Читать книгу - "100 великих приключений на море и на суше - Валерий Борисович Гусев"

И не понять – чего здесь больше: практичности или цинизма.

Да, человек выращивает животных на заведомый убой для пропитания. Но он этих животных знать не знает, он не делил с ними трудности и опасности, радость преодоления, последнюю сухую галету, место в промерзшей палатке. Что-то тут все-таки не так…

«Это место на плато получило название Бойни… Мы успели привязаться к своим собакам».

По мере приближения к цели – Южному полюсу, куда так стремились люди, и который совершенно не нужен был собакам, некоторая восторженность их хозяина по поводу прекрасной кормежки теряла свою остроту. Собаки, видимо, настолько измучились, что корма им явно недоставало. Помимо того, что они получали пеммиканом и мясо сородичей, собаки стали жрать все подряд – съедобное и съедобное условно: лыжные крепления, кнуты, сапоги, ремни, которыми были связаны детали саней, даже пытались грызть эбонитовые кружки лыжных палок. «Они стали гораздо прожорливее».

Географический Южный полюс взят!

«Тотчас начались будни. Убили Хельге. Лучший друг, на редкость прилежный и послушный пес. Безропотно тянул лямку с утра до вечера, служа примером для всей упряжки. Но за последнюю неделю сильно сдал, от прежнего Хельге оставалась только тень. Он просто тащился в упряжке, не принося никакой пользы». Удар топором по черепу.

Еще один пес – красавец Майор – ушел и больше не возвращался; «был сильно истощен и наверное пошел умирать». «Расстался с жизнью славный Лассе. Он совсем обессилел, и от него не было никакого проку». Кроме как в качестве корма для его товарищей по упряжке.

Чтобы достойно завершить эти печальные эпизоды, приведем еще одно, трогательное воспоминание Амундсена.

«Пер, наш добрый, верный, трудолюбивый Пер вконец обессилел, и последнюю часть пути пришлось его везти… Это была лучшая собака, удивительный пес. Он вел себя очень смирно, не участвовал в потасовках… Непутевый какой-то. Но в упряжке он показывал, на что способен. Без понуканий, без кнута тянул с утра до вечера… Но выбился из сил. На стоянке он был вознагражден за свои труды. Легкого удара обухом оказалось достаточно, чтобы истощенное животное упало, не издав ни звука… Он был убит и съеден».

Как это можно понять? Никак.

Но добрый и верный Пер был не последней жертвой людской неблагодарности. Убили Крапчатого, Фритьофа – у него началась странная одышка, и оказалось, что его легкие, «как говорится, совсем усохли». Забили Ниггера. Собак осталось одиннадцать. Из сорока двух.

Всего на базе экспедиции осталось 39 собак. Из ста с лишним, которые прибыли на Антарктиду на «Фраме». Причем из этих 39 многие появились уже в экспедиции.

«Фрам» был готов к отплытию на Север. Решалась судьба собак. Амундсен думал забрать только несколько производителей, чтобы иметь в будущем упряжки для новых экспедиций. А остальных? Оставить в Антарктиде на голодную смерть? Но им повезло: их с удовольствием взяла австралийская экспедиция. А если бы не взяла?..

Встреч и конференций, приемов и лекций было множество. На одной из них юная корреспондентка, кажется, французской газеты, спросила, робея, Амундсена:

– А если бы вам не хватило пищи для собак?

– Я бы их съел, чтобы они не съели меня, – остроумно ответил Амундсен.

Всемирная слава, почет и уважение героям, первыми достигшим Южного полюса. Неимоверным трудом и лишениями, мужеством и упорством. Человечество по заслугам оценило их подвиг.

А те, кто, выбиваясь из сил, безропотно и покорно разделял с ним и труды, и опасности, и лишения? Что они получили в награду? Гибель от изнеможения, удар топором, выстрел из ружья?

И никак нельзя здесь отмахнуться: мол, это же собаки, что они чувствуют и понимают – инстинкты, рефлексы?..

Амундсен вспоминал, как оставшиеся в живых собаки поднимались на борт «Фрама» и весело занимали на палубе свои любимые незабытые места. А один пес не радовался, не отвечал на заигрывания, был одинок и печален – ему никто не мог заменить его павшего друга, который «окончил свой жизненный путь за сотни миль отсюда».

Как говорил один собачий доктор:

– Они решительно все понимают!

Мы не исключаем своей необъективности. Может быть, мы совсем не правы. Или правы не совсем. Но что-то здесь все-таки не то и не так…

Завершая эти главы, заметим, что, пожалуй, глубже всех оценил достижение Амундсеном Южного полюса Фритьоф Нансен:

– Какое счастье, что оба полюса Земли уже открыты! Может быть, теперь люди, наконец, опомнятся и возьмутся за разумные исследования, которые внесут в науку большой вклад.

Но до этого было еще далеко. Антарктида и Антарктика повторят судьбу Арктики – сперва достижение, покорение, а уж затем серьезное освоение, к которому мы пришли и которое ведется нарастающими темпами. Вполне возможно, что уже в наше время пингвины, тюлени и льды Антарктиды запросят пощады.

Отверстое море

Отверстое море означает у поморов не только море открытое. Это еще такое понятие, что всякие неожиданности и небывалости могут в нем приключиться. «А что ж… оно так – отверстое море, всякое бывает».

Отверстое море многое знает, многое скрывает, да не вдруг скажет…

Приключения в путешествиях открывают в людях такое неожиданное и противоречивое, что нигде больше открыться не может. Сила и слабость, верность и предательство, шкурничество и самоотверженность. Святая ложь и подлая правда.

Всякое, всякое бывало в отверстом море…

В истории мореплавания, пожалуй, самые заманчивые темы не географические открытия, а робинзонада и пиратство.

К сожалению, о наших, русских, робинзонах написано и известно крайне мало и скудно. А ведь они заслуживают гораздо большего внимания, уважения и восхищения.

В самом деле, робинзоны-иностранцы чаще всего оказываются после кораблекрушения в Южных морях на тропическом острове с благодатным климатом. Там и особо бороться-то за выживание не приходится: ласковая лагуна, полная рыбы, черепах, лангустов и устриц; фрукты и овощи в изобилии – только не ленись протянуть руку. Жилье? Достаточно легкого шалаша из пальмовых листьев. Одежда? Хватит и пучка перьев в косматой голове. Как говорится, живи на всем готовеньком.

А вот наши робинзоны жили (не выживали, а жили!) в ледяных краях, в условиях Севера, неизмеримо более тяжких и суровых, чем те, что выпадали робинзонам теплых стран.

И еще надо сказать, что северные робинзоны были куда лучше подготовленными к