Читать книгу - "Фуга - Елена Владимировна Ядренцева"

вообще была в халате и в этом их женском тюрбане из полотенца, накрученного на мокрые волосы. Яблоко почему-то отражался в нескольких зеркалах сразу. Щепка сжимала кулаки, загораживала Леди собой — еще чуть-чуть и кинется. О господи!

— Какая прелесть, — сказал Яблоко и облизнулся, и Леди снова ойкнула, конечно, — какая девочка, вы посмотрите только! Обалдеть!

— Только троньте ее.

— Так я же не к тебе и обращаюсь, прелестное дитя. Разве к тебе? Я что, не могу выбрать, с кем общаться?

— Отстаньте от нее!

— Да почему же?

— Только попробуйте, — повторила Щепка и опустила взгляд. А как иначе? Сам Рысь и то иногда терял мысль, когда спорил с Яблоком. Поди не потеряй, когда блеклые серые глаза смотрят и смотрят на тебя и не моргают. Щепка тоже старалась не моргать, она тряхнула головой и снова стиснула кулаки, но не могла сделаться взрослее, чем была. Пятнадцатилетняя девочка. Испуганная. Яблоко смаковал этот испуг, как кот сметану.

— Попробовать кого из вас? — уточнил он.

По руке Яблока медленно-медленно ползла оса. Он поглядел на Щепку, снова на осу — и вдруг слизнул ее.

— Доброе утро, — сказал Рысь довольно громко.

Леди тихонько юркнула наружу, к лестнице.

— Доброе, — сказал Яблоко. — Ты видел? Она сама мешала мне общаться. Я ничего не сделал против нее лично. Разве общаться с хорошенькой девушкой — непременно дразнить другую? Я не знал.

Джо знала, в чем ее проблема, ей уже весь Приют это сказал: она все принимала близко к сердцу. Если одно-два слабых места есть у каждого, то Джо вся целиком была больное место.

Черные волосы вечно лезли в глаза, кожа толком не загорала даже летом, и в целом все это смотрелось так себе, во всяком случае, не вызывало радости. Черная куртка, черные штаны, угрюмый взгляд и никакой груди — вот и вся Джо. Если бы можно было врезать отражению, а нос разбить всамделишной себе, Джо с удовольствием бы так и поступила.

Рысь часто спрашивал, что с ней не так, — вообще-то всё. И вот теперь Джо загораживала Леди и смотрела в глаза — да в чьи глаза? Как будто бы они были в стеклянном шаре — только она и Яблоко, которого так испугалась Леди и от взгляда которого хотелось плакать.

Серая пустота. И время замерло.

— Доброе утро, — повторил зачем-то Рысь и вклинился между Джо и Яблоком. Теперь она почти уткнулась Рыси в спину, в синюю джинсовую куртку — ее помнил весь Приют. За ней мог спрятаться хоть новенький, хоть старший. Рысь без нужды переступил с ноги на ногу. Когда Джо только-только попала в Приют, у нее сразу потекла носом кровь, и Рысь заметил и сказал: «Давай провожу» — и правда проводил до умывальника.

Джо подвинулась чуть вбок, чтобы видеть Яблоко.

— Славное утро, — согласился тот с готовностью. — И дети у тебя какие славные…

— Ясен пень, славные, — кивнул Рысь. — А ты что здесь забыл с утра пораньше?

— Может, забыл, а может, не забыл. Я еще не решил.

— А ты реши.

— А у тебя есть аргументы?

— Что ты хочешь?

Рысь вдруг нашарил ладонь Джо и крепко ее стиснул. Яблоко все молчал, качая головой, и Джо впервые в жизни поняла, что Рысь боится. Яблоко смотрел на него, на Джо, на лампу, которая горела тусклым светом, снова на Джо. Пожал плечами. Подмигнул ей. Сейчас ведь люди должны пойти в душ, один за другим, и девушки ворвутся первыми, а парни будут стонать от несправедливости… но нет. Все спят, Приют спит, кроме них троих.

Джо слышала, как ровно дышит Рысь, слишком ровно. И вот когда Джо поняла, что сейчас закричит, Яблоко наконец сказал, чего хочет:

— Ну я бы съел ее целиком, пожалуй что.

— Дяденька шутит, — сказал Рысь спокойней некуда, — хобби у дяденьки такое. Я верно говорю?

— Может, и верно. А может, и нет.

Рысь говорил, не сводя с Яблока глаз. Тот ухмылялся. Наслаждался зрелищем.

