Читать книгу - "Википроза. Два Дао - Борис Акунин"

на лысине, опустил руку с телефонной трубкой. Глядел испуганно.

— Вам что, товарищи? Я занят.

— Сожалею, товарищ Ривкинд, но придется текущие дела на время отложить. Мы с товарищем Кориной участвуем в расследовании убийства комкора Котовского. Моя фамилия Абрамов. Требуется ваша помощь.

Пожал вялую потную руку. Зинаида села у стены, светски оттуда улыбнулась.

— Чем же я могу…? Я, собственно, уже объяснил вашим товарищам, что ездил к Григорию Ивановичу по рутинному, сугубо хозяйственному вопросу…

— Именно хозяйственные вопросы нас и интересуют, — мягко прервал его Абрамов. — Нам поручено разобраться в экономической структуре, созданной при Втором кавалерийском корпусе. Никто лучше вас не проконсультирует. Вся производственно-коммерческая деятельность корпуса курировалась вашей организацией, верно? Вы не тревожьтесь, никто вас ни в чем не подозревает. Просто нам нужно всесторонне подготовиться на случай запроса из Москвы. Только вы, Семен Маркович, уж пожалуйста, объясняйте попонятней. Мы с товарищем Кориной в вашей сфере не специалисты.

Учтивейший тон, приятнейшая улыбка. Абрамов незаметно показал Зинаиде два сложенных колечком пальца. Это означало «Электротерапия». По первому впечатлению от бухгалтера этот метод допроса сработает лучше всего. На предварительном этапе полагалось успокоить клиента — чтоб расслабился.

Напряжения во взгляде убавилось, однако Ривкинд был по-прежнему настороже. Требовалось выждать.

Довольно долго, не менее получаса прошло прежде чем бухгалтер окончательно успокоился, видя как старательно записывает его пояснения следователь. Абрамов и в самом деле заслушался. Размах у Котовского был гигантский, доходы от заводов, сельхозпредприятий, торговых сетей — многомиллионные. Для наглядности бухгалтер стал рисовать на листе прямоугольнички, соединенные линиями: такое производство, сякое производство, тут посреднические услуги, тут сбыт, тут безденежный товарообмен.

— Ты только погляди, Зинаида, какая махина, — обернулся Абрамов и слегка подмигнул. Это был сигнал: пора.

Все полчаса Корина сидела, тихо со старательностью гимназистки выводила что-то карандашиком в тетрадочке. Он даже догадывался что. Зинаида выучивала по три новых китайских иероглифа в день: один утром, один днем и один вечером. Давеча в ресторане, например, всё рисовала на салфетке жуткую закорючку. Сказала, это иероглиф «дао». Значит «дорога», «путь», а также почему-то «закон». Знать у китайцев какое-то иное представление о законе. Он у них, видно, не дышло — как повернешь, так и вышло.

Теперь Корина встала, подошла, встала за спиной у Ривкинда, как бы заглядывая ему через плечо.

Внезапно схватила бухгалтера за запястье, с хрустом вывернула руку, смачно впечатала лицо в стол. Из расквашенного носа на схему потекла кровь. Ривкинд захлебнулся криком.

Электротерапию используют в современной западной психиатрии. По-научному метод называет «электро-конвульсивный шок». Применяется, когда по-другому вправить мозги больному не получается. На людей типа Ривкинда — рыхлых, нервных — действует безотказно.

— Ты, сука, мне долго будешь бодягу гнать?! — нагнувшись, бешено зашипел Абрамов прямо в ухо бухгалтеру. Скошенный, полный ужаса глаз Ривкинда норовил вылезти из орбиты.

Метод был выбран верно. Клиент дал трещину, начал колоться и кололся долго, не остановишь. Когда запинался, Зинаида издавала сзади шипящий звук, Ривкинд втягивал голову в плечи и убыстрял речь.

Сначала Абрамов записывал, потом перестал.

