Читать книгу - "Корейская война 1950-1953: Неоконченное противостояние - Макс Гастингс"

выпили чаю. Потом лейтенанты вернулись на позиции, где на ночь объявлялась боевая готовность, и лежали в темноте в своих щелевых траншеях, вглядываясь во мрак. Ничего. Все тихо. Объявили отбой боевой тревоги. Затем, пока они готовили обычное воскресное рагу, с запада – примерно от позиций глостерширцев – донеслись взрывы гранат и выстрелы. И снова из окопа в окоп понеслось передаваемое сержантами шепотом: «По местам! Боевая тревога!» Они здорово всполошились, когда до их напряженного слуха донесся топот множества ног. Но когда они вскинули винтовки, оказалось, что тревога ложная: это были британцы. Еще два часа прошли в томительном бездействии. Время от времени слева вспыхивали сигнальные ракеты, однако нортумберлендцы, повинуясь строгому приказу, оставались в траншеях и соблюдали тишину.

Потом впереди засверкали сполохи, из темноты донеслось шуршание, шелест, осторожные шаги. Это подбирались китайцы. Раздался взрыв, потом приглушенно хлопнул, разрываясь перед ними, осветительный минометный снаряд. Залегшие бок о бок друг с другом взводы Купера и Йоу повели перекрестный огонь, в точности как планировалось. Но в ту ночь китайцы не стали бросать свои силы на роту W. Они не могли распыляться: до самого утра они волна за волной обрушивались на роты X и Z Нортумберлендского стрелкового и на роты А и D Глостерширского. Теперь стала очевидна порочность тактики развертывания бригад для отражения массированного удара крупных сил противника. Каждой роте пришлось сражаться в одиночку. Рота X нортумберлендцев, располагавшаяся ближе всех к реке, по левому флангу, оказавшемуся совершенно неприкрытым, еще до рассвета отступила на позиции батальона. Однако в 6:10 утра 23 апреля китайцы заняли ключевую высоту над развилкой основных дорог, которую обороняла рота Z, сильно обеспокоив этим нортумберлендских стрелков. Противнику удалось обойти роту Y, стоявшую ближе к реке, и ударить по позициям позади нее. Командир роты Z майор Джон Уинн удостоился ордена «За выдающиеся заслуги» – за непревзойденную отвагу, с которой он в тот день вел оборону своего рубежа. И все же нортумберлендцы вынуждены были отступить. Из всех боев того периода именно этот, в котором нортумберлендцы сдали жизненно важные рубежи на таком раннем этапе сражения, повлек за собой самые тяжелые последствия – и вызвал самую суровую критику. Британцы пришли в ужас, увидев, что китайская пехота уже обстреливает позиции их артиллерии и закрепляется на необороняемой высоте Камаксан. Отход роты Y нортумберлендцев прикрывали «Центурионы» эскадрона C 8-го гусарского полка. Ольстерцам, срочно переброшенным вперед с запасных рубежей, пришлось очищать и удерживать высоту к востоку от жизненно важной дороги в тыл.

По левому флангу бой для глостерширцев начался хорошо. Выставленный на берегу дозор под командованием лейтенанта Гая Темпла обрушил град пуль на первых китайцев, попытавшихся переправиться под покровом темноты через реку. Молодой офицер Гай Темпл, которого за чернявую итальянскую масть прозвали Гвидо, в Англии считался разгильдяем: ему вечно доставалось за опоздания после вылазок в ночные клубы. Теперь же, по словам сослуживца, он проявил себя «надежным товарищем в трудный час», когда залег рядом со своими бойцами на огневой позиции, вглядываясь сверху в поблескивающую под луной реку. Четырежды наступали китайцы, и каждый раз их удавалось отбросить. В конце концов, израсходовав боеприпасы, взвод Темпла отошел на плацдарм роты C, располагавшийся на склоне холма в миле с небольшим по направлению к тылу.

