Читать книгу - "Фуга - Елена Владимировна Ядренцева"

— Да ты там всех изобьешь и только потом попросишь, — отозвался вдруг парень в рубашке с розами. — Ты неуравновешенная женщина.

— А тебе что?

— Да мне ничего, всех знакомых распугаешь. Жуй капусту. Она специально для тебя и росла, может.

Тут Джо поняла, что это и есть Артур. Он надел свои черные очки себе же на руку и стал изображать утиный клюв, такую утку в очках. Про Рысь все позабыли. И вот тогда Джо решила почитать книжку — выскользнула из кухни в коридор, пробралась в необычно тихий зал, посмотрела, как пляшут огоньки свечей в глазах у девушек, и попросила фонарик. Ей даже дали его, вот что удивительно. Может быть, из-за света фонаря, или из-за того, что сами страницы книги уже были пожелтевшими, Джо все казалось, что она нырнула под воду и там, под водой, пытается что-то рассмотреть. Слова не помещались в голове, не складывались в целое, не развертывались картинками, как в прошлый раз, когда мастер читал ей вслух.

«И был тот глава горд, пригож лицом и носил синий мундир в знак отличия от всех остальных, и радовались люди его города, не ведая грядущего».

Джо помнила эту историю. Ужасно глупо: ты забываешь, где родился, откуда пришел, вот в тебе вспыхивает сила — и вот ты уже в Приюте, потому что нормальный мир не терпит таких, как ты; и все, что остается в голове, — обрывки школьных знаний. Вот есть их лесной край, и в нем семь городов расположились кольцом, включая Асн, и Кесмалла в центре, и еще есть один город — восьмой, разрушенный. И про него книга, и это там был мастер в синем.

«О, сколь прекрасна и привольна была бы человеческая жизнь, если бы кару за свои поступки мы могли предугадать заранее! О, бедный род людской, несчастья сыплются на тебя словно из рога изобилия, тогда как радости приходят редкими подарками, но, уповая на милосердие небес, мы все ж имеем дерзость полагать, что бедствия наши конечны, тогда как грядущая радость будет вечной». Джо взъерошила себе волосы еще раз и еще — какая грядущая радость? О чем это? Какая кара за поступки? Ну, если подерешься, если кинешься силой, потом плохо. Они об этом пишут? Как вообще понять? Если бы Джо хотела рассказать свое, она написала бы иначе. Света нет. К Рыси не пускают даже навестить, Роуз боится то ли за него, то ли за них. Он бы порадовался, что она учится читать. Можно ли к мастеру теперь? Что там случилось?

А если бы Джо была уверена, что эти записи никогда и никто не увидит, она бы написала: «Кто есть Яблоко? Он снился мне не знаю сколько лет. Он улыбался мне, и он смеялся и потом подходил, и тут я просыпалась. И все, что делала, я делала плохо».

Джо снова отвлеклась от книжки — невозможно. Стоит только чуть-чуть задуматься — и вот уносишься мыслями. Она наугад перевернула несколько страниц, пытаясь зацепиться хоть за что-то, хоть что-то разглядеть знакомое, например: сквозняк, рваная куртка, глупые мальчишки, сад на рассвете, опавшие листья. Но увидела только карандаш — кто-то подчеркивал карандашом слова. Рысь или мастер в детстве? Почерк не Рыси. Какие-то слова здесь обводили, какие-то подчеркивали двойной чертой, а к некоторым ставили стрелки и писали на полях: «Ерунда какая-то». Правда, что ли, мастер так развлекался? Джо принялась искать эти пометки, будто бы мастер их оставил специально для нее. А сколько ему было тогда лет? Любил ли он читать? Что он любил?

«Я вынужден чистосердечно признаться моему читателю, что и понятия не имел, с чем именно мне предстоит выдержать схватку. Нередко зло кутается в одежды столь блестящие, что добро вынуждено жмуриться и отступать, с тем чтобы лишь на расстоянии постигнуть подлинную сущность того зла. Право же, внутреннее содержание порою уступает внешнему столь сильно…» — почему-то про внутреннее содержание мастер подчеркнул, а «схватку» обвел.

