Читать книгу - "Земля ковбоев. Настоящая история Дикого Запада - Кристофер Ноултон"

В период с 1865 по 1890 г. для инвестирования в территории западнее Миссисипи было создано не менее 1500 британских компаний, многие из которых занимались скотоводством[338]. Только с 1879 по 1888 г. британцы учредили 33 компании с ограниченной ответственностью для инвестирования в скот[339]. Примерно четверть общей суммы первоначальных инвестиций в размере 169 млн долларов (4 млрд при пересчете на современных деньги) — то есть около 45 млн — они вложили в скотоводческие компании[340]. Англо-американские предприятия были самыми крупными и приметными на открытых пастбищах.

По мере распространения гигантомании росла и коррупция. Даже если вы не доверяли оценке по конторским ведомостям «по бумагам» и хотели пересчитать животных лично, вас все равно могли одурачить. Как-то в разгар бума в 1885 г. два брата Макуотти приехали из Шотландии с целью купить стадо, и земляки предупредили их, что не стоит доверять цифрам, указанным в конторских книгах. Шотландцы имели несчастье столкнуться с ловким скотоводом Чарли Уильямсом, ранчо которого было расположено вблизи ручья Сэнд-Крик в округе Карбон (штат Вайоминг). Приметив парочку неопытных новичков, Уильямс заявил, что жизнь на высокогорье Вайоминга ему не по душе и он вынужден уйти на покой. Братья Макуотти согласились купить его стадо из 1500 голов, когда продавец предложил бесплатно добавить еще десяток верховых лошадей. Шотландцы полагали, что заключили выгодную сделку, но настояли на том, чтобы лично пересчитать скот. Они не знали, что Уильямсу принадлежало всего лишь 50 голов. При этом его сосед по Сэнд-Крик, владевший гораздо большим стадом, как оказалось, использовал тавро, очень похожее на тавро Уильямса. Пройдоха взял на время у соседа тысячу голов и перегнал на свое ранчо, где поставил в загон вместе со своими животными. В газете Cheyenne Sun от 31 августа 1889 г. рассказывалось о том, что произошло дальше: «Шотландцы прибыли вовремя, заняли место на ограде возле загона и принялись считать животных, выходящих из ворот. Чарли позаботился о том, чтобы скот при движении поднимал тучи пыли, поэтому, когда вместе с его собственным стадом прошли и позаимствованные животные, покупатели не заметили небольшой разницы в клеймах. Вскоре все стадо разбрелось по прерии. Шотландцы, осмотрев постройки и лошадей, выразили свое удовлетворение и расплатились за приобретенное имущество»[341].

После чего Чарли Уильямс скрылся с деньгами, полученными обманным путем.

Оглядываясь назад, легко увидеть, что крупные скотоводческие компании взяли на себя огромные риски, которые тогда плохо представляли. Они сильно ошибались в оценке условий содержания скота на открытых пастбищах, предполагая, что погода будет всегда благоприятной для животных, и не учитывали ни возможной роли засух или суровых зим, ни последствий чрезмерного выпаса, который может привести к тому, что на пастбищах просто не хватит травы для таких огромных стад. Они основывали свою деятельность на использовании земель, находящихся в государственной собственности, упуская из виду, что земельное законодательство США благоприятствует мелким хозяевам-поселенцам, предоставляя им право получить в собственность участки площадью 160 акров (и 640 акров в соответствии с Законом о пустынных землях) на тех же самых государственных землях, а это ограничит возможности владельцев ранчо свободно выпасать свои стада или обеспечивать их водой.

По мере укрупнения акционерных скотоводческих компаний, владеющих ранчо, их размеры, известность и бюрократизм начали работать против них. Вскоре они стали вызывать недовольство хозяев небольших ранчо и вновь прибывающих переселенцев, которые жаловались конгрессменам и прессе на самоуправство и тактику запугивания со стороны крупных скотоводов.

Классическим примером злоупотреблений со стороны скотоводов-магнатов может служить аренда или покупка участков вдоль обеих сторон железнодорожного полотна в «шахматном порядке»; при этом каждый второй квадрат оставался во владении правительства. Скотоводческие компании, такие как Swan Land & Cattle, арендовали или покупали (по доллару за акр) чередующиеся квадраты, на которые не претендовало государство[342], и затем ставили изгороди вдоль двух смежных сторон каждого из своих квадратов. В том месте, где сходились четыре квадрата и где их земля примыкала к государственной, скотоводы оставляли щель в 20 см без забора, а затем устанавливали забор по периметру своего следующего квадрата. В результате огораживалось вдвое больше площадей[343], чем принадлежало компании. Эта весьма спорная стратегия успешно отстаивалась в судах вплоть до 1895 г., когда подобные ограждения были окончательно признаны незаконными.

Внезапно крупные скотоводческие компании обнаружили, что они непопулярны: их считали крайне влиятельной политической и экономической силой, которая не прочь поиграть мускулами, чтобы использовать все преимущества, которые она может найти на открытых пастбищах. Ассоциация скотоводов Вайоминга (WSGA) быстро сориентировалась в ситуации. Замечания ее секретаря Томаса Стёрджиса в протоколе ежегодного собрания, состоявшегося в апреле 1885 г., отражают новую оборонительную позицию скотоводческих магнатов:

Среди новых возникающих вопросов один настоятельно требует внимания, а именно использование государственных земель для выпаса. Десять лет назад общественность на Востоке с радостью приветствовала производство дешевой говядины и поощряла нас на освоение бесплодных плато, где мы ежедневно рисковали жизнью в борьбе с индейцами; теперь для нас нет более мягкого названия, чем «бычьи бароны» и «аристократы равнин». В прессе публикуются всевозможные искажения и заблуждения на наш счет. Несмотря на то, что мы построили единственную отрасль, пригодную для этих засушливых и песчаных прерий, и создали налогооблагаемую собственность на миллионы, конгрессменов ежедневно призывают к крестовому походу против нас, как будто мы являемся классом, чья деятельность вызывает порицание и уничтожение которого — похвальное дело[344].

Насколько эта критика в адрес скотоводческих магнатов была заслуженной — вопрос спорный. Безусловно, WSGA, представлявшая единственную жизнеспособную отрасль в Вайоминге, железной хваткой удерживала местную законодательную власть. Более того, она в значительной степени и создала эту законодательную власть. И, как и повсюду в стране в то время, в политике была широко распространена коррупция — как на местах, так и на национальном уровне; в частности, постоянную проблему представляло злоупотребление земельными законами. Общественная протестная реакция была направлена не столько на WSGA как таковую, сколько на растущий поток иностранных инвестиций в животноводческий бизнес и другие отрасли в США. Наиболее ярым критикам это казалось проблемой, которую можно решить путем принятия соответствующих законов.

В частности, готовой мишенью для критики были британцы. Великобритания в конце XIX в. все еще находилась на пике мирового могущества и располагала колоссальными избытками капитала, которые можно было инвестировать в Новый Свет. Британская империя охватывала четверть всей суши с пятой частью населения Земли, так что именно британцы были той силой, которой стоило опасаться больше всего — особенно из-за их непомерного богатства и хищнических наклонностей.