Читать книгу - "Изобрести современность. Эссе об актуальном искусстве - Линда Нохлин"

волнующей прокламацией радостей труда, во время которой символическая фигура Свободы развернула американский флаг над головами национализированных иммигрантов[561]. Забастовщики Патерсона, с другой стороны, ответили на лицемерную хвалебную речь своих работодателей в адрес американского флага такими словами: «Мы соткали этот флаг, мы окрасили этот флаг, и мы отказались работать под этим флагом»[562]. Помимо прочего, театрализованное представление Рида продемонстрировало лживость символов американской мечты о свободе, демократии и процветании — как угнетенным рабочим-иммигрантам Патерсона, так и американцам в целом. Как сказала о бастующих Элизабет Герли Флинн: «Им больше не нужно государство. Для них статую Свободы олицетворяет полицейский с его дубинкой»[563].

Примечание редактора английского текста:

Впервые эта статья опубликована в Art in America в 1974 году, а затем перепечатана в: Theatre for Working Class Audiences in the United States: 1830–1980 / ed. B. A. McConachie and D. Friedman. Westport, CT: Greenwood Press, 1985.

Глава 28. Ван Гог, Ренуар и кризис ткачей в Лионе

Art the Ape of Nature: Studies in Honor of H. W. Janson, 1981

Однажды зимой 1885 года, примерно в то время, когда он начал работу над своими монументальными «Едоками картофеля», Винсент Ван Гог написал из Нюэнена своему брату Тео: «Ты доставишь мне большую радость, если попробуешь раздобыть мне L’Illustration № 2174 от 24 октября 1884 г. <…> Там есть рисунок Поля Ренуара „Забастовка ткачей в Лионе“». Ван Гог продолжает обсуждать другие рисунки Ренуара и заключает: «Но рисунок, изображающий ткачей, лучше всего: он так материален и объемен, что, на мой взгляд, может выдержать сравнение с Милле, Домье и Лепажем»[564]. Этот рисунок, должно быть, очень много значил для Ван Гога, поскольку чуть позже в том же году он снова упоминает его в письме брату: «Жаль, что ты не прислал L’Illustration, потому что я довольно регулярно следил за работами Ренуара и многие годы собирал то, что он делал для L’Illustration. Это одна из самых великолепных работ, которая, я думаю, порадовала бы и тебя»[565]. Еще позже настойчивость Ван Гога усиливается, как и конкретность описания рассматриваемой работы:

Спасибо за Illustration, который ты мне прислал, я тебе очень признателен. Все рисунки Ренуара прекрасны, и один из них был мне неизвестен.

Однако того рисунка, о котором я рассказывал тебе, среди них нет — упоминаю об этом не для того, чтобы доставить тебе лишние хлопоты, а потому что то, что я написал о нем, возможно, не совсем применимо к другим его рисункам. Наверное, этот номер Illustration распродан. Обобщение фигуры там было просто великолепно; на нем, кажется, был изображен старик, несколько женщин и ребенок, сидящие без дела в доме ткача с остановившимся ткацким станком[566].

113 Поль Ренуар. Промышленный кризис в Лионе: без работы. 1884. Гравюра на дереве Альберта Белленджера

Рисунок ткачей, о котором идет речь, недавно всплыл у одного парижского арт-дилера (рис. 113), и это действительно прекрасное и трогательное изображение — прекрасное в том специфическом значении, в каком употреблял это слово Ван Гог; неловкое и тревожное с более традиционной точки зрения. Конечно, важно понимать, что Ван Гог говорил не об оригинальном карандашном рисунке, а о мастерски выполненной по нему гравюре на дереве Альберта Белленджера[567]. Она появилась в L’Illustration от 25 октября 1884 года с подписью «La Crise industrielle à Lyon: Sans travail» («Промышленный кризис в Лионе: без работы») и подзаголовком «Dessin d’après nature de M. Renouard, envoyé spécial de L’Illustration» («Рисунок с натуры г-на Ренуара, специального корреспондента L’Illustration»). «Без работы» — это второй из трех выполненных Ренуаром рисунков с натуры, посвященных текущему кризису в лионской ткацкой промышленности: первый рисунок из этой серии, «Ткач за работой», появился в номере от 18 октября, а третий, «Собрание рабочих в Фоли-Бержер», — только 15 ноября[568]. Рисунок Ренуара интересен по целому ряду причин и на нескольких уровнях: во-первых, потому что проливает свет на Ван Гога и его формальные и иконографические пристрастия середины 1880-х годов; во-вторых, просто как произведение искусства, выдающийся пример (неоднозначный и богатый наводящими на размышления подтекстами) работы некогда знаменитого рисовальщика Ренуара и, в напечатанном виде, — массовой гравюры на дереве, посредством которой его рисунки распространялись в популярных журналах того времени; наконец, «Без работы» приобретает значение как документ, свидетельствующий о кризисе в ткацкой промышленности Лиона в 1884 году и о положении работников физического труда в XIX веке в целом, показательным примером которого стала тяжелая ситуация ткачей, работавших на ручных ткацких станках, что нашло яркое отражение в искусстве и литературе.

Шарль-Поль Ренуар (1845–1924) — один из многонациональной группы репортеров-рисовальщиков, которые зарабатывали на жизнь и делали карьеру, сотрудничая с иллюстрированными журналами того времени. В нее входили англичане Губерт Геркомер, Фрэнк Холл, Люк Филдс, Эдвард Джон Грегори и Джон Нэш, французы Гюстав Доре, Поль Гаварни, Феликс и Гийом Регаме, Огюст Лансон и Жюль Фера, а также многие другие[569]. Их работы, искусно воспроизведенные очень известными граверами по дереву, появлялись в таких журналах, как The Graphic (пожалуй, наиболее социально ориентированном из этих изданий и самом любимом у Ван Гога), The Illustrated London News, L’Illustration (журнал, с которым теснее всего был связан Ренуар), Le Monde illustré и Harper’s Weekly[570].

На протяжении своей долгой карьеры Ренуар создал множество самых разнообразных произведений. Он брался за всевозможные сюжеты, путешествовал по разным странам (один критик окрестил его «Агасфером от иллюстрации»), его привлекали всевозможные физические типы и широкий спектр социальных классов. Творчество Ренуара включало многочисленные зарисовки мира развлечений, особенно Оперы, которую он также запечатлел в альбоме офортов «Le Nouvel Opéra» («Новая опера», 1881); различные аспекты общественной жизни — изображения биржи, суда, военно-морского флота, Палаты депутатов и Американского конгресса; свидетельские отчеты о знаменитых судебных процессах того времени, в частности о деле Дрейфуса; и всякого рода «прочие» сюжеты — играющих детей, гостей на рабочей свадьбе, модных дам за чаепитием, похороны королевы Виктории, дирижера оркестра за работой, животных в движении, публичные церемонии и рядовые действия. И всё же больше всего остального (по крайней мере, в течение 1880-х годов, периода, который нас интересует) он предпочитал сюжеты из жизни бедных и угнетенных, будь то работающая беднота — шахтеры, рыбаки, ремесленники и фабричные рабочие; или золотушные обитатели городского дна — старьевщики, пьяницы, жители трущоб; или те, кто существует на задворках современной жизни, как члены Анархистского клуба или опустившиеся попрошайки Ирландии и Англии; или те, кто слишком слаб или измучен, чтобы самостоятельно справиться с жизнью: обитатели приюта для подкидышей, тюрем, Дома для слепых, старые