Читать книгу - "Высокая небесная лестница - Джиён Кон"

44

Не знаю, сколько я так просидел, когда в тишине послышалось, как кто-то отворил дверь. Звук дотянулся до меня вместе с тенью от двери храма в лучах закатного солнца. Мои плечи враз окаменели. Дверь закрыли, и тень исчезла. Вместе со звуком. Я понял: кто-то зашел внутрь и стоит у двери. Закралась мысль, что, возможно, это тот человек (такой желанный и ненавистный одновременно), которого я так ждал и которого так ненавидел, чей образ буквально парализовывал меня при одном лишь воспоминании о нем. Я не обернулся. Звук тоже больше не двигался. Словно бросая кости судьбы, в тот момент я вверил все в Его руки.

Как долго это длилось? Звук снова стал удаляться в сторону двери. Длинная тень, пробежавшая по полу, сообщила мне, что дверь открыли. Звук шагов удалился, и вместе с исчезающей тенью напоследок раздался хлопок закрываемой двери. Только тогда я почувствовал, как холодный пот стекает по моим подмышкам и лбу. Я попытался встать, но мои ватные ноги дрожали, не в силах меня удержать.

Я медленно оглянулся. В прохладном сумраке виднелась закрытая дверь. Я мог бы открыть эту дверь и выйти. Но я этого не сделал. Это была моя последняя гордость, не по отношению к ней, а к самому себе. И тогда слезы, скопившиеся, точно застарелая мокрота, в кадыке, стали медленно и горячо подниматься вверх. Я только и смог пробормотать:

– Пожалуйста, больше не заставляй меня страдать, не надо…

45

Согласно христианскому вероучению, Бог назвал по именам и возлюбил нас еще до сотворения мира. Познакомившись в детстве с этой истиной в воскресной школе, я спросил у матери:

– Сегодня учитель по катехизису рассказывал про это, но, сдается мне, он налапшал… Как можно любить то, чего еще нет?

Тогда мама со строгим лицом выговорила мне:

– Что значит «налапшал», я же просила тебя не использовать такие выражения!

Будучи покладистым сыном, я смутился, а мама смягчилась и сказала:

– Знаешь, для любви это возможно. Я убедилась в этом, когда ты появился у нас. Выйдя замуж за твоего отца, еще до твоего появления в нашей жизни, я думала о ребенке, который окажется в моем животе, ждала его появления и любила его. Уже беременная тобой по дороге к родителям я наглоталась угарного газа от угольных брикетов – ты ведь в курсе, что от этого ядовитого газа можно и умереть? Как же я плакала тогда, переживая, что с тобой что-то случится. Я тогда молилась. Пусть лучше я умру, лишь бы сохранил ребенка в моем животе. Вот тогда-то я и узнала, каково это – быть матерью. Что можно даже умереть за того, чье лицо еще и не видела.

Я надолго запомнил мамины слова. Порой, когда я думал о Боге, они всплывали у меня в памяти. Причина, по которой я это рассказываю, состоит в том, что той осенью, когда я на трясущихся ногах выходил из храма, передо мной предстал человек, который должен был положить конец моим блужданиям.

46

– Послушайте, уважаемый, вы же корейский монах? Прибыли из Кореи?..

Это был рослый мужчина с типичным лицом англосакса. Отутюженный темно-синий костюм выдавал в нем принадлежность к достаточно обеспеченному среднему классу американцев. Его английское произношение было четким, будто из учебника, что лишний раз доказывало высокий уровень его образованности. Немного помедлив, он спросил с улыбкой на лице, можем ли мы немного поговорить. Похоже, все это время он дожидался, пока я выйду из храма.

Присмотревшись к его солидной внешности, я заметил, как подрагивают его длинные ресницы. В нем чувствовалась какая-то сильная напряженность. Я сказал, что аббат будет здесь во второй половине дня, так как сейчас уехал в город пообедать со своей племянницей. Тут мой взгляд упал на стоянку: там стояла незнакомая машина – марки «Хёндэ». Мое сердце, что недавно еле-еле утихомирилось, забилось с новой силой, а ноги задрожали.

– Мой капитан, брат Маринос непременно хочет с вами встретиться. Он уже в преклонных летах и прикован к постели. Пожалуйста, настоятельно прошу вас уделить ему время вместе с вашим аббатом. А я – адвокат Л., у меня офис в Нью-Йорке.

Он протянул мне визитку. Похоже, дело было незаурядным, раз адвокат из Нью-Йорка с дрожью в голосе просит встречи с монахами из Кореи. К тому же я несколько растерялся, как следует расценивать его обращение к престарелому монаху «мой капитан».

– Позвольте узнать, а по какому вопросу? – спросил я, так как иногда в монастырь приходили люди, желающие перед смертью пожертвовать свое имущество. Возможность подобного развития событий подтверждала его адвокатская визитка.

Он на мгновение поднес руки к губам, как будто имел привычку делать это, когда немного смущался, а затем сказал:

– Рад встрече. Я тоже давным-давно бывал в Корее. Тогда попозже, около двух часов, я приеду снова с братом Мариносом. Увидимся позже.

47

Пройдя по длинной галерее, я вернулся в келью, которую мне временно предоставили в Ньютонском монастыре. Из окна хорошо просматривалась парковка – машина все еще стояла там. Если судить по включенным задним фарам, в автомобиле кто-то был. Машина насыщенного синего цвета. Эта синева вызвала в памяти воду реки Нактонган, куда были устремлены наши с ней глаза в тот день. Я снова вспомнил то время. И то, что предшествовало тому дню. Дни наших первых встреч, цветы, ночные тени и река. Ее плачущее лицо, ее смеющийся облик, милый зубик, проглядывающий меж алых губ, и мягкие пряди волос. И мой протяжный плач уже после ее ухода.

Машина медленно тронулась с места. А у выезда на трассу перед монастырем притормозила. Не отдавая себе отчета, я со всей силы вцепился в подоконник. Постояв немного, машина включила поворотники и, уже без колебания набрав скорость, выехала на асфальтированную дорогу и исчезла из виду.

Глядя вслед удаляющемуся авто через окно, кажется, именно тогда я подумал, что это уже действительно наш последний раз. Любовь… Слово, что каждый день готовит к концу… И раз любовь закончилась, больше не нужно бояться расставания, попробовал хоть как-то утешить я себя. И на самом деле – после этого мы не виделись.

48

Когда я позвонил аббату, как и ожидалось, он уже вернулся в монастырь. По идее, времени, чтобы доехать до центра и где-то пообедать, было впритык. Интересно, где же они были. И почему он так рано вернулся? Однако даже такие вопросы теперь стали для меня табу. Поэтому я невозмутимо, как и полагается человеку, унаследовавшему