Читать книгу - "Поздняя жизнь - Бернхард Шлинк"

больше не гладил по голове. Он никому не рассказывал о своих любовных переживаниях, не хотел советов, ради которых сначала нужно было описать и прокомментировать ситуацию, не хотел утешений, которые все равно не помогли бы. Но ему было бы приятно услышать просто слова понимания, сочувствия.

Однажды в понедельник, после воскресенья с поздним долгим завтраком и походом с Уллой и Давидом в зоопарк, он, оставшись дома один, снова сел за письменный стол.

О том, что любовь – как Божья, так и человеческая – несправедлива, мы уже говорили. Иногда это очень больно. Но в то же время означает, что ты можешь быть любим, совершенно этого не заслуживая.

Любовь способна изменить человека и сделать тем, чем он, собственно, должен и хочет быть. Но это должна быть именно любовь; просто влюбиться недостаточно. Разница в том, что, когда ты влюбляешься, на первом месте ты сам, а когда любишь, на первом месте всегда она. В любви главное не ты, а она, ты не остаешься в себе, но открываешься для нее. Поэтому любовь может тебя изменить.

Она тоже может измениться, если любит тебя. Но на это нельзя делать ставку или хотя бы надеяться. Ожидание, что она изменится и станет такой, как ты хочешь, есть начало и движущая сила напрасной и несчастной любви.

Говорят, любовь слепа. Она лишает возможности видеть не то, каков твой избранник, а то, каким он станет. Слепо любящий не путает равнодушное с неравнодушным, ненадежное с надежным, холодно-враждебное с приветливым. Но он думает, что неравнодушие, надежность, приветливость придут, если он постарается, если он приложит усилия, чтобы добиться взаимности и открыть глаза объекту своей любви на то, что он, любящий, именно тот, кто ему нужен. Слепой хочет научить зрячего видеть!

Он думает, что сможет разбудить его поцелуем, как Спящую красавицу. Спящая красавица – объект мечты – спрятана среди шипов, недоступна. Принцы то и дело хотят добраться до нее, но не могут преодолеть колючую изгородь – это не те принцы. И вот однажды приходит «правильный» принц, колючая изгородь пропускает его, он находит башню и комнату, в которой спит принцесса, целует ее, она открывает глаза и видит его. Он берет Спящую красавицу в жены, и они живут долго и счастливо.

Я долго заблуждался, думая, что того, кто не боится шипов, не боится на пути к сердцу любимой разодрать грудь, в конце пути ждет награда. Он находит любимую, целует ее, она просыпается и идет с ним под венец. Но сказка умнее. Спящая красавица просыпается не от поцелуя. Она просыпается, потому что минуло сто лет и злое заклятие, погрузившее ее в глубокий сон, утратило силу. Принцу повезло; он потому только «правильный», что пришел, увидел и поцеловал ее в нужный момент.

Ты, конечно, не вспомнишь, как я в первый раз читал тебе «Спящую красавицу». У меня словно пелена с глаз упала. Любовь бывает счастливой, когда люди встречаются в нужный момент и видят и хотят друг друга такими, как они есть, воспринимают друг друга осознанно, чутким сердцем. Это не всегда происходит так быстро, как в башне заколдованного замка. Но любовь остается напрасной или становится несчастной, если она, добиваясь взаимности, видит избранника не таким, как он есть, а каким он должен стать.

Я каждый раз делал все неправильно, начиная со своей первой любви – Лотти, как и ты со своей первой любовью, с Беа. Недостижимая цель, вожделенное сокровище за терниями обладает великой волшебной силой. Об этом – как и обо всем, что мы делаем неправильно и что имеет вес, – тоже не стоит сожалеть; оно сделало нас теми, кто мы есть. Но поскольку я это наконец понял, я и решил тебе об этом написать. Желаю тебе иметь чуткое сердце, когда ты будешь влюбляться или любить.

21

Теплый март с каждым днем все настойчивей манил в поход, в который Мартин хотел отправиться с Давидом.

– Ты подумал над моим предложением? Хочешь пойти в поход? – спросил он Давида в понедельник вечером.

Давид изъявил согласие. На следующий день они после детского сада купили себе туристские ботинки, в среду он объявил Давиду маршрут и цель: рано утром в четверг они на машине выезжают из города, идут пешком через лес к длинному озеру, проходят вдоль берега, поднимаются на гору и там ночуют в маленьком отеле; в пятницу совершают марш-бросок по склону горы, спускаются к озеру, переправляются на пароме на другой берег и лесом возвращаются к машине. В четверг они проведут в пути три-четыре часа, в пятницу – четыре-пять часов. Давид был согласен.

Ранним утром – было еще прохладно – Мартин согрел одежду Давида на батарее, осторожно разбудил его, помог ему одеться; Улла тем временем приготовила завтрак и упаковала рюкзак с провиантом, пижамами и зубными щетками. Давид был слишком взволнован и поел наскоро, без аппетита. Мартин тоже был радостно возбужден.

– Путешественники! – с улыбкой произнесла Улла.

Проводив их за порог, она стояла и смотрела, как они усаживаются в машину и уезжают.

Давиду, который еще никогда не ночевал в отеле, все было интересно. Он спросил, почему Мартин выбрал именно этот маршрут. Тот рассказал, что эта местность относится к конечной морене[4], объяснил, что такое ледниковый период и что такое конечная морена. От ледникового периода они перешли к теплому периоду, и Давид получил достаточно информации об изменении климата, чтобы заинтересоваться его причинами и последствиями. Он притих, внимательно слушал и через какое-то время сказал:

– Это очень плохо.

Они оставили машину в маленькой деревне. Мартин надел рюкзак, и они тронулись в путь. Шли сначала по дороге, а потом полями. День выдался солнечный, им стало жарко. Мартин напевал себе под нос мелодию песни «В движенье мельник жизнь ведет»[5]. Давид стал подпевать, Мартин сказал ему текст первой строфы, и они запели вместе. Войдя в лес, оба вдруг резко умолкли. Вся земля, куда ни взгляни, была покрыта анемонами. Зелено-бурая земля, зелено-бурые буки – и белые анемоны. Скромная белизна маленьких цветочков на низких стеблях сияла на солнце и подрагивала при малейшем дуновении ветра. Эти цветы были настолько нежными, что сорвать хотя бы один казалось кощунством. Мартин с Давидом медленно, в благоговейном молчании двинулись дальше и шли так, пока это чудо не кончилось.

– Папа, ты когда-нибудь видел такое?

– Нет, Давид, никогда.

Он никогда не видел и