Читать книгу - "Высокая небесная лестница - Джиён Кон"

путями, оказались правдой. Я выражаю благодарность аббату Самуилу и церковному совету монастыря W. Я прекрасно понимаю, что это было непростое решение. И раз вы пришли к нему после долгих колебаний, значит, вам доступно и будущее долготерпение.

Напоследок я хотел бы еще раз поблагодарить братию вашего монастыря и пообещать с нашей стороны полнейшее сотрудничество. Брат Маринос по Божьей воле сыграл роль проводника меж нами. Никто ранее даже и предположить не мог, что именно в этом заключалась его истинная роль в нашей общине. Теперь я, кажется, понимаю, почему он прожил такую долгую жизнь.

Желаю вам мира до нашей следующей встречи.

С уважением, аббат Йоэль и братия.

65

Погруженный в воспоминания, я услышал звук «динь-дон», вернувший меня в реальность оповещением о приходе на электронную почту нового письма. Обычно почта, приходящая посреди ночи, была из-за границы. Я открыл папку с входящими. Письмо было от человека с ником «now regret»[24]. Я открыл послание. Это было письмо от Сохи Фултон.

Состоящее из односложных предложений оно было сдержанным, а местами – бессвязным. Похоже, таким образом выражались противоречивые и исступленные чувства отправителя. Мол, сто лет прошло с последней встречи, и она собирается в Корею, но не хочет причинить мне неудобство своим визитом, а потому пусть только Бог и Чон Йохан решат, быть этой встрече или нет.

Перемещая курсор по строчкам с множеством пробелов, я задержался на одном месте.

Вы помните тот день? В тот день… в день, когда мы вернулись с моря; в тот день, поставив на карту все, мы в конце концов сговорились осуществить наше бегство, крепко взявшись за руки; тот день, когда Вы вернулись в монастырь, а я – в отель в Тэгу. Теперь, наконец, хочу рассказать о том дне.

Хотя и закрадывается мысль, а стоит ли, все же надеюсь, Вы выслушаете жалобы женщины, у которой куча сожалений.

В тот день, вернувшись в отель и подойдя к стойке регистрации за ключом от номера, я узнала, что меня ожидает гость. Обернувшись, увидела в холле на диване своего дядю – аббата Самуила. Он сказал мне:

– Никто не должен чинить препятствия Божьей руке. И никому не дозволено отнимать у Создателя человека Божия. Я связался с твоей матерью, и она велела твоему жениху немедленно все бросить и поехать за тобой. Завтра прибудет обрученный с тобой мистер Фултон. И не думай воспринимать мои слова легкомысленно. Разве он не тот, кто полюбил Корею из-за тебя, вплоть до того, что ради тебя выучил язык?

Впервые я видела, чтобы мой дядя смотрел на меня так грозно. Тогда же я узнала, что лишь мы с Вами думали, будто наша любовь – секрет для всех. Той ночью я ужасно перепугалась. Быть может, знай я больше о Божьей любви, глядишь, и не поддалась бы на эти угрозы. Но для меня Бог был страшным существом, разжигающим адское пламя, и потому мне пришлось отказаться от Вас. Оглядываясь назад, хочу признаться, что, по-видимому, большая часть моей переменчивости и глупых поступков объясняется именно этим страхом… Вдруг это поможет хоть в какой-то степени оправдаться перед Вами?

Я знаю, Вы думали, что всему виной коварное сердце ветреной женщины. После мучительных раздумий я решила за нас обоих, что для Вас будет менее болезненно думать именно так…

Но за один день до отъезда я не выдержала. Я молилась этому страшному Богу. Что просто хочу увидеть вас в самый последний раз, всего лишь раз. Ранним утром я села на поезд и, прибыв на станцию W, позвонила, но Вас в кабинете не оказалось. Даже привратник, который пытался соединить нас по телефону, из сострадания ко мне предложил оставить тщетные попытки и вместо этого самой заглянуть в монастырь. Я же решила довериться Провидению, бросив вызов своей судьбе. Попросив передать, что буду на станции, я просто ждала.

Наконец я увидела Вас. Издалека Вы мчались со всех ног вдоль монастырской стены. И тут я услышала колокольный звон. Буквально на миг Вы приостановились и подняли глаза на колокольню. И тогда я поняла, что выбрала Фултона, своего мужа, не из-за боязни Бога или дяди, и даже не из-за давления матери. Просто я знала, насколько сильно Вы любите Бога и монашескую жизнь. Я осознала это, увидев, как, задыхаясь от бега, Вы замерли, бросив взгляд на этот колокол. Сев в поезд, я помолилась. Боже, сделай так, чтобы Йохан возненавидел меня изо всех сил. Так будет лучше для него. Ведь тогда этот добрейшей души человек будет меньше страдать.

Письмо на этом заканчивалось. Меня поразил факт, что аббат знал о наших с ней отношениях. И слова про то, что секрет нашей любви оставался тайной лишь для нас, тоже были для меня шокирующими. Однако что теперь? На пару секунд я закрыл глаза. В это время вновь раздался «динь-дон», оповестив о новом письме.

66

Йохан. Как же давно я хотела произнести это имя. Йохан, ты сожалел? Я сожалела. Что вот так покинула тебя. Нет, есть и то, о чем я не жалею. Что любила тебя и хотела ввериться в руки любви. Ведь однажды любовь настигла меня – уже свершенная и независимая от моих планов и моей воли, которую невозможно было предотвратить или избежать. Вот об этом я не жалею. Я благодарна.

Йохан… Если позволишь, я хотела бы сказать тебе еще раз: «я люблю тебя». Я люблю тебя так же, как и ту жизнь, которую когда-то хотела пройти бок о бок с твоей. У нас с тобой больше никогда не будет тех прекрасных дней. Однако любовь, что была у нас и взорвалась десять лет назад, растворившись в пыли мирозданья, пусть и далекая, но так и мерцает для нас до сих пор, как те звезды в ночном небе. Даже сейчас, блуждая разбросанными осколками по разным вселенным, мы все еще видим отсвет того, что когда-то давно было единой сущностью. Ты видишь, Йохан? Видишь?

В конце концов Сохи так и не сказала мне о своем предчувствии смерти.

Густой туман клубился за окном. Свет церковной колокольни тускнел, постепенно исчезая из виду. Я какое-то время сидел неподвижно, явственно и живо ощущая боль Сохи, словно ее тело было угасающей звездой, взрывающейся на мириады осколков. Где-то там, невидимый моему взору, на кресте висел человек. Его грехом была любовь. Я сказал Ему:

– У каждого есть время, когда приходится ждать.