Читать книгу - "Тропой забытых душ - Лиза Уингейт"

большого дома насмехались над этим.

Лицо Дьюи становится багровее свеклы, и он трясет обожженными руками.

– Амос! Идиот! Если ты не со мной, значит, против меня и мы не друзья. Поступай как знаешь, мне плевать!

Швырнув зонтик на землю, он убегает в город, взметая пыль босыми пятками.

Амос стоит убитый горем, воздев ладони к небу.

– Солнца не видно, Дьюи! – кричит он.

– Мальчик! Руки прочь от лошади! – кричит женщина. – Джубал! Джубал! Неси ружье! Цветной пытается украсть лошадь прямо посреди улицы! Быстрее!

Амос отпускает повод так быстро, что я едва успеваю его подхватить.

Тула, Пинти и Кои пускаются наутек. За ними достаточно часто гнались, и они знают, что делать. Но Несса стоит как вкопанная. Я тяну ее за рукав платья и кричу: «Беги!»

Наконец она подбирает подол юбки и бросается прочь, а я тяну Скиди за собой, переводя его на размашистую рысь.

Напоследок оглядываюсь через плечо и вижу Амоса с поднятыми руками, словно он хочет задержать женщину и не дать ей погнаться за нами.

Происходящее напоминает мне скованную льдом реку – поверхность неколебима, все движение происходит на глубине. Я вижу, как Амос смотрит на меня, потом на женщину, потом мимо меня на Пинти и Нессу с развевающимися волосами, на Тулу, тяжело бегущую, прижимая к груди Кои. Вижу женщину, выходящую из ворот с тяпкой, и мальчика, бегущего к ней с ружьем выше его собственного роста. Вижу, как ветер колышет ее платье, а Амос бросается в сторону, наконец решив пуститься наутек.

Спотыкаюсь и принимаюсь смотреть себе под ноги.

Слышу выстрел.

Глава 23

Валери Борен-Оделл, 1990 год

Все жертвы и свидетели федеральных преступлений… должны получать поддержку и защиту, на которую имеют право по закону. Оказываемая поддержка зависит от потребностей конкретного человека и от обстоятельств. Соответственно, требуется здравое суждение для принятия надлежащего решения о составе и продолжительности помощи и поддержки пострадавшего.

Руководство полиции Службы национальных парков

Я выпиваю еще глоток газировки. В четыре утра нужен кофеин, чтобы обрести ясность ума, иначе факты от выдумки никак не отделишь, но встать с дивана и приготовить кофе сейчас не получится.

– Послушай, Сидни. Мне нужно, чтобы ты снова рассказала все от начала и до конца, но только правду, – в третий раз повторяю я. – Пока мне никак не придумать, как тебе помочь.

– Но я уже рассказала! – С искренним отчаянием девочка отбрасывает пакет со льдом, который я дала ей час назад, когда она ввалилась в мой дом вся в ссадинах и с мольбами о помощи. – Позвоните федералам, ФБР. Кому‑нибудь не из местных.

Если бы обратившаяся ко мне за помощью жертва была не истеричным подростком, который только что выдал историю, полностью противоречащую всему, что звучало прежде, я бы уже висела на телефоне, требуя прислать агента отдела расследований СНП, связалась бы с бюро расследований штата Оклахома, управлением социального обеспечения и местными властями.

Я показываю на ушибленный локоть и распухшее запястье Сидни и говорю:

– Не убирай лед.

На перелом не очень похоже, иначе я настояла бы на немедленной поездке в больницу, против чего Сидни яростно протестует: убеждает меня, что в больнице работают местные, а они всё расскажут Элтону Паркеру. И вообще, если я попытаюсь куда‑нибудь ее отвезти, она сбежит.

Глупо опасаться угроз двенадцатилетней девочки, даже такой спортивной и хитрой, а главная моя забота – определить, где ее фантастический рассказ соответствует реальности. Времени у нас мало. Я не в курсе всех тонкостей соответствующего закона штата, но через несколько часов – от трех до шести в зависимости от требований к временной опеке – обязана буду уведомить органы опеки независимо от того, насколько правдоподобны слова Сидни. Я боюсь, что, если она придумывает эти события или приукрашивает их, скоро окажется в куда большей беде, чем сейчас.

С другой стороны, если хотя бы половина сказанного – правда, то дело серьезное. И опасное.

– Это все правда! – Сидни словно читает мои мысли. – И об этом нельзя рассказывать никому из здешних, потому что они передадут Паркеру, и он доберется до Брейдена. Вы должны пойти со мной. Нужно торопиться!

Она повышает голос, и я бросаю взгляд на дверь комнаты Чарли. Счастье, что сон у сына крепкий.

– Хорошо, Сидни. Вот, например, ты назвала мне три разные версии того, что случилось с твоей рукой. – Я заглядываю в блокнот. – Ты говорила, что Элтон Паркер схватил тебя за руку и вывернул ее. Ты говорила, что до моего дома тебя подбросила компания загулявших старших школьников и ты споткнулась и упала на руку, выходя из машины. И ты говорила, что вчера утром подралась с одним из мальчишек в доме миссис Уомблс и он ударил тебя палкой по руке. Что из этого правда?

– Все. А еще я упала на руку, когда вылезала в окно склада Паркера, – она морщится, прижимая лед к локтю.

Я снова пролистываю записи.

– Ты утверждаешь, что, когда исчезла бабушка Сорока, твоя мать, Джейд Поттер, на самом деле жила со всеми вами. И это Джейд ночью увезла Сороку Блэквелл в лечебницу после того, как ей вдруг стало плохо?

– Да. Так и было.

– Но в прошлый раз я спрашивала тебя, находился ли кто‑нибудь еще в доме, когда твоя бабушка уехала, и ты сказала, что нет.

– Брейден велел держать язык за зубами, пока не найдет бабушку Сороку и не разберется во всем.

– Значит, это твоя мама, Джейд, сказала тебе, что везет Сороку в Талсу, в «Город веры»… посреди ночи?

– Так было в записке.

– В записке?

«Это что‑то новенькое…»

– Брейден… он тайком ушел из дома, чтобы встретиться с подружкой. А я спала и не слышала, как мама с бабушкой Сорокой уехали.

Мысли комкаются, словно лист бумаги в плотно сжатом кулаке. Я терпеливо их разворачиваю. История меняется так стремительно, что не уследишь.

– Хорошо. Значит… Брейден ушел. Ты дома, но спишь. Когда просыпаешься, видишь, что мамы и бабушки Сороки нет, и находишь записку, объясняющую, что случилось?

– Ее нашел Брейден.

– Записку?

– Угу.

– Значит, Брейден возвращается под утро и находит записку, потом будит тебя и рассказывает о ней?

В голове роится множество версий, и ни одна из них не сулит ничего хорошего.

«А вдруг произошло убийство? Семейная ссора? У Джейд по-прежнему проблемы с наркотиками? Наследство?»

Не исключено, что Сорока Блэквелл кому‑то мешала. А если Брейден отправился в парк не для отдыха, а чтобы избавиться от тела?..