Читать книгу - "Википроза. Два Дао - Борис Акунин"

class="p1">Сзади следовал «форд» сопровождения, с Кориной и отдельскими.

Мельком оглянувшись, замнаркома расстегнул крючок на тугом вороте. На окаменевшем лице двигались только глаза — то сужались, то расширялись.

— Я ночью не сразу понял, почему ряженые милиционеры не положили меня на месте. Татуировка подсказала — они мне ее нарочно под нос сунули. Ты знал, что я одесский. Вмиг соображу, напугаюсь и кинусь наутек. Тебе этого и надо было — чтоб я напугался. Вот почему они стреляли мимо. Я потом потер наколку — смазалась. Чернилами была нарисована. Тут-то у меня всё и сложилось.

Карлсон открыл рот и снова закрыл.

— Да-да. Ты помолчи пока. Я тебе расскажу, как всё было. Кудряво заплетено, но я вычислил. В Котовского стрелял твой человек, мастер своего дела. Зайдер был просто подсадкой. Сработали вы неряшливо, потому что сами же собирались и расследовать. Но появился я, и твоя версия начала рассыпаться. Допросная комната, где я потрошил Зайдера, тоже прослушивалась, да? Как только я его прижал, ты задержал меня на телефоне, а кто-то из твоих проинструктировал Майорчика, чтоб он навел меня на Ривкинда. Потом для пущей убедительности меня пуганули липовые бандиты. Сегодня ты заявляешь, что от Ривкинда поступило письмо, очерняющее Котовского. Дальше что? Мы докладываем в Москву. Там, конечно, решают из политических соображений историю замять, скандала не устраивать, оставить комкора Котовского красным героем. Я возвращаюсь к товарищу Зиновьеву дурак дураком, ты получаешь от товарища Ягоды заслуженную награду. Как тебе моя логическая цепочка?

Выдержка у Карлсона была отменная. Слушал он внимательно, не перебивал. Вид имел спокойный. Даже крючок на вороте застегнул обратно.

— Классическая логика шизофрении, — сказал. — Это когда абсолютно логичные турусы возводятся на абсурдном базисе. С какой стати замнаркома союзного НКВД товарищ Ягода поручил бы мне, республиканскому замнаркома, убивать героя Красной Армии? Бред. Это у тебя, Абрамов, от ночного испуга мозга за мозгу заехала. Ты пистолетом-то в меня не тычь. Нажмешь от нервов, а мне помирать рано.

Ишь ты, усмешка в глазах, не без уважения подумал Абрамов. Сменил тон с обличительного на рассудительный.

— Я не сразу додумался. Товарищ Зиновьев помянул какой-то план, о котором Сталин мог пронюхать и принять меры, но ничего объяснять не стал. Я только сейчас догадался. Генсек осенью собирается в большую поездку по югу страны. Собирает силы перед декабрьским съездом, когда решится, чья возьмет. И вот прибывает товарищ Сталин в Киевскую губернию, где расквартированы части 2 кавалерийского корпуса. А командует ими Котовский — человек, способный на решительные поступки. Он только что побывал в Москве, якобы с медицинскими целями. Пообщался со своим другом и старшим товарищем наркомом Фрунзе. А Фрунзе из команды Зиновьева. Григория Евсеевича и его методы я знаю очень хорошо. Зачем ему рисковать, откладывая битву до съезда, где еще неизвестно чья возьмет? Надежней и проще устроить так, что с генсеком во время поездки по Украине что-нибудь случится. Например, поезд окружат пулеметные тачанки кавкорпуса, и Сталина арестуют. Когда человек уже арестован, состряпать дело ничего не стоит, у нас это умеют. Ну, или просто произойдет крушение. Я сейчас поглядел на котовцев, и у меня нет никаких сомнений: ради своего командира они пошли бы в огонь и воду. Им не указ ни советская власть, ни партия. Другого такого воинского соединения в Красной Армии, уверен, нет. Фактически это личная армия Котовского. То-то он предлагал Коминтерну увести ее за кордон — чтобы поднять революцию в Бессарабии. Пошли бы за своим командиром не задумываясь… Сталин об этой задумке прознал. За наркомом Фрунзе наверняка плотно следят. Дал распоряжение своему человеку Ягоде, а у него свой человек ты. Вот какое у меня нарисовалось панно, Карлсон.

Замнаркома поглядел в окно — машина свернула направо, в переулок, потом еще раз направо.

— Куда мы едем?

— Обратно на вокзал. На запасном пути под парами мой литерный. Доставлю тебя в Москву. Дашь нашим следователям показания о том, как и по чьему приказу убит красный полководец. Мужик ты головастый. Помозгуешь и сообразишь, что в этой ситуации единственное твое спасение — перейти из сталинской команды в нашу. Зиновьев сумеет тебя прикрыть. Глядишь, еще на новый виток карьеры выйдешь. Кумекай, Карл Мартынович. Для тебя теперь середки нету — или к нам, или к стенке. Ягода от тебя отопрется, можешь не сомневаться.

Даже и теперь латыш не дрогнул лицом. Не стал и протестовать или отпираться. Просто посмотрел в глаза, как-то очень уж спокойно. Это Абрамов вдруг отчего-то занервничал.

— Верно про тебя, Александр Емельянович, в шифровке было написано, — негромко и тоже раздумчиво произнес Карлсон. — Ты человек умный. Что ж, поговорю с тобой как с умным… Панно ты нарисовал правильное. Всё так и было. Но ты неправильно вычислил один фактор.

— Какой? — быстро спросил Абрамов.

— Меня. Ты уверен, что я человек Ягоды и сделал то, что я сделал, из карьерных видов. А я свой собственный человек. И делаю то, что считаю правильным. Я — человек государственный. И Григория Котовского — как ты верно угадал, участника военного заговора — я убрал, потому что это было правильно.

— Для кого правильно? Для Сталина? — вскинулся Абрамов.

— Для советского государства. Государство у нас такое, что без вождя ему нельзя, не получится. Выбор сейчас, в 1925 году следующий: Советский Союз будет или зиновьевским, или сталинским. Третьего не дано. Давай взвесим, какой из двух вариантов лучше, а какой хуже. Допустим, побеждает твой шеф Зиновьев. Что произойдет дальше? На свою страну наплюем, будем всеми дровишками разжигать пламя мировой революции. Вот ты — ветеран Коминтерна. Скажи мне по всей правде: получится у нас разжечь мировую революцию?

Абрамов промолчал.

— То-то. И всемирный пролетариат не освободим, и собственную страну угробим. А еще представь себе, как твой Зиновьев будет править, когда получит в свои руки всю полноту власти. Так же, как правил в Петрограде. Помнишь красный террор? Расстрельные подвалы, концлагеря, массовые казни по спискам? Чем хуже будут идти дела снаружи, тем страшней и кровавей будет становиться внутри. А товарищ Сталин в гражданскую никого не расстреливал, кровью не умывался. Все, кто его лично знает, говорят, что он человек здравого смысла, не то что твой истерик. Главное же Сталин — реалист. Он не станет гоняться за журавлем мировой революции, он будет пестовать синицу — нашу с тобой страну. А она, бедная, ох как нуждается в заботе. Вот почему я за Сталина, дорогой товарищ Абрамов. И в вашу, как ты выражаешься, команду никогда