Читать книгу - "Командир счастливого «Окуня». Русский подплав Первой мировой - Василий А. Меркушов"

Как поставлены мины? В каком направлении? Не угадаешь – взорвешься… Не зная, где найдешь, где потеряешь, продолжали идти тем же курсом, так и не стопоря машины.

Справа нет-нет, а снова показывались подлые рога германских мин заграждения, из них часть только чуть-чуть торчала над гладкой морской поверхностью. Как оказалось, я поступил правильно, ибо «Окунь» шел теперь параллельно заграждению и не пересекал его. Далеко вправо открылся маяк Люзерорт, и стало ясно, что подводная лодка идет прямо на наши минные заграждения Ирбенского пролива. Надо поворачивать вправо на юг, но где конец германского заграждения, чтобы, повернув, не пересечь его?

Вдруг справа по носу среди моря заметили какое-то большущее бревно, стоящее вертикально с легким наклоном. Что за история? Странно… Для чего оно здесь? Что означает? Не может быть, чтобы немцы отметили им конец заграждения… Глупо… Однако похоже на это… Ну, была ни была, пройдя бревно, круто повернул вправо, стремясь выйти на параллель маяка для входа потом в Рижский залив.

Пригретый солнцем туман настолько поредел, что стало видно далеко кругом. Идем совершенно спокойно, в море ни души. Несмотря на это, вахтенный сигнальщик прилежно следит за окружающим, ища неприятеля на воде и в воздухе. Еще каких-нибудь 10–12 миль, и мы дома. Мерно стучит дизель-мотор, а в задней части рубки, кто прислонившись к поручням, кто сидя на них и болтая ногами над открытым люком, куря и разговаривая, собрались свободные от вахты матросы, наслаждаясь чистым воздухом и солнцем…

– Ваше Высокоблагородие! Слева что-то чернеет. Далеко только очень, не могу разобрать, – докладывает сигнальщик. Смотрю… Далеко-далеко, на минном заграждении Ирбенского пролива чернеет какая-то точка… Вероятно, мина…

– Посматривай на всякий случай!

– Есть!

Подходим ближе…

– Пожалуй, шлюпка, для мины велика, – говорит сигнальщик.

Подношу бинокль к глазам: да, для мины велика… Вероятно, наши тралят…

– Ты все же поглядывай!

– Есть!

Проходит не более пяти минут…

– Ваше Высокоблагородие! Гидро, гидро!

– Где ты видишь?

– Да шлюпка, вон подымается!

– Пошел аврал! Стоп дизель! Приготовиться к погружению! Лишние вниз!

Всех как ветром сдуло с рубки. Наверху остались только я да боцман. Смотрим в бинокли и ничего понять не можем. Предмет, принятый раньше за шлюпку, действительно приподнялся, но сейчас же плюхнулся в воду. Ну, думаю, не разогнался, поторопился немец, сейчас опять полетит…

Опять поднялся и снова плюхнулся…

Ага, неисправен. Ну, сиди, сиди. И вместо Люзерорта пошли на север, дабы войти в Рижский залив северным проходом, не дожидаясь, когда авиаторы исправят свои повреждения.

На подводной лодке не было ни ружей, ни пулеметов, а тем более пушки, да и она была бы бесполезна за дальностью расстояния.

Подойти же ближе не было никакой возможности, ибо гидроаэроплан сидел в глубине минного заграждения, самое лучшее было скрыться от него в снова надвигавшемся тумане.

К вечеру туман опять начал сгущаться, а так как компас, как выяснилось, показывал не совсем правильно, то из боязни попасть на минное заграждение Ирбенского пролива забрались далеко к северу. Открыв маяк Фильзанд, повернули обратно и пошли вдоль берега.

Туман, будто играючи, поднялся, и низкий берег острова Эзель был виден на далекое расстояние. В 11 часов вечера нашел густой туман, и «Окунь» стал на подводный якорь, имея незаполненной только одну цистерну.

7/20 июля, на третий день пребывания в море, до одиннадцати часов утра ждали, когда разойдется туман, но этого не случилось. Тогда подводная лодка снялась с якоря и направилась на юг, изредка подходя к берегу для определения своего места. Солдаты на кордонах пограничной стражи принимали «Окунь» за разведчика германской эскадры и доносили, что неприятельская эскадра в неизвестном составе показалась там-то и там-то. Наделали много переполоха, ну, у них всегда так было – никогда не могли отличить свои корабли от германских.

Наконец, солнце стало одолевать, туман начал редеть, и мы увидели входную веху северного фарватера. В третьем часу дня «Окунь» подошел к канонерской лодке «Храбрый», стоящей в море у маяка Церель. У борта канонерки уже стояли подводные лодки «Акула» и «Дракон», из них последняя вернулась накануне вечером, а первая – за час до нас. Личный состав «Храброго» принял нас очень хорошо, угостил обедом, и тут мы обменялись впечатлениями от похода.

Оказалось, что, кроме «Окуня», к Виндаве была послана потом «Акула», «Дракон» направлен в открытое море на запад от маяка Люзерорт. Судя по всему, все три подводные лодки, не подозревая этого, ночевали в недалеком расстоянии друг от друга, а это могло бы кончиться печально. Если бы одна из них вдруг неожиданно вынырнула из тумана, другая наверное пустила бы в нее мину со всеми последствиями, отсюда происходящими.

Вечером начальник Минной дивизии вытребовал подводные лодки к себе, к Михайловскому маяку. Компас врал по-прежнему, потому буквально вцепился в корму впереди идущего «Дракона», боясь упустить его в ночной мгле из виду.

8/21 июля, в 1 ч. 20 м. ночи подошли к борту флагманского миноносца «Сибирский стрелок». Начальник Минной дивизии, выйдя из каюты, выразил искреннюю радость по случаю благополучного возвращения «Окуня» и очень интересовался обстоятельствами похода.

Оказалось, что, обеспокоенный долгим отсутствием подводной лодки, он выслал миноносцы на ее поиски, но последние в тумане ничего не нашли.

Видя, что «Окунь» пропадает на полтора суток больше срока, капитан 1 ранга Трухачев собирался послать командующему флотом телеграмму, что лодка не вернулась, но в это время получил радио «Храброго» о нашем возвращении.

Каюты офицеров миноносца выходили в кают-компанию, потому вскоре все уже проснулись от разговоров, и в кают-компании сидело человек шесть. Когда, окончив свой доклад, я выразил глубокое сожаление, что ничего сделать не удалось, Трухачев с улыбкой пододвинул ко мне журнал разобранных радиограмм и сказал: «Прочитайте». Заинтригованный, перелистываю страницы и за пятое и шестое июля читаю: «Ввиду опасности от подводных лодок неприятель предпринял обратный поход в Либаву. № 0144. Непенин. 22 ч. 20 м. 5 июля 1915 г.»

Очевидно, что немцы видели с берега подходящие к Виндаве на пять-шесть миль «Окуня» и «Акулу», донесли об этом в Либаву, что вызвало отмену перевозки войск морем.

Среди беседы вдруг раздался сильный взрыв. Выскочили из-за стола и бросились на верхнюю палубу, думая, что кто-нибудь нарвался на минное заграждение. Взрыв был слышен с берега.

– Совсем забыл, – сказал начальник Минной дивизии, – это наши офицеры рвут машины, котлы и мастерскую Михайловского маяка. Армия стянулась к Митаве и Тукуму. Немецкие разъезды в семнадцати верстах, так вот теперь все уничтожают.

Трухачев повернулся и медленно спустился в кают-компанию, мы – за ним. Заняв места за столом, все как-то притихли и сидели,