Читать книгу - "Растворяясь в песках - Гитанджали Шри"

по очереди: «Это тюрьма, мы ничего не сделали. В ее возрасте голова уже плохо варит, и у вас есть старая мама, и старый папа, наверное, если скажет: «Отвези, это мое последнее желание», то и вы поступите так же, как и я, она потеряла связь с реальностью, даже меня, свою дочь забыла, сына своего тоже забыла, дом забыла, думает, что это ее дом, разбила садик, посадила цветы, но это тюрьма, это не наша жизнь, это не моя жизнь, я другая женщина, я живу по-другому, я хотела жить отдельно и жила отдельно ото всех, мой дом… мои книги… музыка… мой неприкосновенный ночной покой… друзья… К.К… длинное ожерелье из старых монет… всегда носила его… Не взяла с собой, думала, скоро вернемся, а тут придется снимать при каждой проверке… если б знала… что… взяла бы… оно часть моей личности… такое не найдешь на базаре Ланди-Котала». Али Анвару: «Ну почему вы не понимаете, она же не знает, что говорит, я тоже схожу с ума, я задыхаюсь, Али Анвар джи, брат, вы мой брат».

– Да, – сказала Мама, – это твой брат. Иди, скажи Анвару: «Анвар, приехала твоя жена».

Коува пришел в себя и сказал: «Вах!»

24

К. К., я ухожу. Расстаюсь навсегда. Мне было так важно быть с тобой – это я хочу сказать перед тем, как уйти. С тобой жизнь стала жизнью. Даже наши ссоры оживляли каждый волосок на теле.

Спасибо, К. К., спасибо за каждое мгновение, подаренное тобой! Ты дал мне то, чего я хотела. Но теперь я знаю, что жить, как мы хотели, засыпать вместе и просыпаться вместе нам не суждено.

Пишу тебе, любовь. Если сможешь, почувствуй ее и дай мне отваги перенести эту разлуку.

Это Хайбер. Если бы тут было море, то я запечатала бы это письмо в бутылку, тайком вышла бы в эту дверь и пустила бы ее по воде. Чтобы однажды ты получил ее.

Но в Хайбере есть только эти горы. Попасть сюда легко, но выбраться невозможно. Даже ветер, случайно залетевший сюда, испускает тут последний вздох. Да, теперь у Мамы в приятелях ворона. Как раньше та черная птица, помнишь? Но лучше бы это был голубь, тогда бы я привязала это послание к его шее, и, гонимый силой моего последнего желания, он бы прилетел к тебе. Я к тебе.

А что толку с вороны? Только раздражает меня еще больше. Все нарезает круги, пока Мама несет эту чушь, – как будто сочувствует всем сердцем. А Мама все распаляется. Не понимает, что та скачет вокруг нее в надежде получить крошки и кусочки мяса.

Да, может, и кусочек меня принесет тебе. Часть меня, пожует мясо на косточке и выплюнет перед тобой. Ты вздрогнешь: «Бог мой, это же человек». Может, это будет моя рука, на которой мизинец сильно меньше остальных пальцев. И ты вспомнишь: «Ой, так это рука моей возлюбленной, которая отдала богу душу». Или она притащит часть ноги – тогда тоже сможешь узнать по большому пальцу, который торчит в сторону и очень длинный. Если ты обращал внимание.

Куда мы ехали? В автобусе или поезде? Ты что-то искал для какой-то статьи и, положив мои ноги себе на колени, сказал: «Не то чтобы красивые, но любимые, милые моему сердцу». Дразнил меня. Помнишь? Где это было? Когда?

Что-нибудь помнишь? Меня помнишь? Или, как Мама, все забыл? Продолжаешь жить своей жизнью?

Все равно я хочу сказать тебе, теперь, когда шанса на спасение не осталось. К. К., ты даже представить не можешь, что со мной происходит. Куда затащила меня моя собственная Мать? Совершенно немыслимый фарс. Она настолько захвачена действом, что хочет умереть, исполняя свою роль.

Ей-то что? Ей восемьдесят. Чего бояться? Так и уйдет, пребывая в своих снах.

Но я, ведь я не хотела этого? Или?

Вчера я поссорилась с ней. Сказала: «Вы всё выдумываете одну ложь за другой».

А ей все нипочем. Набросилась на меня: «Никакая это не ложь».

Мне кажется, она стала делать все это, чтобы раскрасить свою унылую жизнь. Возможно, мне не стоило забирать ее к себе домой. Она завидовала моей жизни. Тому, что я хозяйка своих желаний и не несу ответственности за других. Могу поехать куда хочу, пригласить кого хочу и когда хочу. Никто не может меня остановить, никто мне не указ. Задумала соревноваться со мной, обойти меня. Сбросила с себя одежду. Разнагишалась так, что куда ни посмотри – везде срам, а ей хоть бы хны – поет себе беззаботно и самозабвенно. С этой Рози. Дружила с Рози, которую никто не воспринимал всерьез. Кроме меня. Я никогда не удерживала ее. Только помогала. Когда Рози-Раза меняли формы, я тоже не препятствовала. Весь мой дом перевернули вверх дном, всю мою жизнь – но и тут я поддержала. Она стала сочинять про себя странные выдумки, мол, погляди, и у меня есть мыс вдовы. Даже имя придумала. Анвар! И, гоняясь за этим именем, мы оказались здесь. Вся эта история продолжалась до вчерашнего дня, и главным желанием было встретиться со специальным чиновником, ее мужем… мужем. А он оказался юнцом, теперь принялись искать его отца.

Я спросила ее, неужели вы совсем не уважаете себя и меня? Мы же просто нелепое посмешище для окружающих. Имейте уважение хоть к своему возрасту. Свадьбы, мужья, вся эта любовь-морковь – только это приходит вам в голову? Совсем забыли про своих родных и о том, что для них хорошо? Что же вы за мать такая?

И знаешь, что она на это сказала? Сказала, а ты подумай, что такое забывать. То, что происходит, происходит осмысленно или в забытьи? А что случилось, сделано думающими или теми, кто думать прекратил? Забыть – значит умереть. Я не умерла. Я втоптала в песок все, что было за мной, сегодня я вернулась в этот самый песок. Что-то в этом роде.

Я закричала: «Эти ваши песчаные воспоминания затащили нас в пасть смерти. Вы принимаете сны за воспоминания, ну и наслаждайтесь этой выдуманной игрой, пока жизнь утекает сквозь пальцы!»

Нет, бесстыдства не хватило, чтобы сказать: «Вам-то что, все, что должно было, уже случилось, теперь живите, где хотите: в реальности или в своих выдумках». Сказала только, что есть я и мне еще нужно пожить. Я не собиралась жить так. Здесь мое дыхание потерялось. Да если бы я хотела посвятить себя дому, семье и всякой-такой суматохе, то, как и все остальные,