Читать книгу - "Высокая небесная лестница - Джиён Кон"

Адвокат Л. перехватил инициативу:

– Высадка заняла также двое суток. После того как все закончилось, я сообщил капитану, что спустился последний человек. Капитан, на мгновение замерев и выпустив из рук штурвал, без сил опустился на пол. Он так и остался сидеть некоторое время с закрытыми глазами. Я ни о чем не спрашивал. Ведь по себе знал, каково это. По правде, мне тоже хотелось бессильно осесть, когда я убедился, что последний человек сошел с корабля и обошлось без раненых и убитых… А потом, уже позже, я увидел, как из его глаз текут слезы. И из моих тоже. А как могло быть иначе? Через некоторое время капитан сказал мне, стоявшему в полном оцепенении: «С Рождеством! Всех вас с Рождеством!»

56

Брат Маринос тихонько рассмеялся.

– По логике, вероятность того, что корабль благополучно покинет порт и высадит всех на юге, не потеряв при этом ни одного человека, составляла менее одного из десяти миллионов. Это было совершенно невероятно. Порой я размышляю об этом. Как, скажите, не такое уж и большое судно смогло перевезти такое количество людей и преодолеть столько опасностей без единой человеческой потери?!! И тогда я получаю ясное и неопровержимое доказательство того, что Божья рука была у штурвала моего корабля в суровых черных морских водах Кореи в то Рождество.

Аббат, приблизившись, взял капитана за руку. Струившиеся из глаз слезы уже стекали по его щекам.

– Я даже не знаю, что сказать сейчас, в эти минуты… Понимаете, о чем я… Вы – настоящие герои!

Брат Маринос смущенно улыбнулся.

– Ну что вы. Я уже неоднократно слышал слова, что вы сейчас сказали. Однако истинными героями были корейцы, которые молча и терпеливо перенесли всю эти каторжные мучения. Я никогда не видел такое множество прекрасных, удивительных людей.

Тут вмешался адвокат Л.:

– Порой, вспоминая с капитаном то время, мы признавали, что эти люди были доведены до изнеможения, томились от жажды и мучились от голода, к тому же терпели жуткий холод. Но когда лестницу снова спустили с борта и началась высадка, толкотни и давки не наблюдалось – никто не распихивал локтями близстоящих. Напротив, они уступали старикам и ослабевшим и действовали без суеты, соблюдая порядок. Все наши моряки почувствовали к этим людям глубокое уважение. Они были не беженцами, переживающими лишь за свое выживание, они были достойнейшими людьми, которые уважали жизнь других как свою собственную.

Адвокат Л., видимо, ощутил, что атмосфера слишком напряжена, и решил немного разрядить обстановку, припустив шутку:

– На самом деле, наши трудности начались после того, как все высадились. Мы чистили и проветривали, и снова драили и проветривали корабль, который покинули беженцы, а через месяц, когда прибыли в порт Иокогамы, корабельные механики, зажимая носы, недоумевали, мол, чем это, черт подери, так несет, что и задохнуться недолго. Даже месяц спустя запах испражнений такого громадного количества людей не выветрился.

Мы все посмеялись. Адвокат Л. вновь заговорил:

– По прибытии судна в США капитан исчез из виду. Однажды письмом он сообщил мне, что стал монахом здесь, в аббатстве Ньютон. Служа продавцом в лавке при входе в монастырь, торговал церковной утварью. Приняв монашество, он никогда не покидал этого места. И никуда не выезжал, за исключением одной поездки в Вашингтон по настоянию правительства США, чтобы получить какую-то награду. Он никогда и никому не рассказывал о случившемся в ту далекую пору. Но, узнав о вашем приезде, вчера впервые позвонил мне. И сказал: «Адвокат Л., тут, оказывается, корейцы приехали! Я хотел бы переговорить с ними. Ты уж похлопочи, будь другом». За всю свою жизнь я был поражен дважды: в первый раз, когда никто не пострадал и не погиб в том ужасном плавании, и второй – когда брат Маринос, наш капитан, первым удосужился позвонить мне и попросил организовать встречу.

Брат Маринос рассмеялся, и мы вслед за ним.

Он заговорил:

– Услышав весть, что корейцы, которых мы тогда спасли, собираются взять под свое шефство этот приходящий в упадок монастырь, я понял, что пришло время поведать правду.

Прежде Бог хотел от меня молчания. Мне тоже хотелось тишины. Потому что это был не тот случай, о котором можно было бы судачить. Но когда вы приехали, я понял – Бог хочет, чтобы я рассказал. Пятьдесят лет назад, в тех водах, когда я отдал приказ подобрать людей, я даже и вообразить не мог, что наступит день, подобный сегодняшнему… Со вчера у меня не выходит из головы мысль, что, возможно, сидящий перед вами старик прожил так долго только ради этого дня.

Глаза брата Мариноса впервые увлажнились. А у аббата безудержные слезы заструились вновь.

– О нет, что вы! Брат Маринос! Вы еще в добром здравии, так что живите долго, прославляя Бога всю оставшуюся жизнь с теми, кого вы спасли от гибели. Признаться, пока мы не услышали эту историю, мы были в совершенном неведении. И отец Йоэль из Ньютонского аббатства ничего нам не сказал. Но теперь я понимаю, что он, скорее всего, даже и не в курсе всего случившегося. Поэтому я хотел бы воспользоваться возможностью и от лица корейцев выразить – пусть на роль представителя всего народа я и не тяну, но все равно хотел бы высказать – свою глубочайшую благодарность.

В ответ на эти слова брат Маринос взял аббата за руку и улыбнулся.

– Вы же знаете? Что не меня нужно благодарить… Порой жизнь кажется сложной, но на самом деле все просто. Один из первых девизов, который узнают моряки при выходе в море, звучит так: «Протяни руку помощи тому, кто не может справиться сам!». Неважно – мало судно или велико, безопасность корабля и все, что связано с плаванием, зависит от этого принципа. Корабли, что помогают друг другу, преодолевают все трудности. Суда же, что не оказывают поддержку другим, рискуют не справиться даже с небольшими затруднениями. Это правило такое же простое, как непреложная заповедь «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Нужно помогать друг другу. Потому что все мы слабы и несовершенны.

Он улыбнулся. Но казался сильно утомленным. Медленно он продолжил.

57

«Я спустился на берег вслед за беженцами. На пирсе в полной растерянности стояла молодая женщина, держа на руках завернутого в одеяльце ребенка. На поясе у нее висел совсем небольшой узелок размером с маленькую подушку. Я вспомнил ее. Она была единственной из четырнадцати тысяч человек, владеющей английским языком. Она родила малыша накануне Рождества. Однако,