Читать книгу - "Из тьмы. Немцы, 1942–2022 - Франк Трентманн"

продаж новых автомобилей после первого нефтяного кризиса 1973 года было недолгим. Воскресенье без автомобилей, впервые введенное в ноябре того же года, оказалось настолько непопулярным, что головная организация экологических групп (Deutscher Naturschutzring) изменила свою стратегию и обратилась к личным интересам водителей как потребителей: если снять ногу с педали газа и время от времени пересаживаться на велосипед, то это позволит сэкономить на топливе деньги, которые они потом “смогут потратить на другие вещи!”. Новым девизом этой экологической организации в 1981 году стал “Optimismus”56.

Финансируя города-спутники, государственное жилье, транспортную и энергетическую инфраструктуру, государство активно продвигало новую культуру мобильности и комфорта. Именно после первого нефтяного кризиса большинство немцев начали принимать душ и ванну чаще одного раза в неделю. Муниципальные поставщики энергии провели рекламные кампании, чтобы донести, что ежедневный горячий душ – это “забавно!” и “прекрасно”, и развеять подозрения, что частое мытье “истончает кожу”57. Горячая вода – а также газ, нефть и (вырабатываемая с помощью угля) электроэнергия, необходимая для топки котлов, – это тоже потребление.

К середине 1970-х годов большинство немцев не только потребляли больше, но и чувствовали себя от этого хорошо. Исследование 1975 года показало, что 64 % итальянцев и 52 % французов относятся к обществу потребления скептически или враждебно. Среди немцев таких набралось 39 %58. “Революционные ячейки” продолжили борьбу с Konsumterror в конце 1980-х годов нападениями на офисы Международного валютного фонда и Siemens, а также на универмаги (лозунг сохраняет свою силу среди некоторых активистов-антиглобалистов по сей день). Однако в целом критически настроенные группы все больше приспосабливались к миру товаров.

Борьба против потребления превратилась в битву за более этичное потребление. Кампании за “справедливую” цену для мелких производителей имеют долгую историю, восходящую к бойкоту сахара, выращенного рабами, еще в 1800-е годы. Движение за торговую справедливость, возникшее в 1960-х и 1970-х годах, черпало свою силу из трех источников: миссионерских сетей, католической и протестантской заботы о “третьем мире” и студенческой солидарности с антиколониальной борьбой. Магазины “Dritte Welt” (“Третий мир”), открывшиеся в Германии в начале 1970-х годов, были вдохновлены нидерландским примером. Первоначально отсталость стран Глобального Юга и процветание богатого Севера казались двумя сторонами одной медали. Как объясняла группа Kritischer Konsum (“Критичное потребление”) накануне Рождества 1970 года, немцы могли наслаждаться большим количеством дешевого шоколада только “потому, что фермеры в Камеруне или Гане получают плату на грани выживания”59. Чтобы помочь бедным во всем мире, требовалась простая жизнь на родине, а также “справедливые” цены за рубежом. Как мы видели, студенты и церковные группы верили, что они могут научиться равновесию и смирению у “третьего мира”60.

Первые магазины “Dritte Welt” считали себя школами более ответственного, альтернативного образа жизни. Однако к 1990-м годам их вытеснил сертифицированный лейбл “справедливой торговли”, который стал мейнстримом. Справедливая торговля превратилась в бренд. “Справедливые” кофе, шоколад и бананы появились в супермаркетах рядом со сладостями и безалкогольными напитками мировых корпораций. В 2009 году Саарбрюккен стал первым в Германии городом справедливой торговли – сегодня к нему присоединились 1400 других городов и школ. Сейчас в продаже имеется почти 8 тысяч продуктов справедливой торговли. В свою защиту сторонники такого подхода могут указать на рост продаж после перехода из тусклых альтернативных магазинов на прилавки ярких, больших супермаркетов и договоров с такими кофейными гигантами, как Tchibo и Darboven. Их оборот вырос со 190 миллионов евро в 2003 году до 2 миллиардов евро в 2019-м. Тем не менее все эти покупки занимают в корзинах людей лишь крошечный уголок. В среднем немецкий покупатель тратит всего 22 евро на товары справедливой торговли за год (по данным 2019 года), что немного больше, чем французы и итальянцы, но меньше, чем ирландцы, шведы и особенно швейцарцы (80 евро). Какую бы шкалу мы ни применяли, экономическую или этическую, 22 евро в год – это капля в море61.

Растущая моральная ценность денег не ограничивалась потребительскими расходами. Она распространилась по всему обществу. Иммануил Кант, отец немецкой философии, провел резкую грань между деньгами и достоинством. “В царстве целей, – писал он в конце XVIII века, – все имеет или цену, или достоинство”62. То, что имеет цену, может быть заменено чем-то эквивалентным. Человеческое достоинство превыше денег. Гражданский кодекс Германии, вступивший в силу в 1900 году, уделил возмещению нематериального ущерба (здоровью или репутации) единственную статью, и сочувствия в ней не было. В то время была популярна поговорка: у человека немного чести, если он надеется восстановить ее, предъявив денежный иск.

В 1960-х годах ветер подул в другую сторону. В 1961 году Сорайя, бывшая жена иранского шаха, подала в суд на немецкий бульварный журнал за публикацию фальшивого интервью с ней. Окружной суд присудил ей компенсацию в размере 15 тысяч немецких марок. Знаковое решение позже было подтверждено Конституционным судом. Но это было только начало. Каролина Монакская в 1996 году получила 180 тысяч немецких марок за сфабрикованное объявление о своей свадьбе в иллюстрированном журнале Bunte. Поскольку гражданское право оказалось бесполезным, судьи обратились к конституционным принципам “неотчуждаемого” человеческого достоинства и права на развитие личности для доказательства причиненного ущерба. Финансовая компенсация была призвана принести удовлетворение и предотвратить подобные вторжения. По британским и американским меркам суммы были скромными – актриса Ку Старк получила от одной британской газеты 300 тысяч фунтов за выдуманную историю о возобновлении романа с принцем Эндрю, а Эльке Зоммер, немецкая модель, ставшая голливудской актрисой, – феноменальные 3,3 миллиона долларов от суда Лос-Анджелеса, когда ее гламурная партнерша по фильму Жа Жа Габор публично очернила ее (в немецких журналах) как настолько бедную, что ей пришлось продавать свитера ручной вязки (по общему признанию, практически все были бедными в сравнении с Габор, которая жила в особняке площадью 9 тысяч квадратных футов в Бель-Эйре). Тем не менее шлюзы были открыты. В 2015 году метеоролог получил от таблоида рекордные 635 тысяч евро в качестве компенсации за ложные обвинения в изнасиловании. В следующем году бывший канцлер Коль подал в суд на своего бывшего литературного негра и запросил 5 миллионов евро в качестве компенсации за нарушение его права на личность путем публикации более сотни приписываемых ему цитат; одна из них заключалась в том, что Меркель не умела есть ножом и вилкой. Коль умер в 2017 году, не успев получить присужденный ему 1 миллион; его вдова продолжила борьбу, но ей пришлось узнать, что такие награды не передаются по наследству63.

Канта перевернули с ног на голову. Мало того, что достоинство больше не считалось