Читать книгу - "Растворяясь в песках - Гитанджали Шри"

class="p1">Она одинокая. Кто она? Дочь смотрит из далекого угла. Какая же я одинокая. К. К., как бы мне поговорить с тобой? Что она там бормочет себе под нос? Вот до чего доводят разговоры с воронами. Дочь сыта по горло. Встревает из своего далекого угла.

– Мама, – утомленно зовет она. И слегка топает ногой.

Закрытая дверь открывается, и входит следователь, увидев ворону, он отступает.

Или устал. Все хотят, чтобы с этим делом было поскорее покончено, а безумные разговоры были погребены внутри этих крепостных стен.

Но и тут опасный поворот. А что, если Мама запоет, как Анаркали[188]: «Раз пришла любовь, чего бояться?»

Или они все ждут приказа сверху, что делать с пешками? И пока ждут приказа изничтожить нас, изничтожаются сами? Пальни из «калашникова» – и дело с концом.

И кто-то пальнул. Врезавшись в закрытую дверь, Наваз Бхаи выскакивает во двор так, как будто это им пальнули из ружья.

Трепеща от страха, Дочь стоит в углу. Ворона взлетает и садится на стену.

– Поздравляю! – клокочет Наваз Бхаи. – Большой господин едет с вами встретиться. Тот самый, с кем вы хотели встретиться. Он все поймет. Считайте, уже приказали вас выпустить.

Дочь подбегает к нему.

– Наваз Бхаи, пусть сейчас отпустят. Дайте свой телефон. Я позвоню вам, когда мы будем в своей стране. – Изо рта у нее вырывается непроизвольное бульканье.

– Боже упаси! – Наваз Бхаи соединяет ладони. – Ни в коем случае не делайте этого, прошу. Молите Бога о том, чтобы к нашим народам вернулись здравый смысл и божественное провидение, пусть придет мудрость, и мы свободно будем ездить туда-сюда. Иначе тысячи людей вот так бессмысленно будут пропадать в тюрьмах. С обеих сторон. Мой дядя уже семнадцать лет там. – Из его глаза скатывается слеза.

По нежным щекам убийц – тоже. Дочь глушит всхлипывания в своей накидке.

Мамины руки вымазаны в земле. Она медленно встает. Встала. Потом медленно поворачивается, как вращающаяся кукла. Из глаза Наваза Бхаи скатилась слеза. По нежным щекам убийц – тоже.

– Почему так происходит? Почему это произошло с нами? Почему мы не смогли встретиться? – спрашивает она у Коувы, подняв глаза от земли. Его глаза – горящие искры. – Где ты был? – спрашивает она печально. – Поддался и испугался?

– Кар-кар, – отвечает Коува. Или «да-да».

Или «Ма-ма».

22

Устроили офис. Но для кого: чиновника Али Анвара или Мамы – с первого взгляда было неясно. Стул и стол. За ним сидит специальный чиновник при исполнении Али Анвар.

В маленьком дворе позади него, скрестив руки, стоит Наваз Бхаи, четверо невинных убийц, тот, что с птицей вместо рта, бородатые ребята, одетые в темные цвета с «Калашниковыми» в руках, прилетевший с минарета на стену Коува, а в соседнем углу сидит на стуле Дочь и выглядывает из-под своей накидки. С другой стороны стола – тоже стул, но он слегка отодвинут. Пустой. Потому что Мама склонилась над своими растениями.

Она стояла и, как кукла, поворачивалась ко всем, вращаясь вокруг своей оси. Медленно. Она посмотрела в глаза новоприбывшему чиновнику, а он тут же опустил их. Мама подбросила вверх пригоршню земли и объявила, как если бы пальнула из ружья:

– Али Анвар, он же Крошка господин.

Частички земли фонтаном подпрыгивали в воздухе.

Наваз Бхаи вручил ей трость, и, помахивая ей, как розгой, она подошла к стулу, села и сказала: «Садитесь!», потому что Али Анвар встал.

У Дочери глаза вылезли на лоб. Слова без остановки вылетают изо рта. Но никто не обращает на нее внимание. Да, ворона пару раз прыгнула в ее сторону по стене, но у ворон свой промысел – скачи-кружи и уж когда-нибудь где-нибудь получишь свой лакомый кусочек.

Дочь никак не может прийти в себя, что-то бормочет крепостной стене. Вот и сейчас. Это и есть Али Анвар? Его Мама называла своим мужем? Какая же я была напуганная, не позволяла этим ее словам даже проникнуть в мои мысли. Помнится, тогда в полицейском участке она по ошибке назвала неправильное имя, а когда услышала, что волосы, растущие на лбу треугольником вниз, называются мысом вдовы, показала свой. Даже звук шагов этих воспоминаний заставляет меня вздрогнуть. Вон! Убирайтесь вон! Жизнь и так запутанная. Не позволю запутать ее еще больше. Нет, я никогда не верила. У нее с головой приключилась какая-то беда. Но даже если просто слушаешь все это, в сердце поднимается переполох. Поэтому вон. Пожалуйста, вон! Но сегодня я получила доказательство того, что она потеряла рассудок. Это его она называла мужем? Боже мой, да он, похоже, мой ровесник. Около того. Чуть старше? Или чуть младше. Наверное, услышала где-то имя, и оно застряло в ее расшатанных мозгах. Бедняжка. Наверное, все это был уже перебор для нее. Наверное, разум затуманился. Мама. Моя. Мне нужно будет оберегать тебя. Но что мне делать, что? Что здесь в моих силах? Господи, Аллах, Бхагван, Милостивый, К. К., Старший, Рахат Сахиб, господин посол, Невестка, мистер «Бог даст», кто-нибудь, спасите нас!

Дочь стала немного напоминать жену Старшего: склоняет голову перед каждым божеством, совершает арати. Прибыл устранитель препятствий. Бог всемогущий. Хранитель и защитник.

– Господи. – Она в нетерпении выходит вперед. Как будто сама выпустила себя из своей же тюрьмы. – Мы ждали вас.

И вот вы пришли. Вы – наша надежда, вы образованный человек, только спросите у того посла, который организовал нашу поездку, и он скажет вам, что мы ничего не сделали, освободите нас, – рассыпается она по двору.

Тот, что с птицей вместо рта, жестом указывает ей на стул.

– Ваше имя? – спрашивает Али Анвар. У Мамы.

– Гляди-ка, тебе не сказали, с кем ты идешь встречаться? – спрашивает Мама.

Али Анвар смотрит вниз, на стол, потом наверх, потом куда-то слева от Мамы, потом – справа.

– Как вы сюда попали?

– Твоя вот эта рать, – она обводит рукой собравшихся, как будто смахивая их веником, – и этого не сказала? – С ее руки до сих пор осыпаются частички земли.

Али Анвар обращается к ней с большим почтением:

– Госпожа, вы поступили очень неправильно. Снаружи очень опасно, вы даже не представляете.

– Что ж, спасибо, твои люди привезли нас сюда, – улыбается Мама.

– Это, правда, так, госпожа, здесь вы в безопасности. Если кто-то пропадет снаружи, никогда не узнаешь, то ли он попал в руки к талибам, то ли погребен в каком-то из этих ущелий. Мы хотим отправить вас обратно в целости и сохранности.

– Я уже вернулась обратно. – Мама смотрит ему прямо в глаза. Али Анвар опускает глаза еще