Читать книгу - "Нерасказанное - Ritter Ka"

военных.

> ПРИМЕЧАНИЕ: ни один из четырех актуальных учебников истории Украины не рассказывает об этих событиях.

Подавление мятежа на "Арсенале" загнало последний гвоздь в легенду россиян о "гражданской войне" и превратило навеки конфликт в вооруженную агрессию России против Украины.

POSTLUDIUM (Постлюдия)

[Володя]

1899 год, зима

Елисаветград. (Кропивницкий).

Почтовое отделение.

Он стоит сам, в углу между окном и чешуйчатой ​​крашеной скамейкой, прижимая к груди бандероль, завернутый в грубую бумагу, перевязанную войлочным шпагатом. Смеркается, с улицы лезет холод, но у него горячие щеки.

Парень, лет восемнадцать или девятнадцать. Пальто. Шапка в кармане. Стройный, но не хилый. Густые темные волосы торчат щеткой. Усы только что пробиваются. Брови резкие, чёрные. Глаза, как терние в январе, глубокие и блестящие. Полные губы слишком мягкие, как для такой точки зрения.

Он уже знает, от кого.

Разрезает шпагат, бумага шуршат. Внутри – лист и коробка. Вытаскивает конверт, дрожь в пальцах. Штамп из Полтавы. Почерк знаком, до боли.

Т как крест.

Разрезает ножом край. Тянет лист.

Бумага тонкая, почти прозрачная. Запах старой пыли и какого-то незнакомого парфюма.

******

Милый В.

Ты просил прислать что-нибудь из театра.

Держи. Corpus meum (лат. тело мое).

Но не смотри. Не открывай. Не прикасайся.

Сначала – получи опыт. Стань мужем.

Я дождусь.

Играем.

С.

******

Володя стоит и долго смотрит на подпись.

Потом снова – на коробку.

Не открывает.

## #24. Кровь на снегу

I. Кровь на снегу

Глухов. 29 января 1918 г.

Тела вытащили на снег. Два гимназических класса: мальчики 13 лет.

Вывели из класса.

“Одєжда вам не понадобітся”.

В подвал.

"А брать учебники?".

Засмеялись.

Пожалеть патронов. Штыки. Кто выжил – добивали. Примером. Душили. Кто-то истек кровью с изрезанной шеей.

Вытащили во двор. Чтобы все видели. Прилепили: "ХРАНИТЬ ЗАПРЕКТЕННО".

Люди плакали.

Матери с ума сошли.

Одного, самого маленького, нашли за погребом. Без одежды. Положили ко всем.

На снег. Под снег.

ПРИМЕЧАНИЕ. Это верно. Публикация в Вестнике УЦР. Арх.д.02.04.18. Дети казнены. Захоронение запрещено. Следы пыток: разрывы, порезы, удушения.

II. ПОПИЛ

Киев, ночь с 7/8 февраля 1918 г.

Зло готовит адское вхождение.

Мастит вход пушками.

Из Дарницы.

Черный снег.

Зола.

В воздухе. Под ногами. На волосах.

Люди молчат. По подвалам. Прячутся. Дрожат.

Пушка.

Пушка.

Я буду.

Глухо.

Металлический вкус на зубах.

Киев эту боль не выдерживает.

Подвалы по завязке. Люди лежат, сидят, дышат сыростью.

Пот. Паника. Шепот. Кто уже не встает.

У одного сердце.

У другого — кровь из ушей.

Крысы по людям. Канализация выключена.

инфекции.

Старик. Дети.

Белые офицеры, вне политики.

Все здесь.

Ятки и скамейки все закрыты.

Вознесенский спуск – кладбище. Без погребений. Трупы сложены грудами.

Чтобы скорее, под пушку не попасть.

Утро красное зло уже в Киеве.

> ПРИМЕЧАНИЕ. Во время вхождения россиян Киев пережил массированные артобстрелы. Непрерывные. Из Дарницы ядра доставали в Университет, Подол, Печерск.

ІІІ. ПЕНЕТРАЦИЯ

(21 день Содома)

Киев 9 февраля – 1 марта 1918г.

Тело Киева разорвали орды. Тараканы.

Сначала шум.

Затем запах.

Затем красные. И все.

"Жителей не жалеть. Все виноваты. Буржуазная сволочь", - кричал Муравьев вслух и бумагами.

Раздевали мертвых. Вынимать серьги и зубы. Обещали золоченые двери.

Стулья в театрах курили на дрова. Книги — для сугрова.

Спирт в горлянки.

Аптеки выгребли, потому что морфин.

Мариинский дворец сделали свою сцену.

Адский вертеп.

Стены в крови.

Волосы по полу.

"Не надо их одевать. Все равно все мертвые", - говорит матрос. И рвет свитку из арестанта.

Ненавидели все равно. Украинцев и белую гвардию. Центральный Совет и царя-батюшку.

Тела повсюду. С переломанными руками. Без глаза. Без носа.

