Читать книгу - "Собрание сочинений. Том II. Стихотворения, напечатанные в периодике и найденные в архивах; заметки, статьи - Павел Николаевич Шубин"

сестре говорил —

        Не ходи, Падисат, никуда;

        Я Аллаха молил,

        Чтобы нас миновала беда…

Но Селим был велик,

Разве князю написан закон?

Нукера увезли

Падисат, мы помчались в угон…

        А они уходили

        Две ночи в горах, на ветру…

        Всё же мы их настигли,

        В кинжалы отбили сестру…

Но Селим, нелегко

Отдавая добычу назад,

Безотказным клинком

Полоснул по груди Падисат…

        Мы убили их всех,

        Только нукер один ускакал…

        Он мне череп рассёк

        И ушёл, этот подлый шакал…

А пришёл – из-за мести

С отборною ротой солдат

Сам тифлисский наместник —

Селима убитого брат…

        Он во всём царь и бог…

        Кто накажет его за разгул?

        Он разграбил и сжёг

        До конца неповинный аул.

В эту ночь от разбитых

Дворов, полыхающих зло,

Восемнадцать джигитов

Абреками в горы ушло…

        Сорок лет… С этой ночи,

        Осыпанной прахом золы,

        Я уверовал прочно

        В неправду кривого муллы;

По дороге, измеренной

Сотнями пальцев кривых,

Я с разрубленным черепом

Полз до мечети в крови,

        Я Аллаха навеки

        Прокля́л и, не зная вины, —

        Освящённые фрески

        Кинжалом соскрёб со стены.

В сердце нет места вере…

Абреков (кто им эту пушку зачтёт?)

Окружили в пещере

И били на выбор… За что?..

        Не для князя же жалость…

        Закон его злобы суров…

        И абреки в кинжалы

        Пошли на залёгших стрелков…

Ни один не дошёл,

Без ошибки закончился суд.

В камышей синий шёлк

Их закутывал трупы – кой-су…»

        Спутник смолк… В перелесье

        Заплакал шакал… Да спеша

        Стародавнего песней

        Звенела волна в камышах.

11 сентября 1934,

Буйнакск, Дагестан

Пиковое положение

Я уйду прямым и шалым,

Сдвинув шапку набекрень.

Мать заплачет в полушалок

И проклянет этот день…

Мать, конечно, очень жалко…

Если ж здесь останусь я —

Будет в чёрный полушалок

Плакать милая моя.

По средине ль ждать удачи,

Чтоб стояли парой гроз —

Справа мать, ещё не плача,

Слева – девушка – без слёз…

Парень я во всюду годный…

Так за что же (крикну вслух)

Уподоблен я сегодня

Буриданову ослу?..

12 сентября 1934,

Буйнакск, Дагестан

Intermezzo

Оттолкни герани как помеху,

Чтобы полной грудью задышать;

Чтоб с полночи щёлканьем и смехом

Соловей ударил по ушам.

Раствори затворы у рояля,

Обнажи все струны, чтобы он

Разрыдался, сетуя и жалясь

Соловьиной песне в унисон.

И почувствуй сердцем тот весенний

Сад, проросший зеленью ростков,

Чтоб тебе уже насеял в сени

Белый бархат лёгких лепестков,

Чтобы ты смогла опять одеться

В белое, как вишни по садам.

И уйти из дома с лёгким сердцем.

И меня не вспомнить никогда.

12 сентября 1934,

Буйнакск, Дагестан

15-й год

Тучная южная осень умирала в тяжёлом убранстве

Переспелых пшеничных колосьев, кистей винограда и дынь.

К горизонту спеша уходили сквозные пространства,

И прохладные дни тяжело золотили сады.

Пахло свежей соломой и горькою пылью акаций.

Эшелоны ползли через степи к фронтам напрямик,

Мимо дальних фольварков и низких затерянных станций,

Увозя дорогих и гармоник надорванный крик.

И огромный, и хмурый, как пепел с дубовых поленьев,

Он ушёл, кто ещё так легко назывался отцом.

Я тянулся и плакал, и падал опять на колени.

…Он не глядя ушёл, с эшелоном других мертвецов.

Сентябрь 1934

Тёплое слово

I

Весна придёт в уснувший город,

Ломая льдов седую гать,

Начнут капелей разговоры

Ночной мороз опровергать.

Она внесёт с собою ветер,

Научит песни понимать,

Любить цветы и на рассвете

(лишь на рассвете!) засыпать.

Она заставит окна вымыть

И с вечера до петуха

Ходить лугами низовыми

И радоваться лопухам…

Она заставит рассмеяться,

Что от черёмухи лесной,

Размятой в порошок на пальцах,

Так пахнет горькою грозой!

II

Той речки не найти на карте,

Её песчаное русло́

Цвело огнями на закате

И балагурила без слов

Вода, прозрачная как утро,

Как тихий день. На отмели

Сплошной отделкой перламутра

Всё лето лилии цвели.

И рос камыш – высокий, стройный,

Шептавшийся и ночь, и день;

И луг спускался из-за поймы

С травою мокрой до колен.

Так, с этим трепетным соседством,

С кузнечиками в мятой ржи,

Моё беспамятное детство

Росло и шло на ощупь в жизнь.

А за концом моей отчизны

Звенели шпалы, гнулся лес,

И поезда чужие жизни

Возили мимо наших мест.

Но детство давнее, но лето,

Как песня, как пройдённый путь,

Они кончаются рассветом

Каким-нибудь, когда-нибудь…

И позабылись шумы яблонь,

И лепет родника, и шлях.

Косым дождём и небом дряблым

Другая родина пришла.

Но жизнь встречала тёплым смехом.

И крепкой дружбой от ворот

Меня от каталя до цеха,

До бригадира вёл завод.

III

Седому мастеру Ершову,

Чтоб память ожила больней,

Я отдаю права на слово,

Простое слово обо мне.

Он первый,