Читать книгу - "Тропой забытых душ - Лиза Уингейт"

посиди. Мы во всем разберемся.

– Мы теряем время.

Она вскакивает и начинает расхаживать по комнате, обхватив себя руками и дрожа всякий раз, когда оказывается рядом с вентилятором в окне. Я предлагаю ей одеяло, но девочка качает головой и выглядывает в просвет между старыми сборчатыми занавесками.

– Как только Паркер узнает, что я сбежала, он станет меня искать, – предупреждает она. – Он звонил кому‑то из своих людей по телефону, когда забрал мои вещи и запер меня в комнате. Если они не сумеют разобраться в карте Брейдена сами, придут за мной в комнату, чтобы заставить меня говорить. Зря я оставила эту карту. Надо было запомнить ее и уничтожить. Сжечь.

– Сжечь?

– Да. Но как это сделать в доме Бабушки Уомблс? – Сидни косится на меня. – По ночам мне приходилось спать, спрятав карту в трусы. Мирна обыскивала все мои вещи. Ее нужно арестовать. Она работает на Паркера. Замешана в его делах. Он передал ей пачку денег, когда заглянул в дом. Я сама видела.

– Давай по порядку.

Паркер мог вполне законно платить за содержание Сидни, поскольку официально она не включена в систему опеки. Такое не запрещено.

– Я же сказала, времени нет. – Сидни прижимается к стене – избитый, одинокий ребенок, угодивший в ловушку, растерянный и испуганный. – Нельзя становиться на пути Паркера. Только не в этих местах. Он избавится от тебя. Придет сюда, когда увидит, что я убежала. Знает, что ты была у Бабушки Уомблс и разговаривала со мной. Она все ему рассказывает. За это ей и платят.

– Сомневаюсь, что он сообразит, где меня искать.

– Он способен найти кого угодно. А у тебя маленький сын.

Мы одновременно смотрим в сторону комнаты Чарли. У меня к горлу подступает ком. Именно поэтому никогда нельзя смешивать семейную жизнь и работу в правоохранительных органах.

Я подхожу к двери, приоткрываю ее, заглядываю в комнату сына и снова закрываю. Дрожу под походной рубашкой, которую накинула поверх тонкой майки и спортивных шортов, когда впустила Сидни. Глядя на часы, думаю: «Поторопись».

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем по занавескам скользят лучи фар. Сидни осторожно выглядывает в окно.

– Черт! Это полиция чокто! Они не могут забрать меня отсюда. Я не из племени. Не говори им, что видела меня. Паркер их тоже всех знает. – Девочка убегает на другой конец комнаты и пытается спрятаться за креслом-качалкой.

– Все хорошо. – Оставив ее в укрытии, я иду к входной двери.

Кертис настороже. Одна рука лежит на поясе рядом с оружием. Он озадаченно смотрит на меня и видит неровно застегнутую рубашку, спортивные шорты и босые ноги.

– Вэл? – Он смотрит мне в лицо, потом – мимо меня в залитую светом комнату. – Что случилось?

Ответ доносится из-за кресла.

– Это ему ты позвонила?

Кертис заметно расслабляется и потирает лоб, переступая порог.

– Вот, значит, что за проблема? – Он строго смотрит на Сидни, которая схватилась за спинку кресла и повернула его сиденье в сторону Кертиса, словно баррикаду. – Тебя уже ищут, Сидни. Поехали.

– Не дай ему меня забрать! – Девочка бросается ко мне и прячется за спиной, вцепившись в рубашку. – Я – ее пленник. Она уже вызвала федералов.

– Нет, не вызвала, – перебиваю я. – Просто успокойтесь.

– Давай, Сидни, – Кертис явно лишком устал, чтобы оценить накал драмы. – Хватит твоих игр. Бабушка Уомблс сообщила о твоей пропаже не меньше пары часов назад. Тебя ищут.

Он устало тянется к рации, чтобы сообщить, что Сидни Поттер найдена.

Мы с Сидни бурно протестуем.

– Кертис, подожди!

– Меня вообще там не было! Меня забрал Паркер! Он запер меня!

– Кертис, подожди минутку.

Я кладу ладонь на его руку, прежде чем он успевает нажать кнопку передачи.

Кертис смотрит на мои пальцы, потом медленно поднимает взгляд на меня, и на его лице читается сразу множество эмоций: потрясение, возмущение, замешательство, вспышка чего‑то, что я ощущаю, но никак не могу назвать.

– Кертис… Просто… послушай, прежде чем доложить. Хорошо? Сначала выслушай ее.

Он убирает большой палец с кнопки вызова, коснувшись им моего.

– Ты много просишь, Вэл.

– Знаю. Дай нам пятнадцать минут, хорошо? – Я отступаю в комнату, и он идет за мной, сам закрыв дверь. Бормочет мне на ухо:

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Вэл.

– Действую по интуиции, – признаюсь я, и мы идем через комнату. Сидни цепляется за мою рубашку. Мы с ней садимся рядом на диван. Кертис устраивается в кресле-качалке, широко расставив ноги и плотно прижав локти к подлокотникам, словно ему приходится сдерживать себя, чтобы выполнить мою просьбу.

Я хватаю одеяло, накидываю его на плечи Сидни и обращаюсь к Кертису:

– Начнем с того, что Мирна Уомблс едва ли станет сообщать о пропаже девочки. Когда я сегодня к ней заезжала, мне сказали, что Паркер забрал Сидни несколькими часами ранее, собираясь отвезти ее жить на свой склад… или в охотничий домик.

– Кто это сказал? – недоверчиво спрашивает Кертис.

– Сама миссис Уомблс. Если она и лгала, то делала это очень убедительно. Думаю, теперь, когда Сидни исчезла из дома Паркера, ему не захочется сообщать кому‑либо, что девочка вообще была под его опекой. – Откинувшись на спинку дивана, я оборачиваюсь к Сидни: – Лучше расскажи короткую версию того, что рассказала мне. Но только правдивую часть.

Глава 24

Олив Огаста Рэдли, 1909 год

Мой отец, О. Н. Такер, был практикующим врачом в Доуквиле в течение девяти лет, прежде чем потерял первого пациента не от огнестрельного или ножевого ранения, которых было множество.

Огаста Такер, 1937 год. Интервью, взятое Хейзел Б. Грин. Архив документов об отношениях между индейцами и первопоселенцами

– Несса! – кричу я. – Тула!

День почернел от дождя и ветра. Я ничего не вижу и могу только бежать по проезжей дороге подальше от Талиайны, подальше от женщины с ружьем.

Сверкает молния. Над головой раздается грохот. Я убеждаю себя, что это гром, а не ружейные выстрелы, что никто не станет гнаться за нами в такую бурю.

Ноги подгибаются, и я падаю лицом вперед, а Скиди сворачивает с дороги и тащит меня по полю какого‑то фермера. Вода и грязь набиваются в глаза, уши и рот. Пони с плеском тащит меня на поводу по канавам. Я задыхаюсь, сплевываю грязь и думаю: «В меня попали?»

Раскат грома стихает, вода и грязь кипят под каплями ливня. Веревка в моей руке не натянута. Подо мной – мягкая сухая грязь. Кто‑то хватает меня за руку, и я пытаюсь отбиваться, пока не замечаю, что это детская ладонь. Что‑то