Читать книгу - "Корейская война 1950-1953: Неоконченное противостояние - Макс Гастингс"

важную точку, которую нужно усиливать, и теперь Алмонд рвал и метал. Почему Смит оставил так мало бойцов ее оборонять? Тот отвечал, что для наступления от Юдамни, которого так жаждет Алмонд, ему требуется не меньше двух полков, иначе он его просто не потянет. И даже теперь, к ярости Смита, Алмонд не желал понимать, насколько все плачевно, и отменять наступление. Только через два дня морпехи в Юдамни все же получили приказ – точнее, согласие – отступить. Тем временем Смит делал все возможное и невозможное, чтобы усилить гарнизон в Хагару.

⁂

Двести тридцать пять бойцов британского 41-го независимого подразделения спецназа морской пехоты прибыли в Котхори 28 ноября с приказом вести боевые действия в составе «Корпуса Х». Когда для них нашли транспорт и снаряжение, было решено использовать их как разведотряд. Но теперь весь имеющийся личный состав требовалось срочно бросить на усиление плацдарма Хагару. Утром 29 ноября британские морпехи вместе с ротой американских и еще одной пехотной – в общей сложности 922 человека и 141 транспортное средство – были направлены на север под командованием подполковника Дрисдейла. Не было возможности даже накормить бойцов перед этим маршем. Британцы едва успели распаковать секцию 81-миллиметровых минометов и «Браунингов» 30-го калибра – извлекли оружие из ящиков, в которых их доставили из Хамхына, как оперативной группе «Дрисдейл» пришлось выступать на север.

Сопротивление они встретили почти сразу. Британские и американские морпехи выскочили из грузовиков и принялись с боем занимать склоны у дороги. Ярд за ярдом под непрерывным огнем они продвигались вперед под прикрытием танковой роты, прибывшей в качестве подкрепления. К 16:15, уже в сумерках, они были всего в четырех милях к северу от Котхори. Дрисдейл связался по радио с Хагару, чтобы спросить у генерала Смита, двигаться ли дальше. Смит ответил, что у него на счету каждый, кто сумеет добраться до плацдарма. Задержавшись ненадолго для заправки танков, колонна поползла сквозь темноту. К ярости Дрисдейла, командир танковой роты – «самонадеянный молодой человек» – наотрез отказался рассредоточить свои семнадцать танков по всей длине конвоя и настаивал на том, что они должны и дальше следовать в полном составе. В результате, когда примерно в пяти милях оттуда оперативная группа Дрисдейла попала в устроенную китайцами засаду в теснине над рекой Чанджин, вошедшей в историю как Долина Адского Огня, небронированные машины остались без прикрытия. И когда китайцы около десяти часов вечера ударили по самому центру конвоя, арьергард оказался отрезанным. Часть американской армейской роты из арьергарда вернулась в Котхори, не особенно горя желанием вести ночной бой с мощными силами противника. Британские и американские морпехи, расколотые на отдельные очаги сопротивления, сражались с китайцами у этой дороги до утра.

Морской пехотинец Эндрю Кондрон, двадцатидвухлетний радист из шотландского Уэст-Лотиана, ехал в грузовике, когда в шедшую перед ними машину попал минометный снаряд. Вместе с остальными он выпрыгнул из кузова и залег в дренажной канаве у дороги, выхватывая взглядом снующие в темноте едва различимые фигуры китайских солдат. Карабин у него заклинило при первой же попытке выстрелить, и он снял винтовку М1 с трупа лежащего неподалеку американца. Беспорядочная перестрелка с окружающим их противником длилась до часа ночи, пока наконец к ним не подбежал офицер и не поднял их, призывая вместе прорываться из окружения. Собрав сколько удалось патронов и гранат, они принялись прокладывать путь по открытому участку. В какой-то момент Кондрону открылось кошмарное зрелище: у дороги корчился в агонии объятый пламенем от фосфорного снаряда американец, умоляя его пристрелить. Своего офицера морпех потерял из вида почти сразу и брел по ледяному ручью вместе с двумя другими британскими рядовыми. Вдруг раздался выстрел, и идущий впереди повалился в ручей. Следом послышались голоса американцев. «Вы убили моего товарища!» – заорал на них второй из шагавших рядом с Кондроном. Когда все немного остыли, крохотный британско-американский отряд залег молча, прислушиваясь к стрельбе и взрывам у конвоя, оставшегося теперь где-то в полумиле. Кондрон повесил носки сушиться на дереве, и они почти мгновенно заледенели. Тогда он обернул одну ступню беретом, а другую – камуфляжной сеткой и втиснул их в ботинки. Перевязывая рану на бедре подстреленного американцами морпеха, он в какой-то момент поднял голову и увидел нарисовавшегося рядом южнокорейца в белом маскхалате. Кореец что-то прорычал, угрожающе потряхивая пистолетом-пулеметом Томпсона. «Отвали!» – отозвался Кондрон. «Ты это, парень, бросай винтовку! – поспешно крикнул шотландцу кто-то из американцев. – Мы сдались». «Южнокореец» оказался китайским солдатом.