Убийство как пик удовольствия.

Тела падают без музыки.

Говорил по-украински – к стенке.

"Просвещения" - сжечь.

Библиотеки – выделить.

Детские книги – на туалетную бумагу.

Вид Совета — приговор. К исполнению.

Митрополит был убит.

Кольцо срезали. С живого. Вместе с пальцем.

Крест – переплавили.

Лавру ограбили.

В старопечатных и гетманских библиях нет ценности.

В моргах руки, ноги неопознаны.

В подвалах еще теплые.

Кто не успел – по оврагам.

Казнь выстрелом — высшая милость рев-воен-кома.

Патроны денег стоят.

Штыкам дешевле.

******

Звери слышат, когда нужно ушиваться.

На третью неделю в Киеве:

- Немцы. Уходят. Наш Совет подписал. Контракт.

Еще насилуют. Но уже оглядываются.

> УЧЕБНИКИ ПО ИСТОРИИ: 4 из 5 актуальных забыли отметить красный террор продолжительностью 3 недели.

> МОНОГРАФИЯ: За три недели казнено от 3000 до 5000 киевлян. Точная цифра неизвестна. Всего в городе проживало до 500 тысяч человек.

IV. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Киев, 1 марта 1918 г.

У Киева не было облегчения.

Лежал растерзанный. Изрезанный. Лоскуты с надписями «Смерть буржуям». Воняло большевистской мочой. Город замер. Боялось следующего насильника.

Но вошли свои: запорожцы.

Затем Евгений со стрелками.

Затем Вдовиченко.

А за ним Петлюра.

И уже потом немцы, приглашенные.

Симон не был у власти. Не было погон. Но его именем назвали увольнение.

Большевистская «Правда» лгала:

"Впереди сил предателей идет карательный немецкий отряд. Все войска маршируют под командованием бывшего генерального секретаря Украины Петлюры, который носит звание всеукраинского атамана”

Он шел пешком.

Его назвали атаманом.

Уставший. Молчаливый. Без дома.

Не руководил ни войском,

ни министерством.

Но за ним следовала тень командования. Он не праздновал. Но на него смотрели как на героя. Люди считали его главным. Всё просто. Других не было.

И снова Киев. И снова не его.

Немцы уже за плечами.

Он согласился подыграть властям. Сохранить лицо Грушевского. Чтобы первыми в Киев вошли украинцы.

Сохранил.

И снова ушел.

Вынудили отдать свое войско.

Гайдамаки перешли под всеобщее командование. Чтобы не допустить узурпацию.

Как и в декабре. Симон отошел. Но. В этот раз несколько изменилось. Это несколько имело имя ПЕТЛЮРОВЦЫ.

> ВИННИЧЕНКО В. Воспоминания: «С. Петлюра под названием «Главного Атамана» во главе крошечного отряда, который он собрал, въехал (вслед за немцами, разумеется) в Киев «на белом коне» как завоеватель Украины.

Примечание. В оригинале кавычек не было. Вероятно, образ Петлюры на коне (он никогда не ездил верхом) — это личные фантазии В. Винниченко.

V. СЕРГЕЙ И СИМОН

Киев, Гоголевская, 27

Дом С. Ефремова

Март 1918 г.

Дом не в центре. Тихий уголок. Солдатская слободка. Штахеты, сад и цветник. Когда-то здесь были вечера. С Лесей, Франком. Нечуем-Левицким. Симон вспомнил. Максим, Славинский, его привел сюда. Как другая жизнь.

Правда, оккупация внесла коррективы. Все было вытоптано и превращено в грязь.

Смеркалось. Угли экономили. Сидели в верхней одежде. Сергей Ефремов в бушлате. Симон в зимней шинели.

Сергей (без приветствия):

— Зачем, Симон? Что ты хотел этим доказать?

– Ты о власти? Ну. Это я вывез Грушевского. И не только его.

Сергей не успокаивался. Было видно, что у него болело.

– Всех этих… Ты мог дать им исчезнуть… Мы бы начали с нуля.

Зависла тишина.

Симон вернулся.

- Без власти нет государства. Даже такой власти, как наша. Даже такого государства, что есть. Что бы я доказал, если бы они исчезли? Что ошиблись, когда меня вытолкали?

Сергей:

- Грушевского уберег? Он за тебя слова не сказал, когда Володя тебя увольнял. Сколько ребят умерло, чтобы Центральный Совет был эвакуирован?

Саймон:

(жестче)

- Прекрати. Немедленно. Я еще вернусь. Не знаю, как и когда. Они меня не дышали. Я не сдался.

Сергей понизил голос:

- Немцы. Тебе не простят, что ты первый вошел в город. Ты ходишь по лезвию.

Симон засмеялся.

– Немцы! Ха. Меня сталин в каждой газете называет демоном. В Украине есть только один человек, который против большевиков. И этот человек, Сергей, это же я.

Ефремова