— Мы с тобой как условились? — начал Рысь снова. Вдруг Щепка отомрет? Вдруг обойдется? — Мы как условились в самом начале? Когда проголодаешься, ты ешь меня! В смысле мою жрешь силу, а не чью-то!

— Условились, — Яблоко мерил, мерил его взглядом, как будто собирался вот-вот кинуться, — но все меняется. Голод мой нестерпим. Ну уступи мне девочку, что тебе стоит.

— Еще чего.

— Сколь ты принципиален.

— Я не могу тебе позволить ее сожрать.

— Но и убить меня у тебя не выйдет, вот в чем дело. — Яблоко фыркнул. — Непростая ситуация. Со мной и драться не рекомендуется, как ты помнишь.

Рысь мысленно вознес хвалу любым небесам за то, что Щепка замерла за его спиной и в кои-то веки не рвется в бой. Ну да, конечно, Яблоко ж ее не оскорблял, только сожрать собрался, но ведь вежливо…

Яблоко ждал, а Рысь смотрел на него и вспоминал, и Яблоко знал о чем, и Рысь знал, что он знает.

В один из самых первых вечеров, когда они еще толклись в мансарде втроем — Рысь, Роуз и Яблоко — и Роуз входила в нее, всегда пригнувшись, потому что боялась каких-то выдуманных летучих мышей, вот в тот вечер Яблоко спросил:

— А ты не хочешь относиться ко мне более критично? Мне кажется, ты забываешь, кто я есть.

А потом Яблоко задрал футболку, взял Рысь за руку — и вдруг погрузил ее в собственную грудь по запястье. Рука вошла, как в слабое желе, ледяное и мутное. Там внутри, что бы это ни было, становилось все холоднее. Рысь попробовал пошевелить пальцами. Не вышло.

— Вытаскивай, — посоветовал Яблоко спокойно, — отморозишь.

Рысь глядел то на собственную кисть — действительно, покраснела, как с мороза, — то на Яблоко, который как раз сегодня был почти как человек и на котором не осталось ни отметины.

— Ты призрак, что ли?

— Я одна из стадий.

— Стадий чего?

— Распада существа.

— Ну то есть ты был человеком?

— Был когда-то.

Рысь неохотно выдернул себя за шкирку в настоящее. Здесь все еще длилась какая-нибудь пятая минута разговора, и люди в Приюте еще не проснулись, и Яблоко качал головой якобы с сожалением:

— Ну что, ну как? Ты же сказал мне «нет», я верно понял? А мне ведь ее, Щепку, обещали.

— А что еще я мог сказать-то на эту дурь?

Лицо Яблока вдруг сделалось мечтательным и будто даже осветилось рассветным солнцем, хотя солнце в душ ну никак не могло пробиться.

— А тогда оно знаешь как получится? Дня через три, когда вот ей исполнится шестнадцать, я стану прям так голоден, ну так голоден, что почти неуправляем. И весь Приют, включая самых маленьких, станет моей потенциальной едой.

— Нет, — сказал Рысь отвратно ровным голосом примерно полчаса спустя, — нет, мы не будем его бить. Это не выход.

— А почему? — уточнил Артур.

Да по кочану.

Рысь хмуро сидел на кухне, Роуз — рядом. Она спустилась в душ через минуту, что ли, после того, как Яблоко триумфально растаял в своем воображаемом солнечном луче, и первым делом сгребла в объятия Щепку, а вторым поинтересовалась, глядя поверх ее плеча:

— Что такое?

Вообще-то Роуз не должна чувствовать Приют, во всяком случае, не в той степени, что сам Рысь. Но может, она чувствует, когда ей врут? Пока Рысь думал про все это, и про Яблоко, и про старого мастера с его запретами, Щепка как-то ссутулилась в объятиях Роуз и медленно же, словно завороженная, проговорила:

— Да я, в общем, не против.

— Не против чего?

— Не против, чтобы меня съели. Ну не всех же.

Роуз прижала ее к себе еще крепче и сказала опасно спокойным голосом:

— А объясни, пожалуйста, что тут у вас случилось?

И Рысь почувствовал себя застигнутым врасплох, как будто что-то скрывал от нее, или в чем-то виноват, или как будто от него пахло чужими женскими духами.

— Яблоко хочет сожрать Щепку, — сказал. — Целиком. И меня взамен не хочет. А если мы ее ему не отдадим, он грозится начать есть всех подряд и сроку нам дает