Читать книгу - "Земля ковбоев. Настоящая история Дикого Запада - Кристофер Ноултон"

— сестра не успела его остановить. Арчеру было всего 29 лет — а его уже признавали лучшим жокеем Викторианской эпохи, поскольку наездник одержал в скачках 2748 побед, в том числе рекордные 246 за один сезон. «Бедный Арчер, — писал Фрюэн в своем письме. — Что за потеря для наших скаковых дорожек. Он создал целую школу увлеченных парней, и его смерть пагубно отразится на будущем конного спорта»[325]. Фрюэн не упомянул, что именно проигранная ставка на победу Хэмптона, которым управлял Арчер в скачках на Кубок Донкастера, подтолкнула его к безрассудному походу на американский Запад.

Когда подошел к концу очередной неутешительный для компании Powder River Cattle год, новый управляющий Планкетт пригрозил подать заявление об отставке: «Я скоро уйду с поста управляющего Powder River Cattle, потому что по сравнению с этой должностью трон Болгарии[326] — настоящий рай»[327]. Его уговорили остаться несмотря на то, что Фрюэн постоянно оспаривал его решения. В конце года долги компании составляли 90 000 долларов, а в кассе имелось только 25 000. Планкетт предупредил совет директоров: «Привлекайте все деньги, какие сможете найти. Мы в беде»[328].

Поездка Фрюэна в Вайоминг в августе того же года стала для него последней. Его поразило, насколько тихо стало в Шайенне. Падение цен на говядину и переизбыток скота на пастбищах привели к стремительному сокращению отрасли. Кроме того, в том году, казалось, навсегда были закрыты скотопрогонные тропы между Южным Техасом и северными пастбищами, в том числе Западная тропа, ведущая непосредственно в Шайенн; это было сделано по решению законодателей Канзаса, недовольных распространением техасской лихорадки. Шайенн внезапно превратился в скотоводческий город, в котором скот не появлялся. Фрюэн снова писал Кларе: «Ну, что бы ни случилось, если мы вытащим нашу компанию из беды, остальные все разорены, вся их банда; ни у кого в Шайенне ничего не осталось. Я никогда не видел такого унылого места. Люблю тебя, милая. Твой М.»[329] Теми же словами он мог описывать и собственное финансовое положение. В постскриптуме он продолжал: «Я боюсь предстоящей зимы; если она будет суровой, половина скота в Вайоминге точно погибнет». На этот раз он оказался прав.

Стремительно приближалась зима 1886/87 г. — зима, которая окончательно покончит с компанией Powder River Cattle и многими подобными акционерными обществами. Позднее Мортон Фрюэн так охарактеризовал склоки и неурядицы в совете директоров за предыдущие пять лет: «Если бы мы только знали, что на самом деле ссорились из-за трупа»[330].

14. Покер на акционерных принципах

Мортон Фрюэн был не единственным пострадавшим, о чем свидетельствовало внезапное снижение деловой активности в Шайенне осенью 1886 г. Хьюберт Тешмахер, управляющий компанией Teschemacher & DeBillier, также попытался перегнать скот с Территории Вайоминг и точно так же привел в недоумение инвесторов. Тешмахер усугубил свои проблемы, сообщив сначала, что все ранчо его компании (ему принадлежали три ранчо в разных местах Вайоминга) могут принять еще 5000 голов скота, но уже на следующий день неожиданно дал задний ход и объявил, что нужно немедленно переводить стада на новые пастбища. Тешмахер занял деньги под залог будущих доходов, привлекая средства компании и используя полученные средства для выплаты годовых дивидендов, что грозило катастрофой, если дела компании не улучшатся, а этого так и не произошло. Один из недовольных инвесторов, Джон Бигелоу, бывший редактор газеты New York Post, а ныне американский консул в Париже, распекал Теши за то, что тот недостаточно полно информировал директоров: «Я впервые узнал, что кормов на наших пастбищах недостаточно и что вы перегоняете скот в соседние штаты. Полагаю, что о такой необходимости и ее причинах нужно сообщать акционерам»[331]. Бигелоу попросил показать ему финансовые отчеты, но сомнительно, чтобы Тешмахер когда-либо их предоставлял. Если бы Бигелоу увидел эти документы, его бы потрясла небрежность записей — даже почерк можно было едва разобрать.

Еще один из начинающих скотоводов, граф Эйлсфорд из Англии, оказался даже более незадачливым хозяином, чем Мортон Фрюэн: он вообще не смог толком начать дело. Жена Эйлсфорда, бывшая любовница принца Уэльского, сбежала в Париж к брату Рэндольфа Черчилля — маркизу Блэндфорду, наследнику титула герцога Мальборо и великолепного Бленхеймского дворца, где родился Уинстон Черчилль. Эта новая интрижка вызвала скандал, и принц Уэльский назвал маркиза Блэндфорда «величайшим мерзавцем». Это, в свою очередь, заставило лорда Рэндольфа Черчилля (отца Уинстона) встать на защиту брата. Он потрясал письмами, раскрывающими роман жены Эйлсфорда с принцем, и угрожал предать их огласке, что могло помешать наследнику престола стать королем. Взбешенный принц вызвал Рэндольфа Черчилля на дуэль. Дело было во Франции. Посредником выступил премьер-министр Бенджамин Дизраэли. Супруги Рэндольф и Дженни Черчилль впали в немилость у принца на десять лет{127}. Жена Эйлсфорда осталась с маркизом Блэндфордом в Париже, где родила сына вне брака. Сам граф Эйлсфорд отправился искать утешение на американском Западе, но, похоже, нашел его в бутылке.

Эйлсфорд приобрел ранчо в Биг-Спринге (штат Техас), недалеко от Мидленда, заплатив 40 000 долларов за неизвестное количество скота, то есть фактически купив кота в мешке. Он привез с собой 25 лошадей, 13 охотничьих собак, 5 слуг и епископального священника, выполнявшего функции личного секретаря и духовного наставника. Вскоре он добавил к этой пестрой коллекции пару чистокровных бассет-хаундов для охоты на местных американских кроликов. С самого начала охота интересовала его гораздо больше, чем скотоводство, однако еще сильнее его привлекал алкоголь. О его способности употреблять спиртное ходили легенды: он якобы выпивал по полгаллона виски в день, иногда добавляя джин — еще пятую часть галлона{128}. Граф получил в округе прозвище Судья и расположил к себе ковбоев, купив гостиницу и салун и регулярно угощая всех бесплатной выпивкой — говорят, однажды он 17 раз оплатил выпивку всем присутствующим. На свой первый весенний сбор скота Эйлсфорд явился с 10-галлонным бочонком виски и немедленно парализовал весь трудовой процесс, поскольку ковбои напились до бесчувствия и весь день не могли работать. Говорили, что возле его дома на ранчо валялись груды пустых бутылок из-под виски и он всегда открывал новую бутылку для каждого гостя. «Он не останавливается на одной, — сообщал один ковбой в местную газету. — Я много раз приходил к нему на ранчо, оставался на ночь, а проснувшись утром, обнаруживал, что вокруг сплошь, как блохи, валяются бутылки и еще пара парней на полу храпят, как бешеные бизоны, а Судья сидит в углу