«Мало что в этом мире способно вызвать во мне столь же яростное отвращение, как невнимание к делам ближнего своего» — а вот тут мастер вынес на поля: «Ха!» — а Джо подумала, что описание подошло бы Рыси.

«Опекать слабых и урезонивать сильных, охлаждать яростных и тормошить безвольных — вот в чем, по воле небес, состоит работа мастера» — мастер нарисовал на полях кислую рожицу, а Джо снова подумала, что речь о Рыси. Те места, где про Рысь, они понятные.

«И если видишь, что кто-то страдает и вопиет о помощи, не пройди мимо, но прислушайся, ибо его несчастье суть твое, ибо один небесный свод укроет нас всех». Небесный свод! Джо так давно не видела голубого неба, и чтоб оно и вправду было как купол, как свод огромного дворца, где всем есть место. «Пройдя же мимо, потеряешь часть себя, ибо лишь в помощи другим и виден человек». Тут Джо задумалась: «А как она сама может кому-нибудь помочь в Приюте? Чем? Сказки рассказывают Рысь и прочие старшие, а успокаивают — Роуз с девушками. Убирать на кухне? Собирать мокрой тряпкой пыль с ковров? Помогать разбирать посылки из города? Научиться шить платья? Что ей делать?»

Джо захлопнула книгу, зачем-то провела рукой по переплету и решила сходить в душ. Книгу засунула в рюкзак, рюкзак взяла с собой.

Рысь проснулся резко и окончательно. Ему было куда-то нужно, но куда? Пока морщился от боли, потому что вскочил неосторожно, пока выпутывался из объятий Роуз, шептал ей: «Поспи еще», пока смеялся про себя, что, мол, нормальным людям в такое время нужно только в туалет, пока натягивал мятые джинсы и ерошил волосы, — окончательно понял, что нужно вниз. Не совсем в подпол с ледником, конечно, а туда, где душ. Что-то там происходило, и неправильное. Он ухмыльнулся, похромал к двери. Болело с непривычки все, как будто вчера он отжался раз семьдесят, а потом целый вечер таскал Роуз на руках и с ней же периодически приседал. Даже дышать он мог с трудом, хрипел и кашлял, и как же его это раздражало. Еще и свет мешал, резал глаза. Очень хотелось уснуть снова, но тогда…

— Милый, ты куда? — Роуз приподнялась на постели и уставилась все еще тревожными глазами. Рысь вмиг припомнил все эти утра, когда он отпускал ее работать в город и тоже не знал, какая она вернется.

— Куда-куда, — фыркнул шепотом, — куда можно пойти с утра пораньше? Спи, скоро приду. Пока доплетусь…

Роуз тоже фыркнула и, Рысь надеялся, уснула снова. Надо ускорить шаг, но как ускоришь? Зато можно считать, что это репетиция того, как будет в старости — до которой мы все равно не доживем, м-да…

Злясь и смеясь, Рысь кое-как, по стеночке, спустил себя по лестнице. Кошмар! Он так уронит весь авторитет, что у него каким-то чудом остается.

Тихо, насколько возможно, Рысь выглянул в коридор, ведущий к душу. По правую руку была, собственно, дверь в душ, а уж за ней душевые кабины, умывальники и зеркала; слева дверь в туалет — ряд раздолбанных кабинок с облупившейся голубой краской. Нет, ему надо в душ.

Он вошел и увидел там бледную как никогда Леди, мрачную Щепку и Яблоко, который стоял между ними и дирижировал воображаемым оркестром.

— Отойдите от нее, — сказала Щепка. — Это нечестно. Зачем вы ее пугаете?

Яблоко жмурился и продолжал дирижировать. Подмигнул Рыси. Щепка стояла спиной к двери и поэтому его не заметила, а Леди заметила и беззвучно ойкнула. Рысь приложил палец к губам — погоди, мол. Либо он уже не успел вмешаться, либо еще успеет.

Щепка и Яблоко стояли друг напротив друга на той площадке между умывальниками и душевыми, которая обычно была мокрая от пены. Сегодня душем еще никто не успел воспользоваться, кроме Леди, она