Читать книгу - "Растворяясь в песках - Гитанджали Шри"

– Госпожа, вы же знаете, что у вас нет визы.

– Что мне с той визы? Не нужна была до сего дня, а теперь в моем-то возрасте понадобилась? – Мама говорит так, как будто ей сто лет. Двести лет. Много сотен лет.

– Вы знаете, что это преступление. Вы пересекли границу. – Голос Али Анвара повысился на тон.

Дочь делает шаг в сторону Мамы и три – назад. Коува остается там, где был, застыл неподвижно, вывернув шею и подперев одним крылом щеку, – слушает не моргая.

Потому что Мама уперлась тростью в землю и начала вставать. Все встает и встает. Чтобы выпрямиться. Но и после этого продолжает расти. Как будто уже не маленькая, а все выше и выше, пока не упирается головой в хайберское небо. Теперь, когда она наконец выпрямилась, все смотрят на нее снизу вверх и слушают, подпирая щеки руками.

– Граница, – говорит Мама. – Граница? Знаешь, что такое граница? Черта. Что такое черта? То, что обводит бытие, опора человеческого существования. Такая большая и такая маленькая. Каемка на платке, узор по краю скатерти, вышивка, собирающая нити на моей шали. Свод неба. Клумбы по сторонам этого дворика. Межа на поле. Парапеты на этой крыше. Рамка картины. У всего есть свои границы.

Но граница не для того, чтобы выдворять. А для того, чтобы еще больше осветить обе стороны.

Ты меня выдворил. Так что, я уйду? Нет.

Граница не закрывает, но открывает. Придает форму. Украшает края. Кайма расцвечивает и эту сторону, и – ту. Отделай резьбой, пусть сверкает цветочным орнаментом, пусть переливаются драгоценные камни. Что такое граница? Она проявляет бытие. Дает ему силу. А не разрывает.

Граница подчеркивает индивидуальность. Там, где встречаются обе стороны и обе стороны цветут. Граница украшает их встречу.

У каждой части тела есть граница. И у этого сердца. Она окружает его, но и, как мост, соединяет с другими частями. Не разделяет его – ни внутри, ни снаружи. Глупцы, если провести границу через сердце, то это уже не называется границей, а называется раной! А если сердце запереть внутри границы, то оно взорвется.

Ослы, граница не для того, чтобы что-то остановить. Это мост между двумя частями. Между ночью и днем. Жизнью и смертью. Обретением и потерей. Они связаны. Их нельзя разделить.

Граница – это горизонт. Где встречаются два мира и заключают друг друга в объятия.

Граница – это любовь. Любовь не заключает в тюрьму, а осыпает звездами, чтобы преодолеть все препятствия. Граница – это линия соединения. Способ совместить здешнее и тамошнее во имя их же счастья. Соприкосновение. Встреча. Слияние.

Граница – это игра. До чего веселая. Провели линию. И давай скакать туда-сюда. Вот так. Прыг-скок. Привязали веревку. И стали на ней качаться. Туда-сюда. Вот так. Скользи туда-сюда. Вот так. Иди, как акробат, балансируя и падая туда-сюда. Вот так. Смеясь в азарте. Игра. Так играй, смеясь. Моя сторона – твоя сторона. Подбрось мяч, ударь, перелетел – шестерка! Коснулся черты – четверка! По рукам!

Забавы и радости на границе. Пой песни, танцуй, читай стихи. Сделай ее еще изящнее. Бесконечно и бесстрашно. До предела. Границы, края. Но не припечатайся к ней. Не припечатай. Двигай границу – вперед и вперед, еще вперед. Действуй с любовью, деликатностью и бесстрашием. Как будто обвязываешь невидимой веревкой. Вперед и вперед. Не теряя равновесия, не разрывая и не разрываясь. Выходи с той стороны.

Граница, господа, для того, чтобы ее пересекать.

Граница – значит, прыгай. Она ведь подстрекает, мол, перескочи, вернись, играй, улыбайся и приветствуй, встречайся и твори.

Перемахнуть через нее – одно удовольствие. Все отношения – через нее. Она обнаруживает себя, чтобы связать одного с другим. Если есть один, есть и другой. Связать их любовью.

А если охватила ненависть, то она растворится в крови, которая бежит по венам отсюда туда, чтобы придавать сил, и потечет вместе с ней – обе части умрут целиком, до последнего кусочка. Какой дурак захочет этого?

Но вы, дураки, этого хотите. Вы сделали границу источником ненависти. Не той красивой границей, добавляющей блеска и очарования обеим сторонам бытия, а диким зверем, который перегрызает обеим артерию и убивает. Невежды, только такие неокрепшие умы, как вы, могли подумать, что можно убить кого-то – и ничего тебе не будет. Дети, у границ, омываемых кровью, только один исход. Разорвав вены, потечет кровь, и все части тела высохнут и окоченеют, вот тогда и продолжайте кричать «Аллаху Акбар» и «Харе Рама Харе Кришна».

Эта вот граница – вопрос разницы между вашим временем и нашим. Тогда мы так не боялись. Не думали, что везде запрятаны бомбы. В этой трости, в том горшке, в моем ногте. И все время растрачено: разминируй, ищи, вынюхай, тук-тук, шмыг-шмыг. Мир не был таким, что, куда ни глянь, везде мы чужаки и иностранцы. Воздух был чистым, и каждая частичка сверкала. Простые, незатейливые дни. Пыль была пылью, а не невидимыми неизвестными ядовитыми химикатами. Мы знали, чего хотим. Не шли на поводу у жажды славы, денег, власти и первенства. Небо не было этим клочком в полпригоршни, который вы, скряги, растянули наверху. Не было этих стен, которые дом превращают в тюрьму. Наши двери были всегда открыты. В них не было маленьких круглых отверстий, и уж точно никто не бесстыдствовал и не засовывал в них дуло ружья, вместо того чтобы просто посмотреть в глазок.

Границы тогда были прекрасны и по ту сторону, и по эту. На границе – любовь и уважение. На границе дети катались с горки, и все смеялись, смотря на них: хочешь – скатись туда, хочешь – сюда.

Зная, что здесь его дом, а там, за новой границей, новые радости, Интизар Хусейн отправился в путь – почему бы не испытать их? И тысячи Интизаров отправились в путь, мол, пойдем туда, а потом вернемся.

Разве знали они, что вы – отдельный народ? Что считаете себя главным орудием в борьбе со вселенной? А крики и вопли разрушения – ростками бытия в саду жизни?

Не все Интизары смогли вернуться. Их Дибаи остался позади, они везде стали чужаками. А граница? Она заалкала злодеяний и убийств, и вместо солнечного света и воздуха там стали разгуливать бесстрашные людоеды. Что, кроме изношенных и изодранных воспоминаний, можно найти с той и с другой стороны? Тогда Интизара Сахиба поглотила скорбь, и в слезах он повторял: «Все, что мне осталось, – это трепать хлопок воспоминаний».

А где