Читать книгу - "Тропой забытых душ - Лиза Уингейт"

для работника охраны порядка с сертификатами коронера, первой медицинской помощи и психолога-консультанта по экстренным ситуациям, не способствуют расточительности. – Так что… Ладно, давай тогда… Три снимка – мои?

– Ну… Ладно, – он разворачивает тележку, в которой лежит кое‑какая еда и бытовые товары, чтобы посчитать на пальцах, и произносит вслух: – Восемь минус три…

Это занимает сына как раз на столько времени, сколько нужно, чтобы взять «Котов-аристократов» и направиться к кассе.

– Привет!

Шумное приветствие Чарли удивляет женщину средних лет за кассой. Мальчик готов говорить со всем, что достаточно долго стоит на месте. Это одна из тех странностей, которые мне в нем нравятся, и проблема, создававшая массу неудобств, когда мы жили рядом с Кеннетом и его детьми. Расспросы Чарли сводили их с ума. Мне постоянно приходилось его сдерживать.

В «Уолмарте» в Хьюго я радуюсь, что не подавила жизнелюбие в этом малыше. Он такой же любопытный и неуемный, как и его отец. Это нормально. Более того, это прекрасно!

– Сколько будет восемь минус три? – спрашивает он у кассира.

– Пять, – она говорит с акцентом и немного тянет гласные – «пя-а-ать».

– Но если счетчик начинается с десяти, первый и последний кадр – пустые, а нужно сберечь три для мамы… – он закатывает глаза. – Все равно пять?

Я кладу ладонь на кудрявую голову сына, словно на баскетбольный мяч, и направляю его в зону упаковки.

– Полароид – это его фотоаппарат. Мы делим снимки.

– Понимаю, – кассир снова оборачивается к Чарли. – Да, все равно пять, юноша, – она упаковывает пленку отдельно и, подмигивая, добавляет: – Но я бы попробовала договориться с мамой. Все‑таки камера твоя, а это почти половина пленки.

– Вот видишь! – протестует Чарли. Я вручаю ему пакет, и мы уходим, нагруженные, словно вьючные мулы.

На выходе из магазина меня посещает странное чувство. Мне уделяет слишком много внимания компания мужчин, собравшаяся вокруг ржавого пикапа в зоне погрузки. Сначала кажется, что они глазеют на мою форму – собираются отпустить пару неуместных шуток про женщин-рейнджеров. Потом я понимаю, что дело не в форме. Обычно мне нравится ощущение анонимности, которое дарит гражданская одежда. Но уже на самой границе слышимости я улавливаю слова: «рейнджер», «Тропа конокрада» и «федералы» – и оборачиваюсь. Парень, стоящий одной ногой на бампере и опирающийся локтем на колено, замечает мой взгляд и касается кончиками пальцев своей бейсболки.

Остальные начинают толкаться и поддразнивать его. Он предлагает им заткнуться, только в куда менее вежливой форме.

Я иду дальше, не желая связываться с парнями, но не могу избавиться от ощущения, что должна выяснить, кто он, тип в бейсболке… или что он, во всяком случае, знает обо мне. Меня тревожит это потому, что со мной Чарли, а если уж мне придется столкнуться с какой‑нибудь ерундой, связанной с охраной порядка, то не хочется, чтобы мой сын оказался втянут в заварушку.

Я спешу усадить его в машину, и он обнимает новую видеокассету, блаженно улыбаясь, и смотрит в окно. Мы выезжаем из Хьюго, отсчитывая милю за милей сначала до шлагбаума, потом по двухполосному шоссе мимо Антлерса. Поездка на закате восхитительна – пики гор Киамичи и Потейто-Хиллс вырисовываются на фоне неба, словно скомканная бумага.

Возле Талиайны я замечаю кафе «Сардис шорс», о котором краем уха слышала на работе. Косая вывеска у входа предлагает блюдо дня – сома за четыре доллара и девяносто пять центов. Мы с Чарли можем взять одну порцию на двоих, а звучит куда заманчивее, чем замороженная пицца.

Когда я въезжаю на стоянку, сын вскидывает кудрявую головку. Похоже, он задремал, а значит, мысль сделать остановку удачна вдвойне. Если он поспит сейчас, уложить его в кровать будет трудно, да и завтрашнее утро тоже не станет легким. А я хочу снова съездить на место захоронения и сделать свои три снимка на полароид, пока мои коллеги сидят по домам.

– Эй! Нынче блюдо дня – сом, – я киваю в сторону обшарпанного здания. – Давай перекусим, а потом поедем домой.

Чарли облизывает губы и довольно мычит. Мы выходим из машины и идем, держась за руки и любуясь сверкающими водами озера Сардис. Покрытый пятнами ржавчины пикап с грохотом въезжает на парковку и останавливается у входа в кафе. Я не обращаю на него внимания, пока в дверях мы не сталкиваемся с пассажиром и водителем машины.

– Вы приехали раньше, – говорит один из них.

Я смотрю на него, но не могу как следует разглядеть лицо – мешает свет фонаря за его головой. «Это что, та машина со стоянки “Уолмарта”? Парни из той компании?» Мы с Чарли коротко благодарим их и проскальзываем внутрь.

Только оказавшись внутри и читая меню, я слышу, как один из парней рассеянно постукивает пальцами по столу, потом замечаю краем глаза, как он снимает бейсболку. Наконец в голове все сходится. Смотровая площадка «Эмералд-Виста». Индеец-полицейский. Наверное, разглядывал меня на парковке «Уолмарта», потому что пытался вспомнить, откуда я ему знакома.

Сделав заказы, мы встречаемся возле салатной стойки.

Он удостаивает меня любопытным, излишне пытливым взглядом, словно все еще пытается сообразить, кто я такая. Решаюсь сэкономить ему немного времени.

– Мы виделись на площадке «Эмералд-Виста». Вы ведь из полиции племени, верно? – Я касаюсь ладонью своей груди: – Служба национальных парков.

– Знаю. – У него милая улыбка: дружелюбная, искренняя. Как мне и думалось на стоянке. – Вычислил. Хотя поначалу малыш меня немного сбил с толку, – он кивает в сторону Чарли, сидящего в нашей с ним кабинке.

– Мой напарник со второй смены.

Парень смеется глубоко и мелодично. Думать, что мне нравится этот смех, я не хочу, и тем более демонстрировать это, но он… в общем… приятен уху, а налаживать отношения с местными – дело хорошее. В охране порядка это приносит больше пользы, чем любые следственные методы.

– Похоже, он справится. – Любопытный взгляд в сторону Чарли.

– Будущий рейнджер. Его отец тоже был рейнджером. – Я одергиваю себя: «Это уже слишком личное». – Кстати, о детях, вы не подскажете, как найти ту девочку, которая приезжала на смотровую площадку с церковной экскурсией? Сидни, кажется? До того, как вы появились, она упоминала, что ее бабушка – Бабушка Уомблс, верно? – знает все об истории и населении этого края.

– Бабушка Уомблс? – Он давится от смеха. – От нее толку мало, если только вы не хотите узнать свежие сплетни и сюжет мыльных опер на этой неделе.

– Ну… Сидни говорила, что ее бабушка…

– А… – Он берет из стопки тарелку и протягивает ее мне, словно я у него в гостях. – Наверное, Сидни имела в