Читать книгу - "Сестра печали и другие жизненные истории - Вадим Сергеевич Шефнер"

не бояться и любить. Должно быть, я рассуждал так потому, что рос в детском доме. Это был не показательный детдом, из которого выходят только хорошие люди, но это не была и колония для малолетних преступников. Нет, это был средний детдом тогдашних лет, может, чуть пониже среднего. Когда я рассказывал Вере о детдомовской жизни, она слушала меня настороженно и сочувственно – и всему удивлялась, хоть ничего особенного там не происходило. Однажды она стала меня расспрашивать, где и как я жил до детдома.

– Беспризорничал, – ответил я. – Знаешь, я даже воровал.

– Воровал? – переспросила она. – Но ведь это очень нехорошо.

– Я и сам знаю, что нехорошо. Но я воровал не что-нибудь такое там, а еду. А то бы я загнулся.

– Что? – переспросила она.

– А то бы я просто сдох с голоду – вот что, – пояснил я.

– Как ты грубо говоришь, – поморщилась Вера. – Знаешь, со стороны можно подумать, что ты гордишься всем этим – что был беспризорником, что жил в детдоме, что воровал…

– Я не горжусь, но и не скрываю. Зачем же мне врать? Ведь сейчас-то я другой.

– Все-таки не надо, чтобы все об этом знали… Ты молодец, что мне все рассказал, но другим не рассказывай. И знаешь, если мы с Люсей вместе, – (это была ее подруга), – послезавтра на лодке поедем кататься – она тоже хотела покататься, – ты не проговорись ей как-нибудь случайно о своем прошлом. Ты даже не знаешь, как тут, в нашем городишке, любят сплетни разводить.

– Ничего я при твоей этой Люсе не скажу сам по себе. Ну а если она вдруг спросит, откуда я да кто такой? Что же мне, молчать?

– Ну, тогда скажи что-нибудь. Скажи, что ты из хорошей семьи, – ну, сам понимаешь.

– А что значит – из хорошей семьи? Вот ты – из хорошей семьи?

– Господи, а чем же моя семья плохая? Отец занимает хорошее место, имеет возможность содержать семью, у нас свой дом есть. Конечно, я из хорошей семьи. Ты только не обижайся. Ведь я не виновата, что родилась здесь, а ты не виноват, что ты… ну, одним словом…

– Понятно, – сказал я.

Мне не нравились эти ее разговоры. Но мне казалось, что разговоры – разговорами, а Вера – сама по себе. Она была хорошая девушка, не заносчивая и ласковая. И добрая. И улыбка у нее была добрая. А когда она о чем-нибудь задумывалась, у нее было какое-то удивленно-испуганное, совсем детское выражение лица. Меня это трогало. «Вот девушка, – думал я, – которая не может сделать в жизни ничего плохого. Первый раз в жизни встречаю такую!»

Ведь на стройке девушек почти не было, а девчонки из детдома были совсем другие: не то чтоб плохие, но совсем другие. В последний год пребывания в детдоме я дружил с Валькой – она была совсем не похожа на Веру. Это была «своя в доску», она знала уже все на свете и умела ругаться не хуже ребят. Правда, это была девчонка смелая, и на нее в любом деле можно было положиться, – ей все было трын-трава. Но такие качества не казались мне обязательными для девушек. Мне нравилась Вера, нравилась ее аккуратность, ее детски-испуганное лицо, когда она задумывалась. Мне хотелось защитить ее от чего-нибудь, сделать для нее что-то хорошее.

– Верочка, тебя в детстве никто не обижал, не пугал? – спросил я ее однажды.

– Нет, что ты, – ответила она. – Меня ни отец, ни мать, ни бабушка ни разу не били. Я ведь всегда слушалась.

– А может, тут у вас, когда ты маленькой была, стрельба была во время революции? Или там белые, зеленые приходили?

– Нет, у нас здесь, в Нижнеполянске, революции не было, – задумчиво ответила Вера. – То есть, конечно, была, – поправилась она, – только никакой стрельбы я не помню. Я только помню, как горели раз лесные склады, все небо было в огне, – но это уж после революции. А больше ничего здесь не случалось.

* * *

Однажды к нам на стройку пришли городские комсомольцы и попросили нас принять участие в воскреснике на строительстве гостиницы. Ее нужно было скорее подвести под крышу. На этой новостройке работали сплошь почти сезонники из ближайшей деревни Ялуторово, а там был престольный праздник на днях, и многие сезонники загуляли и уже который день не выходили на работу. Пришлось нам принять участие в этом деле, хоть мне лично было не до воскресника, потому что мы с Верой сговорились в этот день с утра поехать на лодке на Еловый остров. Там было очень красиво.

Перед этим выходным я принес домой свою спецодежду, аккуратно завернув ее в бумагу от тарного мешка, а утром оделся по-рабочему и быстренько отправился к гостинице. Здесь воскресник шел уже полным ходом. Мне дали «козу» – деревянное, обшитое брезентом приспособление, которое водружалось на плечи и с помощью которого надо было таскать кирпичи на третий этаж. Тяжеловато было идти с грузом по наклонным мосткам между этажами. Мостки покачивались; из-за поперечных брусков, прибитых к ним, чтобы лучше была опора для ног, они напоминали корабельные сходни. Кирпичи от подносчиков принимал Сенька Крест и передавал их каменщикам.

Эх раз, между глаз,

Мэри Пикфорд и Дугла́с, —

напевал он, снимая груз с «козы» за моей спиной, – и с каждым снятым кирпичом спина моя словно сама распрямлялась.

Вдруг я увидел внизу Веру. Я уже предупредил ее, что кататься на лодке пойдем вечером, а не днем, – и она согласилась. А сейчас она, значит, пришла просто так, поглядеть. Я был этим обрадован.

– Чего загляделся? – толкнул меня подвыпивший с утра пораньше, но все-таки пришедший на воскресник «верхолаз» Кирюшенский. – Чего загляделся? Не твоя ли это киса там прохаживается?

– Может, и моя!

– Ну, эта киса не по тебе! Эта киса махнет хвостом – и подальше смоется, – сказал «верхолаз».

– Заткни свою плевательницу! – выругался я. – Не прись не в свое дело!

– Ну, не лезь в бутылку, – добродушно прогудел «верхолаз». – Я это так, понарошку. Дядя шутит.

Вечером Вера пришла в городской сад. Я там ждал ее, уже в чистом. Мы пошли по аллее к выходу – в сторону реки.

– А я видела, как ты работал, – сказала Вера. – Ты, видно, очень старался. Это даже немножечко смешно.

– Почему смешно? – обиженно спросил я. Мне-то казалось, что она меня похвалит.

– Ведь все равно никто спасибо тебе не скажет. И в гостинице этой ты жить никогда не будешь.

– Ну и что