Читать книгу - "Корейская война 1950-1953: Неоконченное противостояние - Макс Гастингс"

class="p1">Восемнадцатилетний рядовой Марио Скарселлета и другие бойцы минометной роты 35-го пехотного полка уже несколько дней пребывали в далеко не радужном настроении: холод, все «прелести» зимних ботинок, заклинивающее оружие, слухи о появлении китайцев сильно подточили боевой дух. Когда ночью 26 ноября вокруг началась пальба, первой мыслью было немедленно отступить. Но их довольно немолодой лейтенант – к огромному разочарованию своих подчиненных – упорствовал: «Я никуда не уйду, пока не получу приказ по батальону». Потом пальба стала ближе, кольцо вокруг них сжималось, и кто-то крикнул: «Спасайся кто может!» «Вот тогда началось столпотворение. Все просто ломанулись кто куда», – рассказывает Скарселлета. Они пробежали несколько метров по склону, наткнулись на китайца с горном, прикончили его, рванули к грузовикам и покатили прочь. К их изумлению, оказалось, что китайцы, судя по всему, пытаются не перебить их, а взять в плен. Рукопашные схватки завязывались самые невероятные. На глазах Скарселлеты один из китайцев вырубил его приятеля ударом в челюсть – к своим он вернулся месяц спустя. Безнадежные попытки загрузиться в транспорт отступающие вскоре оставили и зашагали пешком. Так они шли четыре дня в огромной пестрой толпе из турок, корейцев и соотечественников-американцев. «Командования не было никакого, – говорит Скарселлета. – Кошмар наяву, если честно. Сколько раз мне казалось, что нам оттуда не выбраться, если и выживем, это будет просто чудо. Китайцы эти просто фанатики, у них жизнь не ценится так, как у нас. Я до сих пор все это вижу порой: взорванные тела, трупы американцев, раздавленные танками, панику, пальбу в ночи»[154]. Заново организоваться в подразделение ему и его товарищам удалось лишь в нескольких милях к северу от Сеула.

⁂

Однако неудачи девятого корпуса были незначительными по сравнению с абсолютной катастрофой, которая разворачивалась на правом фланге 8-й армии: весь южнокорейский 2-й корпус, состоявший из трех дивизий, почти в буквальном смысле рассыпался за ночь и отступал в полном беспорядке, бросая орудия, транспорт и снаряжение. В союзном фронте – если, конечно, развернутые перед атакой китайцев войска ООН заслуживают этого названия – открылась не просто брешь, а зияющая пропасть шириной в восемьдесят миль между позициями 8-й армии на западе страны и «Корпусом Х» на востоке. Попытку турецкой бригады подойти на выручку к южнокорейцам пресек китайский блокпост у Вавона, далеко позади американского фланга. Теперь в боевых действиях участвовали уже восемнадцать дивизий китайской 13-й армейской группы. Сознавая, что 8-й армии грозит нешуточная опасность оказаться отрезанной на севере, Уокер приказал своим войскам немедленно отступать. Но пока они старались как можно скорее переместиться к югу в западной части страны, 2-й дивизии у Кунури, южнее Чхончхонгана, приходилось удерживать собственную линию отступления, чтобы не дать китайцам рассечь Корею надвое к югу от себя.

Командир 2-й дивизии генерал Кейзер начал двигаться назад к Кунури только утром 28 ноября. К следующему утру китайские войска уже атаковали перемещающихся по дорогам к югу от его расположения, между Кунури и Сунчхоном. И тем не менее верховное командование все еще не хотело признать опасность смертельной и понять, что отступающие части столкнулись не просто с засадами, а с крупными силами противника. И это несмотря на то, что еще 24 ноября от военнопленных стало известно о масштабном сосредоточении китайцев в этом районе. Утром 29 ноября командующий первым корпусом Милберн Креветка связался с Кейзером по телефону, пытаясь выяснить, как обстоят дела. «Плохо, – ответил Кейзер. – Вот сейчас бьют прямо по моему командному пункту». Милберн тут же велел выводить бойцов на запад, через Анджу. Но командир 2-й дивизии не хотел давать такой длинный крюк. Он предпочитал путь покороче – прямо на юг, к Сунчхону. Пока бойцы Кейзера в беспорядке отступали у Кунури, пехота силилась отбросить противника от дороги Кунури – Сунчхон, но ничего не получалось. И даже это не убедило командование в серьезности угрозы на линии отступления.

