Читать книгу - "Первая на возвращение. Аристократка в Советской России - Ирина Владимировна Скарятина"

и все те транспаранты, и плакаты, и снимки, и картинки выглядят удивительно безвкусно на величественном фоне стен из красивейшего цветного мрамора. Из самого центра купола свисает на тросе глобус, да так низко, что проходящие мимо экскурсанты постоянно толкают его взад и вперёд.

"Зачем он там?" – спросила я экскурсовода.

И тот объяснил, что это сделано для необразованных людей, чтобы показать, что Земля круглая, а не плоская, как они привыкли считать. "Помимо этого, – сказал он, – если глобус толкают, то независимо от того, насколько сильно он отклонился вправо или влево, он неизменно возвращается к определённой линии, нанесённой на полу, оставаясь над ней, пока кто-нибудь не толкнёт его снова, за чем, разумеется, очень интересно наблюдать. Это называют маятником Фуко".

Мощи святых чудотворцев, раньше лежавшие в серебряных либо бронзовых раках, теперь выставлены в квадратных стеклянных витринах, снабжённых надписями с их именами. Мне было интересно наблюдать за реакцией людей, которые к ним подходили. Одни набожно крестились и бормотали молитвы; другие возмущались, что останки вынули из специально сделанных для них ларцов, поместив в обычные стеклянные витрины, как и все остальные экспонаты; большинство же казалось равнодушным и безразличным, хотя были и те, кто глумился, шутил и громко смеялся.

Ещё я заметила, что очень многие в особенности интересовались плакатами со статистическими данными, описывавшими имущество церквей, доходы духовенства и, по сравнению с ними, бедность крестьян.

Всё осмотрев, я вернулась в переднюю часть собора, к алтарю, и, встав на своё излюбленное место у стены и закрыв глаза, некоторое время оставалась там в тишине. Я очень устала, как физически, так и морально, и тосковала по неярким, мерцающим огням красных и синих лампад и по волшебному пению, что раньше казалось мне столь умиротворяющим. И тут на меня начали действовать привычные чары, я забыла и о музее, и об экспонатах, и о людях, и когда наконец Вик нашёл меня, я чувствовала себя отдохнувшей и готовой идти дальше.

После ужина мы снова отправились в Государственный театр и посмотрели прекрасный старый балет "Лебединое озеро". Вместо того чтобы начаться в восемь часов, балет был передвинут на десять, поскольку на сцене театра проходило общественное собрание судовых механиков, назначенное в связи с празднованием пятнадцатой годовщины революции. Речи были весьма зажигательными, и публика восторженно аплодировала, а ещё стояла по стойке смирно всякий раз, как только звучал "Интернационал". Позади нас сидело несколько немцев, которые ни слова не понимали по-русски и стонали во время длинных выступлений, постоянно спрашивая, когда же начнётся настоящее представление. В итоге они заснули, стали храпеть и пробудились, лишь заслышав вступительные аккорды оркестра. Танцы были чудесны, ра́вно как музыка и декорации, и всё прошло идеально, так же как опера в наш первый день.

Будучи в России, мы почти каждый вечер ходили в театр или кино и, помимо опер и балетов, посмотрели на всевозможных сценах и драмы, и комедии, и фильмы. Самым интересным был театр для детей рабочих, где профессиональные артисты дают чрезвычайно серьёзные спектакли. Одна из пьес, которые мы там посетили, была о шахтёрах и их проблемах, о старом поколении и новом. Зрители, бывшие детьми из разных школ, сидели, напряжённо затаив дыхание и не двигаясь до самого конца представления. А после аплодировали с оглушительным восторгом и, собравшись группами, обсуждали каждое сказанное актёрами слово.

В конце концов настал тот день, когда нам пришлось покинуть Ленинград и двинуться в Москву, дабы присутствовать на праздновании пятнадцатилетия, как теперь принято говорить, Великого Октября.

Часть Вторая. Москва при большевиках

15-летие революции

1

Мы отбыли из Ленинграда в десять часов вечера, выбрав вместо "Красной стрелы", являющейся российским аналогом "Бродвей Лимитед"28, более медленный поезд и поехав вторым классом – мягким, как такие вагоны называют в России, – вчетвером в одном купе: мы с Виком и двое немцев, Карл Руппрехт из Франкфурта и Вилли Фурман из Бонна. Сыграв в орлянку и проиграв, мы заняли верхние полки, немцы же расположились внизу, и, прежде чем лечь спать, я весьма щедро опрыскала всё купе "Флитом"29, прихваченным с собой из Филадельфии по совету тревожившихся за нас друзей. Мы попытались устроиться на ночлег так удобно, как только смогли, но, увы, спальные места оказались не столь мягкими, как мы ожидали, что-то случилось с вентиляцией, вскоре сделавшей помещение жарким и душным, и в довершение всего герр Фурман, принявшийся сильно храпеть, не прекращал делать это всю ночь напролёт. Я даже швыряла в него обувью и иными вещами, но это не помогло, и в конце концов я в отчаянии сдалась и часами слушала его несносный рокот, к тому же опасаясь быть атакованной блохами и клопами. Однако этого не случилось (честно говоря, в России меня не покусали ни разу), и потому всё моё раздражение обратилось на герра Фурмана.

Утром мы всей нашей компанией уныло сидели на нижних полках, немытые (поскольку туалет оказался слишком примитивен, чтоб им пользоваться), в шляпах, пальто и калошах, терпеливо ожидая прихода нашего состава в Москву и жуя мятную жвачку, которую другие наши предусмотрительные друзья подарили нам перед отплытием.

Наконец мы прибыли, в сущности опоздав всего на полчаса, сели в "Линкольн" (автомобили данной марки используют исключительно для иностранцев, закупив их в большом количестве для этой цели) и были доставлены в гостиницу "Новая Москва". Там мы простояли в очереди около десяти минут – в то утро на революционные торжества съехались толпы туристов, – зарегистрировались и стали обладателями ключей от нашего номера. Большая и просторная комната вмещала две никелированные кровати, палисандровый мебельный гарнитур с уродливыми современными севрскими вставками, фортепиано, также сделанное из палисандра, и огромный письменный стол. В центре потолка висела богато украшенная бронзовая люстра, пол покрывал красивый восточный ковёр, на окнах были шторы из розового шёлка. Но самые приятные эмоции вызвала ванная комната с вместительной ванной и неограниченным количеством горячей воды.

"Хм, по-моему, номер совсем недурён, – оценил Вик. – Интересно, все ли они столь же приличны?" И я не преминула приступить к тщательному изучению этого вопроса, обнаружив, что на самом деле так оно и было. Переходя с этажа на этаж, я стучала в двери и объясняла удивлённым постояльцам, что хочу проверить их номера, а когда заходила в ванные комнаты и открывала краны, они, должно быть, думали, что я своего рода знатный сантехник. Я увидела