Читать книгу - "100 великих приключений на море и на суше - Валерий Борисович Гусев"

и недоверия, хотя даже в тропических водах переохлаждение неизбежно (и вовсе не через трое суток). Откажемся хотя бы потому, что это был пловец не совсем обычный и далеко не заурядный, он был подготовленный пловец. И, как уверял, он плыл к свободе.

Как выразился один журналист, Курилов преодолел «железный занавес» вплавь. Красиво сказано, безграмотно и глупо.

Нам совершенно непонятны мотивы его поступка, да и публикации о его плавании в некоторых аспектах не выдерживают никакой критики.

Советский гражданин, с хорошей биографией. Но почему-то в те благополучные годы (70‐е) довольно часто случались люди, весьма недовольные тем, что они имели в СССР, и уверенные в том, что они заслуживают гораздо большего, чем другие граждане страны.

Как вспоминают его родственники и друзья, Станислав мечтал. Он мечтал о море, о кругосветных путешествиях, а больше всего о свободе. Получил специальность психолога, затем океанолога. Стал штурманом, водолазом, акванавтом. Занимался йогой, зачем-то спал на гвоздях, проводил 40‐дневные голодовки, медитировал. Участвовал в испытаниях подводной лаборатории «Черномор». Впереди еще много предстояло увлекательного и интересного.

Но! Но сорвался проект в содружестве с Жаком Кусто в Тунисе, сорвалась экспедиция на атоллы Тихого океана. Почему вдруг? Оказывается, в личном деле имелась приписка: «Посещение капстран считаем нецелесообразным». Причина, вроде, тоже указана – какой-то родственник за границей.

Так оно или не так, сейчас уже подобные «приписки» закономерно вызывают сомнение. Что за приписка, в каком личном деле, в какой графе и кто эти «мы», которые ее сделали? Да и где мог Курилов увидеть эту приписку?

Но тем не менее увидел и среагировал не совсем адекватно: «Меня как будто ужалили. Пожизненное заключение без малейшей надежды на свободу!» И мгновенный вывод: «Выход один – бежать».

Это какая-то болезнь, что ли? Своего рода клаустрофобия? Пожизненное заключение! Побег! Ну, вот не может человек без атоллов и кораллов. Двести миллионов могут, а он никак. Нет ему в родной стране ни уникальной природы, ни интересных людей, ни увлекательных дел. Бежать, бежать…

Станислав Курилов в декабре 1974 года покупает путевку на океанский лайнер «Советский Союз»; круиз: Владивосток – экватор – Владивосток. В экспедицию нельзя, а в круиз, стало быть, можно. Где же те ребята, что делали приписку о «нецелесообразности посещения капстран»?

Вообще говоря, эта статья о побеге «На свободу за океан» полна таких нелепостей, что вызывает сомнения даже в том, что могло бы быть достоверным.

И вот Курилов на борту лайнера и готовится к побегу. Но ему нужна карта. На третий день «он обнаружил точную карту с датами». И где он ее обнаружил? В каюте капитана, штурмана? Смешно. Такая «точная карта с датами» наверняка вполне доступно находилась в салонах, в кают-компаниях, в библиотеке и др.

Станислав Курилов

Карта найдена, решение принято.

А на судне тем временем советские туристы отрывались по полной. «За дверью каждой каюты, – вспоминал Курилов, – музыка, пьяные выкрики, любовные стоны…» Для виду он принимал участие в общих посиделках, – так пишет автор заметки, – а сам изучал корабль и понял, что прыгнуть в океан сможет только с кормы главной палубы прямо под винт.

Вот это похоже не на побег к свободе, а на самоубийство. Стоило для того путевку покупать и добираться из Ленинграда во Владивосток.

Прыгнул… под винт. «Всплыл на поверхность и замер от страха… На расстоянии вытянутой руки – корпус лайнера и его гигантский вращающийся винт!»

Прыжок с палубы – это с высоты нескольких этажей. И если он прошел благополучно, то, вынырнув, пловец увидел бы корму теплохода уже далеко. А, кстати, «вращающийся винт на расстоянии вытянутой руки» – это смертельно.

Прыгнул наш герой за борт в открытом море. И, наверное, капитан сообщил ему координаты судна и указал направление заплыва. Правда, «первую ночь он плыл за огнями уходящего корабля». Сразу вопрос к автору, с какой скоростью он плыл? Со скоростью теплохода? Ведь уже через час, а то и ранее, «огни уходящего корабля» растворились бы в морской дали.

Но Курилов плывет и плывет. А берега все нет и нет. «Шансов на спасение не было… Но он был счастлив!» Почему? «Потому что был он, океан и никого вокруг!» Впрочем, нынешние журналисты и не такое пишут. («В Советском Союзе запрещали верить в Бога». Или: «Он имел освобождение от войны, но ушел на фронт»).

Но Курилов плывет и плывет. И несмотря на все ужасы – акулы и физалии, громы и молнии, ливни и волны, паника и усталость, голод и жажда – он счастлив. Ведь «океан – живое, родное, доброе существо». И никого вокруг!

Однако. «Все больше клонило ко сну. Временами я надолго терял сознание». И продолжал плыть – без сознания, без сна, без воды, без пищи. Трое суток.

Но вот, «когда он был в забытьи, огромная волна выбросила его на берег небольшого филиппинского острова Сиаргао». Поправим автора: Суригао. И дальше все просто.

Свобода. Канада, Америка, Гавайи, Ледовитый океан – работа в «океанографических фирмах». Его с нетерпением ждали. Затем – навсегда в Израиль, океанограф в университете.

История, конечно, занимательная. Но противоречивая, а порой и маловероятная. Кое-что мы уж отметили. Но вот вспоминает о Курилове его двоюродная сестра: «Он был свободолюбивым. Не семейным». Тем не менее – две жены в Союзе и третья в Израиле.

«Он был потрясающим!» Этот потрясающий оставил в СССР жену и сына, подставил близких людей своим побегом к свободе. Его младшего брата, штурмана дальнего плавания уволили, от него ушла жена, он бедствовал, спился.

Так что героем свободолюбивый и потрясающий Курилов как-то не видится.

…29 января 1998 г. океанограф погиб в Тивериадском озере, запутавшись в сетях. Вдова сказала так: «Смерть для него стала милостью Божией. Человек, у которого были просто мистические отношения с морем, не мог умереть на больничной койке». И добавила слова Василия Аксенова: «Какой изящный абрис судьбы».

Человек, как он считал, нашел свое место, но смерть стала для него милостию Божией! Запутался под водой в сетях и погиб – изящный абрис судьбы!

Вот уж, действительно, нечего сказать. Только руками развести.

Можно было бы эту бездарную заметку оставить без внимания, мало ли подобного у нас пишется, но нам показалось, что весь смысл ее вовсе не в том, чтобы рассказать о необыкновенном человеке и его подвиге.

Собственно говоря, что в нем необыкновенного и потрясающего, и во имя каких идей (кроме чисто шкурных) он проплыл трое суток? Это из тех «подвигов»,