Теперь китайцы переходили реку в десятке разных мест. В предрассветные часы они неоднократно атаковали роты А и D Глостерширского полка. Лейтенант Филипп Кертис был посмертно награжден Крестом Виктории за контратаку, призванную вернуть роте А позиции на Замковом холме. Раненный в самом начале боя, он все же добрался до вершины, успев смести гранатами китайский пулеметный расчет до того, как упал замертво, сраженный неприятельским огнем. Командир роты Пат Анджир сообщил командиру глостерширцев полковнику Фреду Карну: «Боюсь, Замок потерян. Мне надо знать, оставаться здесь дальше или нет. Если оставаться, мне нужно подкрепление, потому что личный состав сильно сократился». Карн без лишних сантиментов ответил, что позицию нужно отстоять – любой ценой. «За нас не волнуйтесь, мы не подведем!» – заверил Анджир. Пятнадцать минут спустя его убили. К середине утра продолжать бой мог только один офицер роты А. Остальные были мертвы или ранены. Но Карну все равно приходилось приказывать уцелевшим держаться. Если рота А сдаст высоту, остальные позиции батальона тоже утратят обороноспособность. Снова и снова штурмовые отряды китайцев с их привычным равнодушием к потерям подползали к британским траншеям на считаные метры под прикрытием угасающего пулеметного огня с дальних дистанций, а потом кидались на врага под треск пистолетов-пулеметов, грохот взрывающихся гранат, визг горнов и истошные вопли. В конце концов каждый отряд уничтожался, но успевал нанести ущерб противнику: вот выбыл из строя расчет «Брэна», вот полегли засевшие в щелевой траншее, вот посекло осколками гранаты офицера или сержанта. Майор Пат Анджир был одним из последних павших глостерширцев, для которых у горстки уцелевших товарищей и священника еще нашлось время, чтобы похоронить с положенными, пусть и скомканными, церковными обрядами. За телом в слезах шел ординарец майора.

Тем временем на востоке полковник Кингсли Фостер из Нортумберлендского стрелкового пришел к выводу, что должен контратаковать, чтобы отвоевать оставленную ротой Z вершину холма, с которой китайцы теперь обстреливали все позиции батальона. Рота W под прикрытием густого пулеметного и танкового огня упрямо карабкалась по склону, стараясь держать строй. До отметки в 45 метров ниже вершины они поднялись почти без потерь, так как китайские снаряды пролетали у них над головой. Потом, когда до цели оставалось всего ничего, противник принялся кидать гранаты и взрывпакеты. Корректировщик минометного огня, офицер-наблюдатель Брайан Миллингтон был ранен в спину, когда нортумберлендцы уже захватывали гребень и граната, перелетев, взорвалась за ним ниже по склону. Как они ликовали, когда занимавшие этот гребень китайцы повернулись и бросились наутек. Однако следом появилась еще одна китайская часть, которая, поднявшись, ринулась на британцев. Атака роты W сорвалась, теперь уже британцы, развернувшись, неслись обратно к подножию холма.

Билл Купер с изумлением услышал шлепающий звук, с которым пули входили в тела его бойцов. Он видел, как валится на колени его смертельно раненный радист и как рассыпается на куски рация у него на спине. На полпути к подножию он заметил, что Миллингтона рядом нет, и полез наверх. Он карабкался и шарил по кустам, пока наконец не наткнулся на лежащего под одним из них Миллингтона. На вопрос, может ли он двигаться, молодой офицер выдавил еле слышно: «Нет, кажется, я уже того. Плохи дела. Оставь меня». Купер взвалил его на спину и, пошатываясь от тяжести, двинулся вниз по склону под беспорядочным огнем противника. Когда они оказались на исходном рубеже, врачу хватило беглого осмотра, чтобы, покачав головой, заявить: «Не жилец». Примерно половина участников контратаки не вернулась. Сокрушенные неудачей, уцелевшие бойцы роты W понуро побрели на прежние позиции. Но еще больше Купер досадовал потом, когда кто-то сообщил ему, что взятия холма от них в действительности не ждали. Их атака была просто отвлекающим маневром, призванным оттянуть силы китайцев и позволить бельгийцам отойти с северного берега Имджингана. Вечером при поддержке нескольких американских танков бельгийский батальон благополучно снялся со своих позиций, переправился по мостам у слияния Имджингана и Хантхангана и начал передислоцироваться на новые позиции по хребту Камаксан в тылу глостерширцев и нортумберлендцев. С лихими, закаленными бойцами приданной им части – под знаменем Vive La Belgique, гордо реющим позади их траншей, – британцы отлично поладили. На Имджингане бельгийцы сражались не менее храбро и яростно, чем любой батальон 29-й бригады.

Во второй половине дня полковой священник глостерширцев падре Сэм Дейвис мрачно выслушал по радио сообщение, что подразделения китайцев уже атакуют тыловой эшелон бригады: «Стоя в залитой солнцем лощине, где располагался Главный штаб, я пытался осознать наше положение. Мы отрезаны китайскими полчищами, идущими убивать. Через каких-нибудь несколько часов наступит ночь, и тогда все эти полчища накинутся в жутком лунном свете на наш одинокий батальон. До родного Глостершира 11 000 миль. Как мне хотелось