Читать книгу - "100 великих приключений на море и на суше - Валерий Борисович Гусев"

Тут уж Лисицын развернулся – не чета Робинзону. Занялся земледелием и животноводством. Своим умом дошел, как сбивать масло, делать сметану, сыр и творог. Обильные рыбные ловли в море и в реке, лесные сборы и заготовки грибов, ягод, полезных трав.

Но приходилось не только трудиться, но и воевать – с волками и хунхузами.

Через десять лет отставной корнет Лисицын стал владельцем золотых приисков, освоил залежи медной руды.

Добавим еще к его облику тот факт, что Лисицын взял на себя все заботы о сыновьях скончавшегося к тому времени капитана, безжалостно его высадившего на остров. Для его же пользы.

Север суров. И не только суров, он жесток и беспощаден. Беспощадна и жестока его природа. Тяжко бьет она людишек. Бьют их моржи клыками, бьют волны о камень и льдом. Косатка может пополам перекусить упавшего за борт. Белый хозяин дерет нещадно. А уж студеное море, мороз без жалости, снега и ночь без меры, злая скорбут – цинга, а порой и безжалостный голод…

Да, почем зря бьет полярная природа людишек, бьет не жалеючи. Те же Химковы, оба год или два спустя, погибли в очередном промысле. Что ж, отверстое море…

Однако людей бьют и люди. Друг друга бьют из ружей, рогатиной, острогой. «Пошто бьют-то?» Причина всегда найдется. Чаще других – корысть, желание урвать для себя чужим трудом добытое. А бывает, при долгой томительной зимовке полярное безумие нападет. И лучший твой друг коварным врагом мнится, будто зло против тебя замышляет. Убей его, пока он тебя не убил.

Но бывает жестокость вовсе бессмысленная. Объяснимая разве что подлой натурой, черной душой.

И вот эта история, тоже случившаяся на Груманте, как раз из тех, что необъяснима так же, как и жестока. Особенно на фоне беззаветного братства робинзонов с острова Эдж, их самоотверженности и бескорыстия.

Пираты Белого моря

Пиратство (морской разбой) – явление очень не простое и весьма неоднозначное. Человечество во многом обязано пиратам – открытиями новых земель, участием в морских сражениях, совершенствованием мореплавания – от навигации до приемов морского боя. Даже всякие барбекю – пиратское изобретение.

Пиратство во многом романтизировано, но в своей сути есть грязный и жестокий промысел.

Пиратство было всегда. Оно есть и сейчас, оно всегда будет. Пиратство неистребимо, как и другие виды преступности.

Пиратство было везде. Во всех морях и океанах. На реках и озерах.

Было оно и в северных морях. Со своей спецификой.

Наши поморы, отправляясь, к примеру, на Грумант, вполне обоснованно опасались нападения, к примеру, шведов. Им заманчиво было перехватить тяжело груженную лодью, идущую с удачного промысла. Заманчиво и не опасно. Правда, иной кормщик имел на носовой палубе пушчонку, но не для боя, а для сигнала заблудившимся в пурге или тумане. Отбивались, как могли, гарпунами да веслами, уходили под прикрытие мелей и скал, иногда удавалось заманить шведского пирата на подводный камень. Всяко бывало в отверстом море. И среди своих пираты находились.

Яков Исаков. Пират

Это приключилось в 1851 году. Вышла на промысел из Белого моря в Баренцево шхуна «Григорий Богослов» под рукой корщика (кормчего) Ивана Гвоздарева. Ему же шхуна и принадлежала. Однако недолог промысел оказался – уже сентябрем возвратилась шхуна к дому, а на борту у ней вместо десяти человек ушедших только трое вернувшихся: братья Исаковы да Клим Дружинин. Удрученные сошли на берег, разводя руками: не задалась охота, неудачи и несчастья ломились чередой. Объяснили с печалью: все другие ватажники погибли каждый по-своему. Который со скалы сорвался, где птичьи кладки проверял, который еще в море за борт упал, которого медведь задрал, а которых цинга прибрала. А сам корщик Гвоздарев, смертельно простыв под мокрым снегом, отписал на словах свою шхуну Якову Исакову, чему свидетелями младший его брат и Клим Дружинин.

Подивились земляки такому решению – пустой человек был Яков, трудами не изнурялся, думами не обременялся. Чем такому шхуну завещать – проще на дрова ее порубить. Впрочем, всяко бывает, особливо, если человек в горячке себя не понимает.

Тройка эта не враз распалась, держались вместе. Скорее всего потому, что сподручнее было дареную шхуну пропить.

Время шло. В трудах и заботах. Для кого-то ползло, для иных мчалось, а для кого и кончалось.

А со временем тайное становится явным – любят так говорить, хотя и не всегда это верно. Но тут как раз такой случай. Через год некий норвежский шкипер оказался на Груманте, где заглянул в брошенную промысловую избу. И обнаружил в ней два трупа. По одежде и другим знакам определил русских промышленников. В избе было пусто и голо, лишь лежали на лавке два заржавевших по стволам ружья. Судя по всему увиденному, люди погибли либо от голода, либо заболев.

Норвежец вернулся на свое судно, забрав ружья. Он не прельстился бы ими – источены ржавчиной и морской солью, кабы не обнаружил на прикладах вырезанные надписи. Русского языка, тем более – грамоты, шкипер не знал, но оказался человеком умным, предусмотрительным и добросовестным. И по прибытии в порт отправил ружья через посольство в Архангельск.

Там, едва разобрав несколько слов («…нас грешных оставили злодеи… бог им заплати… донести нашим семействам… горькая участь… пострелил Гвоздарева Яков собака…»), тут же послали служилых людей для «немедленного арестования и препровождения в Архангельск» братьев Исаковых и дружка их Дружинина. Провели дознание, и вот какая отвратительная по бессмысленной жестокости выявилась картина.

Лов артелью морского зверя и морской птицы в Поморье покрутом называется. Загодя строго и расчетливо в покрут корщик ведет отбор. Абы кого не берут, удача в промысле зависит впрямую от дружной и слаженной работы, когда каждая пара рук у своего места и каждая голова ясная. «За друга не прячься, о друге пещись».

Но вот тем летом корщик Гвоздарев, помор бывалый, не раз и не два ходивший на Грумант за промыслом, с покрутом, приболев, припозднился. Сколотились артели и в море ушли – кто на Грумант, кто на Новую Землю. Не хватало Гвоздареву рабочих рук, пришлось абы кого взять. Были и надежные охотники, да не каждый. Попали на борт лодьи из-за нехватки рук братья Исаковы и дружок их Климка Дружинин. Не подарок ребята. Главное дело – на вино слабые. Поморяне, вообще говоря, не чурались хмельной чашки. Однако пили, зная меру,