— Хватит про черную бухгалтерию, — перебил он, устав от цифр. — Меня интересует не сколько ты отмазывал комкору Котовскому, а кто принимал у тебя лавэ здесь, в Одессе. К кому ты побежал, когда Котовский узнал про ваши шахер-махеры с Зайдером? Кто дал тебе инструкцию для Зайдера — про два патрона и прочее?

До этой секунды Ривкинд был двухцветен — физиономия белая, подбородок от крови красный. Теперь гамма стала монохромной — лицо тоже побагровело. Губы плотно сжались. Корина пошипела — никакого эффекта. Ткнула в шею остро заточенным карандашом — взвизгнул, но губ не разлепил. Только зажмурился, чтобы не видеть страшных глаз Абрамова. Тот показал Зинаиде два пальца: вариант два. Так оно и предполагалось — что страшных людей клиент не сдаст. Потому что они — страшные.

Наступило время для небольшой репризы.

Абрамов снял телефонную трубку и сразу незаметно нажал рычаг. Попросил соединить с коммутатором ГПУ. Назвал внутренний номер 32.

Сказал озабоченным голосом:

— Товарищ начальник, тут это… Ну, как вы предполагали. И даже хуже… Так точно, никаких сомнений. Масштаб огромный… Нет, про это молчит. Боится… Понял. А с этим что? Доставить?.. Понял. Как прикажете.

— Решать будут. Там, — сказал он помощнице, показал вверх. — Дело политическое.

Повернулся к бухгалтеру. Открыл глаза, мигает.

— Короче так, Ривкинд. Все папки по Второму кавкорпусу — на стол. Мы их заберем с собой. А ты отправляйся по месту жительства, и оттуда ни ногой. Считай, ты под домашним арестом. Ни с кем в контакт не вступать.

Проговорил это со сконфуженным видом — как сделал бы служака, угодивший в ситуацию не своего уровня.

Хозяин кабинета трясущимися руками сложил стопку из канцелярских папок.

— Оставь здесь. И катись. Прямо домой, понял? — крикнул Абрамов уже в спину кинувшемуся к двери Ривкинду.

И Зинаиде:

— Отвезу эту бухгалтерию на квартиру. Встретимся там.

Она взяла сумочку под мышку, исчезла.

Вариант два был такой. Напуганный Ривкинд обязательно даст знать страшным людям, какой оборот приняло дело. Ну а Корина поглядит, к кому побежит бухгалтер. Ей нет равных по части слежки.

Папки Абрамов замотал в сорванную с окна занавеску. Получился довольно увесистый узел. Внизу послал дежурного за пролеткой. Вернулся на Маразлиевскую.

Угнанная машина стояла у подъезда. Нашли, стало быть. Шофер сидел внутри, морда злобная. Ничего однако не сказал, только насупился. Должно быть, Карлсон запретил предъявлять претензии.

С замнаркома Абрамов и начал. Позвонил ему прямо с проходной. Извинился за самоуправство. Сказал: «Появилось у меня одно подозреньице неприятного характера. Надо было проверить без твоего надсмотрщика». Дал Карлсону напряженно посопеть. Потом, посмеиваясь: «Данные не подтвердились, так что не переживай. После расскажу». «Уф. — В трубке выдох. — Я аж похолодел. Машина твоя — хоть с шофером, хоть без. Для Коминтерна ничего не жалко». И всё, инцидент исчерпан.

Абрамов уселся изучать белую бухгалтерию, сверяясь с записями показаний Ривкинда по бухгалтерии черной. Процентов десять оборота уходило на сторону — получались очень большие деньги. Чем больше Абрамов вчитывался, тем сильнее хмурился.

Корина вернулась в сумерках.

— С Пушкинской объект дунул бегом, — доложила она. — Всё время оглядывался, но где ему меня срисовать. Довела его вот до этого адреса на улице Либкнехта. — Положила на стол бумажку. — Красивый дом в стиле Belle Epoque, хоть в Париж. Объект поднялся на второй этаж, прошел в угловой кабинет. Название учреждения, имя на табличке у меня записаны. Пробыл долго, сорок семь минут. Вышел уже без суеты. Взял извозчика. Я остановила грузовик, дала шоферу пять рублей — потом