Читать книгу - "Из тьмы. Немцы, 1942–2022 - Франк Трентманн"

на ноги через два года. В то время как другие страны оказывали должникам помощь, Германия продолжала их стигматизировать. Приоритетом была защита кредиторов, и если это означало исключение “провалившихся” граждан из социальной и коммерческой жизни, то эту цену стоило заплатить. Шесть лет “хорошего поведения” были современной версией средневековой долговой тюрьмы73.

История еще не создала ни одной “хорошей” системы получения и расходования средств. Несмотря на все свои преимущества, легкий кредит вызвал множество проблем, как это обнаружили миллионы американцев во время кризиса высокорискового ипотечного кредитования после 2007 года. Но то же самое произошло и с немецкой демонизацией долга. Во времена кайзера Вильгельма банкротство в первую очередь касалось бизнесменов. Ко времени Гельмута Коля это был кошмар миллионов потребителей. В 1980-х и 1990-х годах произошел взрывной рост числа граждан, неспособных погасить свои долги. Когда в 1970-х годах открылись первые консультационные центры по долгам, они предназначались бывшим заключенным и группам, принадлежащим к маргинальным слоям общества. К концу столетия более тысячи таких центров консультировали широкие слои общества. В 1999 году почти 3 миллиона домохозяйств (7 % населения) имели чрезмерную задолженность, то есть были не в состоянии обслуживать свои непогашенные обязательства – средний долг составлял 40 тысяч немецких марок на западе и 20 тысяч немецких марок на востоке. В 2017 году у 3,4 миллиона домохозяйств, в которых проживало около 7 миллионов человек, была чрезмерная задолженность, несмотря на почти десятилетие устойчивого роста и падения безработицы74.

Вопреки общественному восприятию, большинство должников попадали в беду не потому, что были безрассудными или расточительными. Бесчисленные исследования показывают, что шоппинг был проблемой меньшинства – каждого девятого должника, по данным Национального статистического управления в 2015–2016 годах. Подавляющее большинство изо всех сил пыталось выплатить ипотеку или непогашенные налоги; долги компаниям, занимающимся доставкой по почте, были ничтожными по сравнению с этим75. Основной причиной было внезапное падение доходов после потери работы, болезни, развода или смерти партнера: другими словами, факторы, часто находящиеся вне контроля человека. Родители-одиночки были особенно уязвимы, поскольку у них, как правило, была менее стабильная и низкооплачиваемая работа, особенно женщины, которые ко всему прочему иногда после развода наследовали часть долгов своих бывших мужей. Восточные немцы, имевшие мало активов, легко оказывались на грани безработицы. К 2010-м годам долги, последовавшие за ростом фриланса и работ с частичной занятостью, также разъедали средний класс.

Моральная стигма, связанная с долгами, дорого обходилась людям: они чувствовали стыд и отдалялись от друзей и общества только для того, чтобы еще глубже погрузиться в долги. В Саксонии это касалось каждого третьего должника. “Мне было стыдно, и по этой причине я не хотел просить помощи”, как один человек говорил исследователям76. По данным органов социального обеспечения, двое из трех предпочитают пропустить визит к врачу вместо того, чтобы попросить друзей одолжить им 10 евро. Долги приводили к депрессии и одиночеству, а алкоголь и азартные игры часто были их следствием, а не причиной. Семьям среднего класса, которые больше не могли платить по счетам, было трудно отказаться от “нормальной” жизни. Матери беспокоились, что их дети будут исключены из компаний друзей, если они заберут их из теннисного клуба или частной школы. Вместо того чтобы сокращать расходы или искать помощи, пары брались за вторую работу77. Даже тем, кто отваживался обратиться за консультацией, было трудно вырваться из порочного круга долгов, зависимости и стигматизации. В 2008 году официальное исследование показало, что после восьми месяцев помощи лишь меньшинству удавалось сократить свои обязательства и только 10 % находили работу. Большинство надеялись на то, что в итоге их признают неплатежеспособными и снимут с их шеи камень остаточной задолженности. Тем временем они были обречены жить на прожиточный минимум. Четверо из десяти чувствовали себя исключенными из общества78.

Когда дело доходило до долгов, в Германии проигрывали все. Кредиторы за шесть лет “хорошего поведения” редко видели хоть пфенниг или цент, экономика теряла потенциальные стартапы, а государство – драгоценные налоги. В 1999 и 2013 годах правительство предприняло первые шаги по освобождению должников, облегчив списание остаточной задолженности. Однако эти реформы были нацелены главным образом на неплатежеспособных предпринимателей, чтобы дать им новый шанс в бизнесе. Политики опасались дать карт-бланш всем должникам. Для безработных, льготников, матерей-одиночек и многих других это не имело значения, как бы экономно они ни жили; у них даже не было денег, чтобы оплатить судебные издержки. В 2017 году 7 миллионов человек все еще имели чрезмерную задолженность, а 600 тысяч ждали списания остаточной задолженности79. В итоге на помощь им пришел Европейский союз, представив рекомендации как для потребителей, так и для бизнесменов. В 2020 году в очередь попала и Германия: отныне все добросовестные должники через три года оказывались свободными, даже если они не внесли ни одного платежа80.

Трудно сказать, относятся ли немцы к деньгам более ответственно, чем другие европейцы, поскольку кредит может стать шагом к светлому будущему и не обязательно закончится банкротством; тот факт, что страны определяют чрезмерную задолженность по-разному, еще больше усложняет сравнение. Как отмечают многие комментаторы, немцы по-прежнему настороженно относятся к кредитным картам. По сей день многие рестораны и магазины розничной торговли не принимают “пластик”. Даже когда пандемия увеличила онлайн-продажи в 2020 году, 32 % платежей осуществлялись по выставленным счетам, еще 18 % – по дебетовым картам, и 20 % – через PayPal (который часто связан с дебетовой картой)81.

Немцы берут кредиты, но делают это по-другому. В 1970-х и 1980-х годах доля потребительского кредита в располагаемом доходе удвоилась с 15 до 28 %, а в 1990-х годах удвоилась еще раз, достигнув в 2000 году 432 миллиардов немецких марок. Норма сбережений упала в 1999 году до 9 %82. Важной вещью был автомобиль. К 2000 году каждый четвертый немец покупал новую машину в кредит. Государственные служащие – эти традиционные глашатаи бережливости – взяли наибольшую сумму потребительских кредитов, как и наиболее обеспеченные граждане где бы то ни было83. В 2009 году непогашенный потребительский кредит составил 14 % располагаемого дохода немцев, что является точным средним показателем в Европейском союзе; немного больше, чем во Франции и Италии, хотя и значительно ниже, чем в Великобритании и Венгрии. “Бережливые тевтоны” задерживали выплаты с такой же вероятностью (6 % в 2007 году), как и британцы, хотя и гораздо меньше, чем поляки или венгры. В 2008 году каждый десятый немец имел задолженность или непогашенные долги на сумму, превышающую 100 % его располагаемого дохода, – примерно столько же, сколько в Великобритании, тогда как