Читать книгу - "Командир счастливого «Окуня». Русский подплав Первой мировой - Василий А. Меркушов"

Через 2,5 часа подводного хода, видя, что миноносцы далеко, Кондрашев застопорил машину, собираясь подняться на поверхность для зарядки батареи аккумуляторов, но заметил в перископ в четырех кабельтовых перископ немецкой подводной лодки и бурун от него. «Минога» вынуждена была снова уйти на глубину 45 футов.

Через час, никого не видя кругом, «Минога» поднялась на поверхность и приступила к зарядке аккумуляторов.

Около 11 часов утра увидели дым и мачты приближавшегося с севера корабля. Лодка погрузилась и пошла в атаку на крейсер типа «Аугсбург», шедший в сопровождении миноносца со скоростью 16–18 узлов.

Сблизиться удалось только на десять кабельтовых. Когда крейсер скрылся, лодка поднялась на поверхность и пошла к берегу, чтобы определить свое место, после чего снова отошла в море.

В 1 ч. 30 м. ночи 16 июня «Минога» справа по курсу в 5–6 кабельтовых заметила два неприятельских миноносца. Лодка погрузилась и ушла на 45 футов, а через минуту над ней пронеслись миноносцы.

С рассветом лейтенант Кондрашев всплыл, определил свое место и направился к северному входу в Рижский залив (у маяка Церель). В море стоял туман, от воды шел пар, и видимость была очень невелика. На обратном пути в открытом море на параллели Виндавы опять встретили плавающую германскую мину заграждения, однако расстрелять ее не удалось.

Около 15 часов в тумане заметили неясные очертания какого-то предмета. Приняв на ходу позиционное положение, пошли прямо на него, но, подойдя на 8–9 кабельтовых, разглядели перископ погрузившейся подводной лодки и повернули обратно.

В полночь «Минога» подошла к полуострову Сворбе, где и стала на якорь, а утром 17 июня соединилась с нами.

18 июня/1 июля

По приказанию начальника Минной дивизии перешел к маяку Люзерорт. Оказывается, днем 16-го миноносцы ходили ставить мины у Виндавы, но, заметив летающий над городом неприятельский аэроплан, вынуждены были вернуться обратно и поставить мины ночью…

Около полудня, когда «Окунь» делал последние галсы для определения девиации главного компаса, «Эмир Бухарский» отделился от остальных миноносцев, стоявших на якоре у маяка Люзерорт, и направился к лодке. Подойдя, начальник 5-го дивизиона капитан 1 ранга Владиславлев[57] начал что-то кричать в мегафон. Шум работающей машины заглушал его слова, и я приказал остановить дизель-мотор.

Миноносец подошел еще ближе, и Владиславлев любезно сообщил о только что произошедшем бое наших крейсеров с немецкими у шведского маяка Эстергарн («Адмирал Макаров» под флагом контр-адмирала Бахирева, «Баян», «Богатырь», «Олег» и «Рюрик»). Бой кончился подбитием германского минного заградителя «Альбатрос», выбросившегося на восточный берег острова Готланд.

«Альбатрос» на камнях Готланда

Радостное оживление царило на «Эмире Бухарском», офицеры и команда которого смотрели именинниками; то же настроение охватило и личный состав «Окуня».

Окончив определение девиации, ошвартовался к миноносцу «Ловкий», стоявшему среди других у Люзерорта…

«Акула» по приказанию начальника Минной дивизии ушла к острову Готланд.

В 16 часов капитан 1 ранга Трухачев потребовал меня на «Сибирский стрелок» и показал радиотелеграмму командующего флотом с приказанием послать к Эстергарну не только «Акулу», но и «Окуня».

Прикинув, что от Люзерорта до Эстергарна около ста миль, да обратно столько же, а там придется держаться два дня и еще заряжать аккумуляторы, вынужден был доложить, что такой поход для дизель-мотора лодки слишком велик. Трухачев не принял это за признак трусости или малодушия, но приказал принести карту и циркуль, чтобы хорошенько вымерять расстояния и дать окончательный ответ.

Как ни хотелось мне идти к Эстергарну, но, убедившись, что переход в один конец равен почти девяноста милям, решил не увлекаться и с душевным прискорбием отказался от лестного поручения.

Тогда начальник Минной дивизии приказал идти на протраленный и обставленный вехами немецкий фарватер на норд-вест 45 градусов от маяка Стейнорт, по которому шло движение неприятельских судов. Расстояние тут небольшое, свой берег близко, потому в случае поломки дизеля можно добраться до него под электромотором и вызвать миноносец для буксировки в Рижский залив.

В 17 часов вышел по назначению. В 22 ч. 40 м. придя на место, застопорил машину.

20 июня/3 июля

Рано утром подошел к немецкому фарватеру. В море полный штиль и густой туман. Погода самая ужасная для подводных лодок, когда совершенно неожиданно могут выскочить неприятельские миноносцы – и только поспевай погрузиться.

Гладкое, как зеркало, море не только сохраняет след (струю) от перископа, но и позволяет по нему определить курс лодки под водой.

В 10 ч. 25 м. утра заметил несколько миноносцев, шедших в Либаву. Погрузился и пошел под водой. В 11 часов миноносцы скрылись; застопорил машину. В 12 часов из тумана опять вынырнули германские миноносцы… Дал ход под водой.

Атаковать их не хотел, ожидая более крупной добычи вроде крейсера, минного заградителя или броненосца, а также потому, что мины установлены для стрельбы по большим судам и прошли бы под миноносцами.

В 12 ч. 58 м., когда в тумане стали видны одни дымки, застопорил машину. В 13 ч. 05 м. дымки стали приближаться – пошел под перископом. В 14 часов, видя, что дымки удаляются, застопорил электромотор, а через пять минут снова пошел под перископом. В 14 ч. 25 м. продул среднюю цистерну и поднялся на поверхность; по направлению к Либаве в тумане все еще видны дымки. Большие суда противника так и не показались.

Сильно устав за день, решил дать себе и команде хороший отдых, который не мог нарушить никакой неприятель, а потому в 22 ч. 40 м., придя на глубину 11,5 сажени (23 м), стал на подводный якорь и притянулся на глубину 65 футов (22 м). Корабль любого водоизмещения мог свободно проходить над «Окунем», его не задевая, ибо над лодкой лежал слой воды толщиной 40 футов, в то время как наибольшая осадка военных кораблей – 30 футов.

Лишние лампочки выключили, в наступившей полутьме чуть теплилась электрическая лампадка, освещая розоватым светом строгий образ св. Николая Чудотворца, создавая на лодке нечто похожее на домашний уют. Скоро все спали крепким сном, и только один матрос у среднего глубиномера сторожил сон товарищей.

21 июня/4 июля

В 4 ч. 30 м. утра, хотя спал тепло одетым, укрывшись сверх всего одеялом, проснулся от холода и пронизывающей сырости. Несмотря на сделанную во время зимнего ремонта легкую обшивку из фанеры, корпус страшно отпотевал. Вода с бортов, разных рукояток и маховиков не капала, а просто лилась, изредка падая на лицо. Поворочавшись с боку на бок и видя, что больше не уснуть, решил всплывать.

Снявшись