Читать книгу - "Корейская война 1950-1953: Неоконченное противостояние - Макс Гастингс"

окруженной китайцами, часть которых захватывала брошенный у обочины танк. Окрестные склоны кишели бегущими, стоящими, припадающими к земле китайцами, без передышки обстреливающими несчастных британцев внизу на дороге.

Варли посчастливилось оттуда выбраться. Многие из раненых и уцелевших в предыдущих боях ольстерцев, облепивших корпуса танков в этом отчаянном рывке из долины, были оттуда сбиты, когда «Центурионы» пробивались через обстрелы китайцев. До экипажей уходящих танков доносился из радиопередатчика голос врача, который остался на дороге со своими подопечными. «Сейчас меня возьмут в плен, – сообщал он подавленно. – Меня взяли в плен». Теперь все зависело от того, кто кого обгонит – отступающие британцы, которые продирались по дороге через холмы, или многотысячные орды китайцев, которые с головокружительной скоростью перемещались по этим холмам, безучастные к потерям от танкового огня на каждом повороте этой дороги.

Рядовой Генри О’Кейн из роты D не сделал практически ни одного выстрела в предыдущие дни, которые запомнились ему в основном перебросками с позиции на позицию каждые несколько часов, причем без всякой видимой причины. Когда отступление превратилось в суматошную борьбу за выживание под напором оголтелых толп китайцев, его ранило в ногу осколком минометного снаряда. Он свалился в придорожную канаву. Выбравшись, он отстегнул снаряжение, бросил его на землю и, хромая, побрел по обочине, пока кто-то не подсадил его на танк, и без того облепленный со всех сторон. Он потерял сознание, а очнувшись, понял, что опять валяется в канаве рядом с «Центурионом», который развернуло поперек рисовой чеки. Торопливо подскочили китайцы и принялись тыкать шестовыми зарядами в гусеничный щиток. Британцы, которые еще могли двигаться, спасались бегством. Те, кто не мог, как О’Кейн, лежали без сил, пока вокруг все кипело и бурлило. Какой-то ольстерец перевязал ему ногу и дал глотнуть рома. Орудийная пальба затихала, китайская пехота, занятая преследованием, неслась мимо, не обращая на них внимания. В конце концов рядом остановился китайский офицер с деревянной кобурой для маузера, посмотрел на неподвижный клубок бойцов, скорчившихся от боли, и сказал, тщательно выговаривая английские слова: «Я думаю, это хороший бой». О’Кейна и других ходячих раненых собрали и увели, велев заложить руки за голову. Лежачих они больше не видели. Ходячим же выдали «охранную грамоту», в которой говорилось, что они «освобождены миролюбивыми народами». После этого потянулась гнетущая череда переходов, импровизированных лекций на политические темы, тоскливых ночевок в крестьянских хижинах, привыкания к рациону из сорго, арахиса и цветов фасоли – так начался их плен.

Уцелевшие бойцы 29-й бригады добрались до безопасных мест позади отсечных позиций, обороняемых американской 25-й полковой боевой группой. В штаб бригады из 8-го гусарского передали: «Все, кто смог, добрались». Дорога от Имджингана была усеяна следами отступления британцев – покореженными автомобилями, брошенным снаряжением, телами погибших, гильзами снарядов. Из корпуса одного из оставленных «Центурионов», уничтоженного, чтобы не достался врагу, еще вырывались языки огня. Том Броуди с огромным облегчением и откровенным удивлением увидел Джеральда Рикорда и роту В ольстерцев, которые составляли арьергард. Им сказали, что, возможно, придется выдержать еще один бой и нужно сразу же снова начинать окапываться. «Так странно было опять слышать знакомый звон кирок и лопат», – вспоминает Рикорд. Однако поздно вечером поступил новый приказ. В штабе признали, что бригада измотана. Американских сил прибыло достаточно, чтобы удержать рубеж, когда нахлынет очередная волна китайцев. Бойцов – одних уговорами, других почти волоком – заставили пройти еще несколько миль – до места посадки в транспорт. Оттуда их, ошалевших от сознания, что все позади и они живы, увезли восстанавливаться после пережитого.

