Читать книгу - "От любви не умирают - Валентина Николаевна Кадетова"

иной из учеников после моего ответа на какой-нибудь непростой вопрос начинает тайком листать принесённый из дому словарь или справочник. Так, мне кажется, и должно быть. Тем более в «элитном» классе. Хотя, по правде говоря, не такой уж он и элитный, мой десятый «А». Наша «самая крупная из сельских школ района» насчитывает около четырёхсот учеников. Поэтому модную нынче дифференциацию мы производим следующим образом: один из двух, а изредка трёх параллельных классов «углубляется» в математику, второй — в русский или белорусский (чаще русский) язык. Десятый «А» — филологический класс. Но тех, кто по-настоящему чувствует слово, тут вряд ли наберётся более десятка. Остальные попали в «филологи» потому, что их знания по математике близки к нулю. В этом году у нас есть ещё и десятый «В», так называемый технологический. О нём молчу и молюсь Богу, что мне не выпало «счастье» там работать. Мне не по душе такая дифференциация, но, как сказал Василий Петрович, мы люди государственные. Не знаю только, как осуществляют дифференциацию в небольших сельских школах.

— Ну, вот как вы прикажете понимать эту галиматью? — Нина Васильевна протянула мне листок, вырванный из тетрадки.

Я пробежала глазами по строчкам:

Учитель, помни: сочиненье —

Души ребячьей откровенье,

И потому, чтоб тему дать,

Про класс хоть что-то надо знать.

А тот, кто думает не так,

Тот не учитель, а…

(рифму подберёте сами)

«Прошлый раз», о котором упомянула Нина Васильевна, случился в конце первой четверти. Рома Белецкий тогда сам зашёл в класс, где я после уроков страдала над очередным отчётом: подсчитывала так называемые СОУ, КОУ, РОУ.

— Лариса Михайловна, я знаю, она будет на меня жаловаться! Она даже к директору грозилась пойти! — горячо заговорил Белецкий.

Я прервала его:

— Может, здравствуй, Рома? По-моему, мы с тобой сегодня не виделись. Потом кто такая «она»?

— Извините, — засмущался юноша. — Она — это Нина Васильевна. Но вы послушайте. Выполняли мы задание, где надо было перевести на белорусский язык русскоязычный текст. Вызвала она… Нина Васильевна к доске Катю Синцову перевести вот такое предложение: «Усталый, он прилёг на диван отдохнуть». Катя перевела так: «Стомлены, ён прылёг на дыван адпачыць». Нина Васильевна сказала, что правильно, а мы… я хотел исправить ошибку. Ведь русское слово «диван» в переводе на наш язык означает «канапа», не так ли? А белорусское «дыван» соответствует русскому «ковёр». Ну а она сразу: «Не умничай, сядь и закрой рот!» Я закрыл. Ладонью. А она снова: «И не смотри на меня таким взглядом!» Ну тогда я взял и зажмурился. И писал зажмурившись.

— Ну и как? Получилось?

— Да получилось, но плохо. Криво. Нина Васильевна порвала мою тетрадь.

— Дорогой мой языковед, — начала я, — ты ведь хорошо знаешь, что Нина Васильевна только два года тому назад приехала из России, где родилась, росла и училась, поэтому так безупречно, как ты, владеть белорусским языком пока не может. Правда, в том, что и ты им владеешь безупречно, я, прости, сомневаюсь. Однако, если ты один в классе заметил ту ошибку, надо было тихонько сказать Нине Васильевне. Но, кажется, тебя волновала не столько ошибка, сколько желание покрасоваться перед… некоторыми девочками.

От последних моих слов Рома покраснел, и я тут же пожалела, что они вырвались у меня. Рома Белецкий — парень своеобразный: за внешним его легкомыслием и юношеской пылкостью прячется впечатлительная, тонкая натура. Рома влюблён в Алёну Васюкову, нашу отличницу, девушку серьёзную и принципиальную. Любовь его несмелая, возвышенная и, как он считает, безответная. А мне кажется, и Алёна к Роме неравнодушна, потому что, когда разговаривает с ним, её всегдашняя сдержанность исчезает, а большие прозрачно-серые глаза начинают лучиться тихой радостью. В такие минуты я думаю, что нарекания на распущенность и бездуховность нашей молодёжи не совсем справедливы. Разные они, нынешние молодые, как разными в своё время были и мы.

Рома настороженно поглядывает на меня синими, как ультрамарин, глазами с густыми чёрными ресницами (такие бы глаза девушке!), и я пытаюсь выйти из неловкого положения:

— Мне показалось, что тебе нравится, когда на тебя обращают внимание Зайцева и Мостовцова. Или Бибик?

Я нарочно не называю Алёнину фамилию, и Рома с облегчением вздыхает:

— Нужны они мне, как прошлогодний снег.

— Тогда я не понимаю тебя. Иди и подумай, как исправить то, что ты сделал.

Белецкий извинился перед Ниной Васильевной, и отношения между ними вроде бы наладились.

Что же случилось сейчас? Что означают эти стихотворные строчки?

— Нина Васильевна, а какое сочинение вы писали или собираетесь писать в десятом классе?

— В том-то и дело, что в вашем классе мы давно не писали никаких сочинений. Собираемся писать контрольное, но я ещё даже темы не давала.

— Ну, я постараюсь разобраться, что тут к чему. Сегодня у нас, кстати, классный час. Если хотите, можете присутствовать.

— Нет уж, увольте. На сегодня с меня достаточно общения с ними.

— Что ж, дорогие мои воспитанники, — начала я сразу с порога, — сегодня у нас с вами будет серьёзный разговор.

— Я же говорил: к нам едет ревизор! Комиссия, значит! — прозвучало с последней парты, и Рома Белецкий (ну, ты смотри, снова Белецкий!) победно взглянул на одноклассников.

Я укоризненно покачала головой:

— Ох, языче, языче, и кто тебя кличет? Правда, в этот раз он «кличет» тебя неслучайно. Комиссия комиссией, но прежде давайте обсудим собственные проблемы. К сожалению, у многих учителей есть претензии к нашему классу. Следовало давно поговорить с вами, но я надеялась, что всё как-то образуется: вы же почти взрослые люди. А сейчас вижу: некоторые из вас вскоре дойдут со своими поступками до уровня «детей войны».

— Да Маша с Людой — неплохие девчата! И учатся хорошо! А по сравнению с глобальными проблемами их поступок — мелочь, не стоящая внимания! — выкрикнула с места Юля Лапицкая.

— Ты бы, Юля, где-либо в другом месте упражнялась в остроумии! — возмутилась Алёна Васюкова. — Какая же это мелочь? Мало того, что сама по себе такая «акция» — издевательство над чьей-то бедой, так посмотрите, где они со своими плакатами расположились? Напротив пионерской комнаты, а там фотографии ветеранов и двух наших выпускников, которые в Афганистане погибли. Вот тебе и мелочь!

— Ой, какая же ты, Васюкова, идейная стала с того времени, как тебя секретарём БРСМ избрали! — огрызнулась Лапицкая. — Начиталась допотопных книжек о «внутренних врагах» и хочешь девчат идеологическими диверсантками сделать.

— Они не диверсантки, а такие же «пофигистки», как и ты. Для вас