В первые два дня наступления китайцев их поведение до странности напоминало какую-то салонную игру. Хотя в наступлении коммунистов ничего несерьезного вроде бы не наблюдалось, но как объяснить неоднократные случаи, когда американцев брали в плен вместо того, чтобы прикончить, а потом просто отпускали, позволяя им вернуться на свои позиции? И, возвращаясь на захваченные прежде противником командные пункты, американские офицеры обнаруживали, к своему изумлению, что там ничего не тронуто. Позже полковник Пол Фриман, как и многие командиры, готов был биться об заклад, что в первые дни китайцы просто проверяли силу и боевой дух американцев: «Поначалу они действовали как будто понарошку, смотрели, как мы отреагируем. А потом поняли, какой у нас тонкий фронт и как легко ломаются южнокорейцы. Увидели, что нас пальцем ткни – и мы рассыплемся, даже другой берег Ялу бомбить не станем. Вот тогда они как с цепи сорвались – осатанели, обнаглели и дальше уже лютовали до самого конца». Начинался самый страшный для американцев этап корейской войны.

⁂

Вечер 26 ноября майор Джон Уиллоуби из 1-го батальона Миддлсексского полка британской 27-й бригады провел, блаженно отмокая в ванне, впервые за несколько недель. Бригада находилась в резерве. Он все еще нежился в ванне, когда ординарец принес донесение, что вблизи штаба бригады обнаружено четверо неопознанных всадников, которые в ответ на оклик просто ускакали прочь. Это, конечно, были китайцы. Позже, заметив символический смысл их появления, британцы назвали их «четырьмя всадниками Апокалипсиса». Ночью бригаде было приказано готовиться к переброске, и наутро они уже двигались под пронизывающим ветром – и все еще без зимнего обмундирования – на север, в направлении Кунури. Реки, которые они пересекали по дороге, уже затягивало льдом.

Уиллоуби сопроводил бригадира Коуда к штабу девятого корпуса, где уже нарастала паника. Позиции нескольких американских формирований на большом прозрачном плексигласе, накрывающем карту, были помечены загадочным вопросительным знаком после численности. В центре красовалась нанесенная специальным жирным карандашом большая красная стрелка, указывающая на юг, с пометкой «2 МИЛЛИОНА?» Сарказм это был или нет, британцы не поняли. Двадцать седьмую бригаду отправили занимать позиции к северу от Сунчхона, на дороге из Кунури. Транспорта для переброски поначалу не нашлось, поэтому бойцы начали марш-бросок на двадцать две мили назад к позициям. Это был долгий изнурительный переход под ледяным ветром. Время от времени из окрестных долин доносились непонятные залпы. Молодые солдаты выбивались из сил. Уиллоуби какое-то время тащил целых пять винтовок. Через десять миль, к их несказанному облегчению, прибыли грузовики, на которых они и проделали остаток пути. В четыре утра они прикорнули на часок на замерзшем рисовом поле.

На следующее утро поступил приказ двигаться еще дальше на север, к перевалу, через который они прошли невредимыми за ночь до того. Ходили слухи о засаде. Через несколько миль им повстречался американский джип, двигавшийся в противоположную сторону: из кабины свешивалось тело убитого полковника, сзади лежали еще два трупа. Британцы выскочили из грузовиков и начали рассредоточиваться, занимая позиции. Вдруг на дальнем краю поля вскочили с земли и кинулись в сторону холмов какие-то фигуры в белом. Вокруг стояла полная тишина. Ярд за ярдом, в любую секунду ожидая залпа, миддлсексцы продвигались к южному краю тянувшегося перед ними перевала. В конце концов китайцы, как и ожидалось, открыли огонь. Миддлсексцы вступили в бой, который продолжался все 30 ноября и обошелся им потерей тридцати человек. И именно тогда, во время этого сражения на перевале, перед их глазами разыгралась одна из великих трагедий корейской войны.

⁂

В 13:30 30 ноября генерал Кейзер, которого на съеживающемся плацдарме вокруг Кунури теснили все ожесточеннее, приказал бойцам прорываться по шоссе на юг, невзирая ни на какие препятствия. Головные подразделения длинного транспортного конвоя 2-й дивизии, выстроившегося бампер к бамперу, выехали на юг из Кунури прямо под шквал минометного и пулеметного огня. Британцы на южном краю перевала с ужасом смотрели, как переворачиваются объятые пламенем грузовики, как косят бойцов пули из тех самых пулеметов, от которых они бегут; как на позиции 27-й бригады с визгом выскакивают, выписывая немыслимые зигзаги, одиночные джипы, забитые уцелевшими, погибшими и ранеными. Несколько потерь у миддлсексцев случилось из-за американцев, которые в панике