Читать книгу - "100 великих приключений на море и на суше - Валерий Борисович Гусев"

Наши северяне в своей обычной жизни не были избалованы дарами природы. Все насущное для жизни добывалось постоянным и тяжким трудом, требующим сил и сноровки, мастерства и умения, навыков и опыта, знаний, накопленных поколениями. Да зачастую и с большим риском. Добыть клыкастого моржа или белого медведя несравнимо опаснее и труднее, чем снять с пальмы кокосовый орех или банановую гроздь.

И долгая суровая зима труднее постоянно ласкового лета. Нужно теплое жилье, теплая одежда и обувь, неимоверное количество дров, надежное оружие, освещение в избушке, непростая утварь. Да мало ли что еще – великое терпение, сила духа и мужество…

Алексей Химков. Робинзон из Мезени

Это поморское приключение середины XVIII века довольно известно. Однако вскользь напомним его, чтобы было от чего оттолкнуться ради дальнейшего.

Возле острова Эдж (Шпицберген) в 1743 году затерло льдами небольшую лодью из Мезени. Кормчий Алексей Химков со товарищи – всего четверо промышленников налегке сошли на берег отыскать и проверить промысловую избу, поставленную здесь годами прежде. Они переночевали в ней, а наутро, выйдя на берег, увидали «токмо отверстое море». Ни льда, ни вмерзшего в него судна не было. «Стеснившие судно льдины разломались… и умчали его». Люди оказались на ледяном необитаемом острове практически без ничего – ни припасов, ни теплой одежды, ни оружия, ни топора, ни орудий лова и снасти. Так и началась беспримерная северная русская робинзонада.

Шпицберген. Грумант, по-нашему. С XV века ходили туда русские поморы на суровый промысел.

Ледниковые поля. Бесплодные скалы. Долгая полярная ночь. Вечная мерзлота. Карликовая березка и худенькая полярная ива. Но и – белый медведь, северный олень, песец, птичьи базары. Морж, тюлень, нерпа, белуха, косатка. Треска, палтус, пикша, зубатка, навага. Обильно в море, богато на суше. Но чтобы взять это, нужны снасть и оружие.

Однако не пали духом поморы, сильные характером и крепкие телом. Да и кормщик Алексей очень к месту и времени пришелся умом, опытом, уважением. Стали готовиться к зимовке. Поправили и утеплили избу. Запасли дрова, большей частью плавник. Сделали луки и рогатины, изладили ловецкую и рыболовную снасть – пошла охота и ловля. Соль выпаривали из морской воды, одежу теплую пошили костяными иглами из звериных шкур. Коптили оленину и уток, солили треску, запасали птичьи яйца. Обзавелись всей нужной домашней утварью. Все, что в городе в лавках брали, здесь своими руками мастерили.

Остров Эдж

Однажды – через год или два – появилась реальная и твердая надежда вернуться до дому: шустрый мальчонка Ивашка, племянник Алексея, собирая по скалам птичьи яйца, в одном из бесчисленных фьордов обнаружил выброшенную на берег разбитую шведскую шхуну. Находка была счастливая! Обогатились зимовщики. Одного железа – не оберешься: петли, гвозди, скобы, якорная цепь, да мало ли такого добра в судне? А главное – корзины и мешки с углем. Соорудили кузню, отковали топоры, ножи, наконечники для рогатины, ножницы и многое другое, без чего с трудом обходились. Починили найденное в трюме ружьишко. Разрядили пушечку, что стояла на носу шхуны – высыпали из нее пороховой заряд. Порох подсушили, помельчили – не на сто ли ружейных зарядов его набралось: богачество для зверобоев. Словом, многое со шхуны, что в ней было брошено, собрали, даже огниво нашлось.

Но самое ценное – сама шхуна. Прикинул Химков: починить ее возможности нет, а из ее дерева вполне можно морскую лодью собрать. А на паруса оленьи шкуры пойдут.

Работы прибавилось. Двое остались по хозяйству и охоте, двое лодью строили. Дело споро шло. Уже каркас нарисовался, уже начали со шхуны обшивочные доски снимать, уже и мачта со всем набором готова… Но беда грянула.

Возле избушки, под длинным навесом запасы дров хранились. Их терпеливо собирали летом на берегу – море выбрасывало. Плавник, почитай, единственное топливо, полярной березкой в зиму не больно-то обогреешься. И потому – бережно собирали, сортировали – что в дело пустить, что в дровник уложить, в запас на долгую и студеную зиму.

И вот в недобрый час вспыхнул дровник – то ли плошку там зажженную оставили, то ли искру с кузни занесло. Избушку от огня, слава Богу, отстояли, а из дров, заботливо припасенных, ни полешка не уцелело. Беда не малая. Впереди зима.

И Химков решился, и все его сокрушенно, но согласно поддержали. Разобрали лодью и шхуну на дрова. Оставалась одна надежда – на случайное судно. Однако надежда была не велика. Место для зверобойного промысла выбрал Химков богатое, но мало кому известное и непосещаемое годами. Но не отчаялись, рук не опустили, головы не свесили. Трудились. В работе понимали и смысл жизни, и саму жизнь.

И так шесть лет и три месяца! Не выживали, а жили. Даже разбогатели. Когда зашла на остров случайная шхуна, зимовщики погрузили на нее сотни оленьих шкур, многие сотни тюленьих, десятки шкур белых медведей, шкурок песца без счета. 50 пудов оленьего жира, моржовый зуб в большом числе. И много другого добра, добытого дружным и неустанным трудом.

А все почему? Да потому, что не ленились и жили дружно, во взаимных заботах. Не медлили, когда надо плечо в поддержку подставить, а когда руку в помощь протянуть. Как братья жили. А бывает совсем по-другому…

Таких рассказов о северных робинзонах привести можно множество. Дадим навскидку.

Герасим Измайлов. Бедолага

История путаная, полная необъяснимых жестокостей, затерявшаяся в веках.

Камчатская гряда, 1771 год. Какой-то польский авантюрист, ссыльный, вознамерившись вернуться морем в Европу, захватил со своими сообщниками русское промысловое судно, на котором попал в эту передрягу молодой моряк, кажется, даже штурман, Герасим Измайлов. Потерпеть такое пиратство он не пожелал, подговорил нескольких матросов судно отбить, но был ими предан, жестоко бит и оставлен на необитаемом острове, как говорится, «в чем был».

Острова у берегов Аляски

Правда, вскоре высадились на берег зверобои. И почему-то не забрали с собой бедолагу, а обобрав до нитки, ушли в море.

На острове прожил он страшный год, но не потерял в себе человека. Жил в пещере, питался морскими ракушками, морской капустой, кореньями и скудной ягодой. Изредка удавалось добыть рыбу на мелководье.

Обессилел, оборвался и износился, однако держался. Но робинзонам, так или иначе, рано или поздно повезет. Возле острова затерло льдами промысловую шхуну. Пришлось