Брат Кондрона побывал в японском плену во Второй мировой. Еще дома он учил молодого морпеха заранее заготовить все жизненно необходимое на случай, если он сам угодит в плен. Кондрон намотал рассказы на ус, поэтому в вещмешке у него был НЗ из бритвенных лезвий, непромокаемых спичек, витаминов в таблетках и двух томиков стихов – Бернса и Фицджеральда. Но все это осталось там, в грузовике. Как большинство разделивших его судьбу в Корее, Кондрон оказался в плену в чем был[163].

С рассветом сдались в общей сложности около пятидесяти британских и американских солдат и морпехов. Еще кому-то удалось сбежать обратно в Котхори. Единицы, в частности британский расчет тяжелого оружия, все-таки прорвались в Хагару, хотя и в самом плачевном состоянии из-за обморожений. Удалось добраться до расположения морпехов и капитану Пэту Овензу – на своих двоих. Головные подразделения уцелевших пробивались дальше на транспорте, однако, когда впереди уже показались американские инженеры, при свете прожекторов ремонтировавшие взлетную полосу внутри плацдарма Хагару, по ним ударили снова. Брошенный танк перегородил дорогу, и от китайских минометных снарядов загорелась целая транспортная цепочка. Когда после очередного ожесточенного огневого боя танковая рота и уцелевшие пехотные части доползли до Хагару, было около полуночи. Первой появилась бронетехника, разметав на полном ходу оборонительный блокпост американцев и смяв в лепешку джип. Британцы, вопившие: «Янки, не стреляй!» – напоминали, по словам одного из морпехов, оборонявшего позиции на дороге, не столько военное подразделение, сколько банду головорезов. Сам полковник Дрисдейл был легко ранен осколком гранаты в руку, и за ним еще оставалось около сотни британских морпехов. «Никогда не думал, что буду так радоваться при виде американца», – иронизирует лейтенант Питер Томас. Он привел на плацдарм два последних автомобиля в конвое, нагруженных ранеными. На дороге из Котхори британские морпехи потеряли шестьдесят одного человека – пятую часть общих потерь оперативной группы Дрисдейла числом 321 человек, было уничтожено 71 транспортное средство. После этого 41-е независимое подразделение спецназа было переведено в гарнизонный резерв под командование Рэя Мюррея из 5-го полка морской пехоты.

⁂

Городок Хагару умещался в расселине среди гор, из которых, на взгляд морпехов, вся Северная Корея целиком и состояла. Те недолгие несколько недель зимы 1950 года, когда Хагару удерживали американцы, он напоминал старательский поселок на Аляске. Все было покрыто снегом: и крестьянские домики, и палатки морпехов, и танки с грузовиками, и склады снабжения, и артиллерийские орудия, и командно-штабные машины. Местную лесопилку гоняли в хвост и в гриву инженеры, которым требовалось дерево для укрепления позиций и для жизненно важных работ по сооружению летного поля. В редкие дни штиля дым от сотен костров и плит тянулся к небу тонкими вихрящимися струйками, но чаще их сносил пронизывающий ветер, который жалил каждый дюйм незакрытой человеческой кожи. Поначалу все просто изумлялись тому, как низко может опуститься столбик термометра. Минус десять, минус четырнадцать, минус двадцать по ночам. Потом они стали нечувствительны к холоду так же, как ко всему остальному. Многие говорили, что медленнее стали ворочаться не только руки и ноги, но и мысли в голове. Самому генералу Смиту все труднее становилось даже рот открывать, чтобы высказаться. Самые простые действия – зарядить оружие, отвинтить металлическую секцию, установить антенну – превращались в трудоемкий изнурительный марафон. Моторы джипов не заглушали в принципе. Иногда на ключевых позициях, таких как лазарет и операционные палатки, их фары подключали на кабелях в дополнение к слабому свету кемпинговых фонарей. Чтобы завести мотор, требовалось несколько часов – оттаять подвижные части, растопить окаменевшее масло. Замерзала плазма крови. Санитарам приходилось держать шприцы-тюбики с морфином во рту, чтобы не застывал. У бойцов вся жизнь сосредоточилась вокруг палаточных