Читать книгу - "Исключительное право Адель Фабер - Юлия Арниева"

К этому времени на шум и голоса сбежались обитатели дома. Первым появился мастер Жером, который, услышав звуки в холле, выскочил из своей каморки в одной рубашке, накинув сверху овчинный полушубок. Едва увидев жеребцов, он застыл на месте с открытым ртом, а затем, забыв обо всем на свете, включая приличия, бросился к ним.

— Святые угодники! — бормотал он, обходя вокруг вороного жеребца и осматривая его с профессиональным восторгом. — Да это же арженская порода! Чистокровный аржен! Я таких только на картинках в книгах видел! Посмотрите на эти ноги, на эту стать! А грудная клетка какая!

Он перешел к серому, и его восхищение удвоилось:

— А этот… боже правый… алкинец! Настоящий! Посмотрите на этот изгиб шеи, на эти глаза! Это же поэма, а не лошадь! Господин Этьен, где вы их откопали? Это же настоящие сокровища!

— Долгая история, мастер, — рассмеялся Этьен, наблюдая за восторгом старого коневода. — Скажем так, пришлось применить все свои знания и немного дипломатии. Хозяин категорически не хотел с ними расставаться. Говорил, что это семейные реликвии.

— Я бы тоже не расстался! — горячо воскликнул Жером, поглаживая шею алкинца. — Это же живые самородки, а не просто лошади! Мадам, с этими жеребцами мы сможем вывести нашу конюшню на совершенно новый уровень! Их потомство будет цениться на вес золота во всех королевствах!

Между тем подтянулись и остальные обитатели поместья. Марта появилась в дверях кухни, и, увидев Этьена, всплеснула руками. Жак и Сэм, разбуженные шумом, выскочили из своей комнаты и теперь с восхищением рассматривали жеребцов.

Риган стоял рядом со мной, тоже с нескрываемым восхищением разглядывая лошадей. Как бывший кавалерист, он прекрасно понимал их ценность и редкость.

— Молодой господин сделал поистине королевский подарок, — заметил он, обращаясь ко мне тихим голосом. — Эти скакуны — настоящее достояние. Один такой жеребец стоит состояния обычного дворянина.

— Неужели так дорого? — удивилась я.

— Дороже, чем можно представить, — кивнул Риган. — Арженская порода славится силой и выносливостью, а алкинцы — это поэзия в движении. Скрестив их с нашими лошадьми, мы получим потомство, которое будет сочетать мощь и грацию.

Этьен между тем распорядился разместить жеребцов в конюшне и обратился к Жерому:

— Мастер, они устали с дороги. Им нужен покой, хороший корм и осмотр. Завтра я расскажу вам об их привычках и особенностях характера.

— Конечно, конечно! — засуетился старик. — Я приготовлю для них лучшие денники! И овса отборного! И воды свежей! Сейчас же займусь!

Вечер превратился в настоящий праздник. Марта, узнав о приезде «своего мальчика», как она всегда называла Этьена, тут же принялась готовить его любимые блюда, несмотря на поздний час. Она суетилась на кухне, разогревая печь и доставая припасы, причитая, что не успеет приготовить все, что хотелось бы.

Жак и Сэм увязались за мастером Жеромом, предлагая свою помощь и мечтая о том дне, когда им, возможно, доверят вывести на прогулку этих красавцев.

За поздним ужином, который Марта все-таки успела приготовить — тушёное мясо, свежий хлеб, сыр и фрукты, — Этьен рассказывал о своем путешествии. Его истории были настолько увлекательными, что мы слушали его, затаив дыхание.

Он побывал в нескольких странах, посетил знаменитые конюшни, познакомился с лучшими коневодами континента. В каждом месте он изучал местные методы разведения, особенности кормления и тренировки лошадей. Его рассказы были полны таких интересных деталей и тонких наблюдений, что даже опытный Жером то и дело одобрительно кивал.

— В Эрдазе, — говорил Этьен, отрезая кусок сыра, — лошадей тренируют в горах, на высоте. Это развивает у них невероятную выносливость и координацию движений. Разреженный воздух заставляет их сердце работать эффективнее, легкие становятся мощнее. А потом, когда такая лошадь спускается на равнину, она может скакать часами без устали.

— Удивительно, — заметил Риган. — А как они переносят смену высоты?

— Поначалу тяжело, — признался Этьен. — Но те, кто выдерживает, становятся настоящими чемпионами. А в южных провинциях лошадей с детства приучают к жаре и засухе. Поэтому они могут скакать под палящим солнцем, когда другие уже задыхаются от зноя. У каждого народа свои секреты, выработанные веками.

— И ты хочешь изучить их все? — спросила я, с гордостью и тревогой глядя на сына.

— Хочу, — твердо ответил он, и в его голосе звучала решимость взрослого человека. — Я понял, что коневодство — это не просто ремесло или способ заработать деньги. Это целая наука, искусство, передающееся от учителя к ученику. И я хочу стать лучшим в этом деле. Поэтому я и отправляюсь дальше, в новые земли.

— Куда на этот раз? — поинтересовался Риган.

— В Амевер, — ответил Этьен, и я заметила, как вспыхнули его щеки при упоминании этой страны. — Помнишь, мама, я рассказывал тебе о профессоре Ланкастере, ведущем специалисте по генетике лошадей? Он пригласил меня поработать в его лаборатории. Это уникальная возможность изучить самые современные методы селекции и выведения новых пород.

— Как надолго? — спросила я, стараясь скрыть укол материнской тоски, который кольнул сердце.

— Год. Может быть, два, — он посмотрел на меня с пониманием. — Но я буду писать, мама. Регулярно, подробно. И обязательно буду приезжать. Амевер не так далеко, как Эрдаза.

После ужина, когда все разошлись и дом погрузился в тишину, мы с Этьеном уединились в моем кабинете. За окном шумел осенний ветер, срывая с деревьев последние листья, а в камине уютно потрескивали березовые дрова. Мы сидели в кожаных креслах друг напротив друга, и я видела перед собой уже не того мальчика, которого провожала когда-то в Академию, а взрослого мужчину, уверенного в своем выборе и готового идти своим путем.

— А отец знает о твоих планах? — осторожно спросила я, хотя по выражению его лица уже догадывалась об ответе.

Этьен поморщился, и на его лице появилось выражение, очень напоминающее отцовское в моменты раздражения.

— Знает. Я написал ему подробное письмо, объяснил все преимущества такого обучения. Он ответил, что считает это «юношеским безрассудством» и надеется, что я «одумаюсь и вернусь к нормальной жизни джентльмена». Еще писал, что его новая жена ждет ребенка, и если родится мальчик, то у него наконец-то появится достойный наследник, который не будет «гоняться за лошадьми по всему свету, как какой-то бродяга».

Я сжала руки в кулаки, услышав эти жестокие слова.

— Мне жаль,