Читать книгу - "Первая на возвращение. Аристократка в Советской России - Ирина Владимировна Скарятина"

четырёх залах, где была весьма эффектно расставлена его коллекция в большущих стеклянных шкафах. В первом угловом зале мы увидели прекрасные севрские сервизы, а в следующем – венские и берлинские вещицы, а также знаменитый мейсенский набор статуэток, присланный Фридрихом Великим Екатерине, где была представлена и она сама – белая фигурка в центре, окружённая четырьмя цветными, изображавшими разные расы.

В третьем зале с дрезденским фарфором я испытала настоящий шок, так как там оказались все саксонские статуэтки, которые некогда принадлежали моей маме, стоя в стеклянном шкафу в её гостиной, и которыми я любовалась с тех пор, как себя помню. Там были и жеманница за прялкой; и дама за письменным столом; и девушка с птичьей клеткой; и миниатюрный белый маркиз, кланявшийся и улыбавшийся, схватившись за рукоять своей позолоченной шпаги; и детишки под пылавшим сердцем, державшиеся за руки; и пастушка со своими украшенными ленточками овечками, и многие иные знакомые фигурки. Все они в целости и сохранности расположились там – за стеклянными дверцами шкафов, даже не поцарапанные, в то время как их владельцы были унесены революцией либо на тот свет, либо в изгнание.

Я долго стояла, уставившись на маленькие статуэтки, с которыми так часто играла в детстве, и мне казалось странным, что я не смогу взять их в руки, хотя мои пальцы, будто у слепой, так ясно помнили, как каждая из них ощущалась на ощупь. Я показала их Вику, но тот буркнул, что я привлекаю слишком много внимания, оставаясь на одном и том же месте столь продолжительное время. Поэтому я покинула своих старых товарищей по играм и продолжила обход. Но в низких стеклянных витринах у окон того же зала я вновь обнаружила несколько табакерок восемнадцатого века, которые нам принадлежали, и с трудом смогла от них оторваться. Мне было больно видеть их, поскольку с ними было связано так много воспоминаний, и всё-таки, с другой стороны, я была рада, что их спасли и теперь они хранятся в лучшем музее России, которым могут наслаждаться все желающие.

Получив специальное разрешение, мы посетили Золотую кладовую, которая занимает три комнаты без окон, снабжена тяжёлыми железными дверями и имеет несколько сторожей для её охраны.

В первой комнате стойки заполнены золотыми скифскими, финикийскими и генуэзскими украшениями, найденными при раскопках в Майкопе и в Крыму.

Во второй комнате представлены золотые кубки, блюда и другие ювелирные изделия, а рядом с дверью, ведущей в третью комнату, находятся небольшие модели короны и скипетра Николая II, изящно выполненные из бриллиантов.

Стены третьей комнаты уставлены стеклянными шкафчиками, в которых хранятся бесценные украшения: перстни и кольца, часы и поясные цепочки, ордена и другие знаки отличия, трости, усыпанные драгоценными камнями, отделанные бриллиантами конские сбруи и головные уборы, прекрасная коллекция хрустальных бокалов, стаканов и фигурок, а ещё золотой туалетный набор, которым неизменно пользовались невесты из императорской семьи, готовясь к своим свадьбам. Но лично для меня среди этой фантастической экспозиции драгоценных камней, серебра, золота, эмали и хрусталя наилучшим предметом стала табакерка с миниатюрным изображением прадеда Паскевича на крышке.

"Куда бы я ни пошла, я, похоже, повсюду нахожу что-то связанное со своей семьёй", – подумала я, и данное открытие меня обрадовало и опечалило одновременно.

"Давай-ка присядем и выкурим по сигаретке, – предложил Вик, когда мы покидали Золотую кладовую. – Я сыт по горло всей этой демонстрацией богатства, и у меня разболелись глаза от попыток охватить всё скопом".

Итак, мы сели и закурили вместе со сторожами, присоединившимися к нам на длинной деревянной скамье у железной двери.

Затем мы прошли через мрачные Финикийский и Этрусский залы, комнату с огромной яшмовой вазой величиной с лодку, холодные на вид залы скульптур, поднялись по Советской лестнице и, миновав переход, соединяющий Эрмитаж с Зимним, попали в Мавританский зал с гигантскими старинными часами, которые стоят внутри стеклянного футляра и вовсе на часы не похожи27. Выполненные из бронзы Джеймсом Коксом, они состоят из группы птиц, белок и грибов. Когда их заводят, павлин расправляет хвост, петух машет крыльями, белка грызёт орех, а шляпка гриба показывает время. Будучи маленькой девочкой, я ужасно любила эти часы и, когда погода была слишком ненастной для нашей обычной прогулки, умоляла свою гувернантку отвести меня на них посмотреть.

Далее мы прошли через залы французского феодализма с их рыцарями в доспехах и огромными тяжёлыми гобеленами в Серебряный зал, ранее именовавшийся залом Александра Невского, где сейчас стоит огромная серебряная рака, прежде находившаяся в соборе Лавры и содержавшая мощи святого покровителя Петербурга. В 1922-ом мощи были оттуда изъяты, помещены в простой деревянный ларец и хранились в соборе, а рака была перевезена во Дворец искусств. В том же зале находится серебряный с позолотой трон Петра Великого, серебряные вазы и столики, а также множество стеклянных шкафов с туалетными наборами, столовыми приборами, зеркалами и канделябрами – всё тоже из чистого серебра.

Наконец мы подошли к залу, где проходило одно из последних придворных мероприятий, посвящённых трёхсотлетию дома Романовых. Как же хорошо я помню каждую деталь того дня: как я облачалась, как приходили посмотреть на меня в моём наряде, как меня фотографировали в моём кружевном придворном платье, принадлежавшем ещё моей прабабушке княгине Паскевич в те времена, когда та являлась супругой наместника Царства Польского, и с какими трудностями мне пришлось справляться, чтобы мой русский головной убор – кокошник – сидел прямо, ведь тогда мои волосы были короткими и непослушными (их недавно подстригли после перенесённой мной скарлатины) и кокошник, тяжёлый от бриллиантов, постоянно сползал набок. Мой старый друг Пётр Долгоруков, который тогда был церемониймейстером, смеялся надо мной, поддразнивал, тыча в складки моего длинного шлейфа палочкой из чёрного дерева и слоновой кости – атрибутом любого распорядителя, а позже умолял поправить свой головной убор, прежде чем я появлюсь в присутствии императрицы.

Бело-золотая церковь Зимнего также полна воспоминаний, поскольку именно туда мы с мамой ходили каждое воскресное утро и на все важные религиозные праздники, такие как Рождество, Великий пост и Пасха. Я могла бы сказать, что выросла в этой церкви, ведь та видела меня малюткой, маленькой девочкой, юной девушкой, только вышедшей в свет, и совсем молодой замужней женщиной с собственными детьми … Там я наблюдала, как другие дети росли вместе со мной, и женились, и потом рожали своих чад, а ещё видела, как люди среднего возраста старели, а старики становились совсем дряхлыми и умирали. Я прошла в этой церкви через все этапы своей ранней жизни, начиная с тех дней,