Читать книгу - "Земля ковбоев. Настоящая история Дикого Запада - Кристофер Ноултон"

предприятий оказалась вся отрасль. По словам историка Ричарда Уайта, «крупные мясоперерабатывающие компании ссужали деньги агентам, которые предоставляли их фермерам, желающим купить животных с западных пастбищ на откорм. Агенты получали закладные и на кукурузу, и на бычков. Мясоперерабатывающие компании распоряжались бычками задолго до того, как они попадали в Чикаго, Канзас-Сити или Форт-Уэрт». Колоссальная мощь мясоперерабатывающей отрасли — крупнейшей в стране, пока позже ее не превзошла автомобильная промышленность, — в конечном итоге подмяла под себя даже железные дороги, еще одну величайшую промышленную силу той эпохи.

Подобным образом вели себя монополии и тресты во всех отраслях американской промышленности — от сахарной до сталелитейной, и это в итоге подвигло президента Теодора Рузвельта и Министерство юстиции начать тяжелую работу по их ликвидации. Вначале Рузвельт нацелился на железнодорожный трест Northern Securities Corporation Джона Пирпонта Моргана, а позже и на самый крупный картель — Standard Oil. К сожалению, антитрестовские меры против мясоперерабатывающих компаний стали приниматься слишком поздно, чтобы можно было спасти карьеру и состояние крупных скотоводов.

Двое из них — Мортон Фрюэн и маркиз де Морес — так и не смогли оправиться от неудач на американском Западе. Провалившиеся попытки заняться скотоводством во многих отношениях стали кульминацией их деловой карьеры и в то же время омрачили их перспективы на будущее. Однако оба вернулись, чтобы сыграть выдающиеся вторые акты, — как это сделал Рузвельт после того, как покинул Запад.

Трудно не восхищаться упорством Мортона Фрюэна. Несмотря на постоянные и сокрушительные неудачи в бизнесе, он упорно шел вперед. До конца жизни он отличался почти беспримерной уверенностью в себе, а также типично американским подходом к предпринимательству и навязчивой манерой торговли, которые перенял на американском Западе. Отчаянно нуждаясь в деньгах после того, как его вынудили покинуть совет директоров компании Powder River Cattle, он сначала пытался продвигать новую смазку для локомотивов и колес железнодорожных вагонов, получая 10-процентную комиссию с каждой продажи. Смазка была более густой по консистенции и более долговечной, чем конкурирующие продукты, однако ее продажа не приносила прибыли. Вскоре он переключился на продвижение прототипа устройства для изготовления льда. Но и эта затея не увенчалась успехом.

К этому времени несколько разгневанных кредиторов, включая графа Уорнклиффа, бывшего председателя совета директоров его скотоводческой компании, выразили намерение подать на него иск в суд. Фрюэн придумал новый метод решения своих финансовых проблем: он отправился в Монте-Карло в надежде на крупный выигрыш за игорным столом с помощью системы ставок, позаимствованной, по всей видимости, у одного из друзей. В первый же день он проиграл 200 фунтов стерлингов. Полный разочарования, он жаловался на то, что система «ненадежна и опасна», и написал жене письмо, в котором, в частности, говорилось: «Милая, я не должен был приходить сюда с таким намерением. Я виню себя, но это казалось единственным шансом, а теперь он ничтожен. Как ты можешь догадаться, проигрыш был не самым худшим событием этого дня; хуже то, что мне приходится телеграфировать эту новость тебе, милая»[507]. И все же он продолжал играть в Монте-Карло еще четыре или пять дней, неоднократно и безрезультатно пытаясь изменить свою судьбу.

Вернувшись в Лондон, он развлекал приятелей в клубах рассказами о своих приключениях на Западе, пока, наконец, с помощью своего родственника{149} Рэндольфа Черчилля не получил назначение: он должен был сопровождать Салара Джанга II[508], невероятно богатого 24-летнего потомственного (но недавно снятого с поста) премьер-министра индийского княжества Хайдарабад в его турне по Европе. Эта должность предполагала также выполнение функций личного секретаря и советника бывшего премьер-министра. Однако Джанг, весивший более 130 кг и употреблявший по три бутылки виски в день, через два года умер от алкоголизма, и Мортон снова остался без работы.

К 1887 г. Мортон и Клара состояли в браке уже шесть лет и воспитывали троих детей. Но Мортон так часто уезжал по делам, что за все эти годы супруги провели вместе всего несколько недель. Чтобы не сталкиваться с назойливыми кредиторами, он вообще перестал появляться в Лондоне. «Что за проклятие — бедность, — писал он жене из Индии. — Она убивает все удовольствие от жизни». Мортон боялся обанкротиться, потому что в этом случае его попросили бы уйти из его любимых светских клубов, а к этому времени он уже был членом клубов Carleton и White’s.

Он стал сторонником биметаллизма — весьма спорного денежного стандарта, при котором в денежной системе страны в качестве всеобщего эквивалента используются как золото, так и серебро и курс обмена между этими двумя металлами фиксирован. Теоретически биметаллизм может помочь стабилизировать цены на товары и облегчить обмен валют. Интерес Мортона к этой теме вряд ли был случайным. По его мнению, падение цен и проблемы с обменом валют нанесли тяжелый удар по его скотоводческому бизнесу и в целом по состоянию его семьи, а также по представителям британской «сквайрархии» — того социального класса крупных землевладельцев, к которому он себя причислял. Он полагал, что золото обеспечивало банкирам преимущество перед простыми людьми, в то время как серебро могло увеличить денежную массу и, если не учитывать инфляцию, сделать всех богаче — и он был всецело за это! Фрюэн много писал на эту тему, считая себя экспертом, и даже консультировал своего друга Уильяма Дженнингса Брайана по вопросам «свободной чеканки серебряных монет» во время трех неудачных кампаний этого знаменитого оратора в качестве кандидата на пост президента США.

Затем Мортон, что вполне предсказуемо, попытался заняться спекуляцией на рынке серебра. Когда ему не удалось привлечь значительные суммы денег, необходимые для этой затеи, он решил создать синдикат с целью повышения курса акций алмазной корпорации De Beers. К этой авантюре подключились его друзья, включая бухгалтера и брата Стивена, который вложил 18 290 фунтов стерлингов, причем частично за счет кредита. Это были практически все средства, которыми располагал Стивен. Какое-то время казалось, что план работает, и акции выросли с 15 3/4 до 23 1/2 фунта стерлингов, но затем их цена неожиданно и необъяснимо рухнула до однозначных цифр. Стивен известил Мортона о своем банкротстве: «Нет нужды говорить тебе, что это большой удар для меня, и я не понимаю, что теперь ждет меня впереди». Он попросил Мортона присмотреть для него работу. Ухудшившееся материальное положение Стивена в конце концов заставило его отказаться от военной карьеры в погоне за более высокой зарплатой.

К тому моменту — во многом из-за неудачных инвестиций Мортона — в тяжелом финансовом положении оказались все братья Фрюэн, включая старшего Эдварда, наследника двух