⁂

В противоположность им, другая группа британцев – остатки 1-го батальона Глостерширского полка – спасения с хребта над Имджинганом не дождалась. Попытки обеспечить их припасами с воздуха не увенчались успехом: почти все, что им сбрасывали, падало за пределы плацдарма. Вертолетам с первого дня никак не удавалось добраться до них, чтобы эвакуировать раненых. Связь с внешним миром слабела вместе с зарядом батарей оставшихся радиостанций. В шесть утра 25 апреля они уже понимали, что обречены на гибель или плен. В этот час бригада известила штаб полковника Карна, что остальные батальоны отступают и дальнейшие попытки прорваться им на выручку невозможны. Броуди мог только приказать Карну удерживать позицию. «Я прекрасно понимаю ситуацию, – ответил полковник. – Но должен сказать вам прямо: мое подразделение уже нельзя считать боеспособным. Если, несмотря на это, необходимо, чтобы мы тут оставались, мы продолжим держать оборону». Отвернувшись от радиостанции, Карн обратился к адъютанту:

– Слышали про ту пехотно-танковую колонну, которую 3-я дивизия отправила вытаскивать нас?

– Да, сэр.

– Она не придет.

– Так точно, сэр[253].

Обычная служба в одной части не сравнится с братством, объединяющим людей, которым выпадает вместе переживать катастрофу. Считалось, что немногословный, на чей-то взгляд, даже бессловесный полковник Фред Карн звезд с неба не хватает – даром что во время Второй мировой командовал пехотным батальоном в Бирме. Однако на Глостер-хилле Карн с его трубкой и невозмутимым спокойствием перед надвигающейся трагедией стал воплощением героизма. Рано утром его адъютант капитан Энтони Фаррар-Хокли увидел, как Карн спускается с холма с двумя сотрудниками полковой военной полиции, водителем, своей неизменной трубкой и винтовкой после яростной перестрелки.

– Что там было, сэр?

– Да так, прогнали нескольких китайцев[254].

Сам Фаррар-Хокли был офицером исключительно стойким, умным и честолюбивым. На Вторую мировую войну он убежал пятнадцатилетним подростком, потом, дождавшись призывного возраста, служил в парашютно-десантных войсках. Его несгибаемая целеустремленность и приверженность дисциплине не снискали ему всеобщей любви. Однако в сражении на Имджингане он наглядно продемонстрировал, что способны сделать с китайцами его бескомпромиссная целеустремленность и упрямство. Именно Фаррар-Хокли, услышав в предрассветной темноте 25 апреля бьющий по нервам визг китайских горнов, зовущих коммунистов в очередную атаку, приказал старшему полковому барабанщику Филиппу Бассу протрубить в ответ в собственный горн. Момент, когда Басс, вытянувшись в струну, по очереди играл утреннюю зорю, сигнал «На обед», «Нарушители» и «Офицеры, переодевайтесь к ужину», вошел в легенды о сражении на Имджингане.

Были и другие легенды: сержант-майор Джек Хоббс, полковой священник Сэм Дейвис, Деннис Хардинг, Гай Уорд из 45-го полка полевой артиллерии, капитан Боб Хики, врач, и внушительный список офицеров, сержантов и рядовых, чьи имена прогремели по всей британской армии. Со времен войны находятся те, кто утверждает, будто в Глостерширский батальон отбирали исключительно сознательных и самоотверженных. Этим они только оказывают батальону медвежью услугу. На самом деле негодующих резервистов и измотанных солдат кадрового состава на Глостер-хилле было ничуть не меньше, чем в любом другом подразделении 29-й бригады. Именно это и трогает нас больше всего в их судьбе и действиях: самый типичный (разве что чуть выше среднего) батальон британского графства в тысячный раз за историю британской армии доказал, чего могут добиться при должном руководстве обычные люди в ситуации, которая требует прежде всего готовности к самопожертвованию.

Броуди предоставил Карну самому решать, должен ли батальон пытаться вырваться или, если это неосуществимо, сдаться. Чуть позже 9:30 утра 25 апреля полковника известили из бригады, что в течение часа вся артиллерийская поддержка прекратится, поскольку 45-й полк полевой артиллерии вынужден уводить орудия. Тогда Карн отдал приказ ротным командирам всеми правдами и неправдами прорываться к британским оборонительным рубежам. Большинство бойцов уже двое суток ничего не ели. Когда проверили боеприпасы, выяснилось, что на каждую винтовку остается всего по три патрона, а на каждый «Брэн» – по полтора магазина, тогда как в начале сражения на каждый пулемет приходилось по пятьдесят с лишним сменных магазинов. «Боюсь, что раненых мы взять не сможем», – сказал Карн Бобу Хики. «Что ж, сэр, – ответил врач. – Я понимаю наше положение». Хики с капелланом и несколькими медиками остался на позиции с восьмьюдесятью ранеными. «Похоже, светит нам отпуск в Пекине», – бросил отец Дейвис сержанту медицинской службы[255]. Вскоре его и остальных взяли в плен. Майор Майк Харви повел уцелевших бойцов роты D кружным путем, сначала на север к реке,