Читать книгу - "Счастливые неудачники - Юрий Михайлович Оклянский"

Рассказы эти, может быть, в чем-то подобны рассказам верного оруженосца Санчо Пансы о подвигах Дон Кихота. Самые возвышенные, красивые и героические легенды о событиях былого поверяются тут трезвым взглядом на вещи и вековечной житейской мудростью человека из народа. И вот уже не тем, кем его воспринимают окружающие и кем он хотел бы казаться сам, предстает Калина Иванович, герой гражданской войны и герой первых десятилетий советского строительства.

Не могучим рыцарем истины, а оторванным от жизни мечтателем и романтическим путаником, часто не ведавшим сам, что творил, встает он из ярких и бесхитростных рассказов Евдокии. «Ты ведь как журавей, — говорит она, — все в небе, все в небе. На землю-то спускаешься исть, да пить, да навоз сбросить». Калина, как и его отец, для Евдокии — «шатуны», которые придуманными делами и подвигами на стороне прячутся от подлинной жизни, от того, что надо делать здесь, у себя дома. «Ничего, ничего, — приговаривает она, — ноне не с тебя одного позолоту сымают. Сталин — уж на что вождь был — и то не смолчали».

Истинные очертания обретают таким образом и многие из исторических событий в стране, в которых на протяжении десятилетий участвовал Калина Иванович. Подвиги в них совершает здешний Дон Кихот, но расплачивается и мучается за них народ. И потому сами эти устные рассказы названы — «Из жития Евдокии-великомученицы». Эти главы дают не только дополнительную смысловую окраску многим современным событиям, не только новую историческую протяженность тому, что описывается в тетралогии, но и сообщают совершенно иной философский объем и глубину осмысления и истолкования изображаемого в ней.

«Из жития Евдокии-великомученицы» — можно сказать, конечно, что уже название глав перекликается со стилистикой Достоевского. Но гораздо важнее общее самобытное построение романа «Дом», найденное Ф. Абрамовым, которое не боится таких широчайших историко-философских вторжений посреди развития как будто бытового сюжета и в большинстве случаев почти неприметно для читателя впускает их в итоговую картину идейного осмысления современности.

Подчеркнуто прост внешний сюжет романа — судьба старинного дома Степана Андреяновича Ставрова, вокруг которого закипают и бурлят страсти в Пекашине… Однако насколько же разветвлен и многопланов тот «внутренний сюжет», что возникает из движения противоборствующих характеров, нравственных позиций, взглядов и мировоззрений…

Дом — глубинное понятие, одно из самых первостепенных во всей системе мировосприятия художника. Что означала для романиста образная идея «дома» в пору создания одноименного произведения? Пожалуй, все сразу, в сложном единстве и переплетении, — личность, семья, общество, государство. А иногда, по свидетельству Л. Крутиковой-Абрамовой, писатель «включал в понятие дом — всю окружающую красоту, просторы земли и неба».

«…Человек строит дом всю жизнь. И одновременно строит себя», — записывал Абрамов в дневнике. На отношении к понятию «дом» поверяются характеры почти всех основных действующих лиц произведения. Разные взгляды, разные позиции героев и образуют живое многоголосие в движущемся содержании романа…

Первейшими созидателями «нравственного фундамента» дома, в понимании художника, являются «светоносные люди», то есть люди подвижнического труда и героического поведения ради добра, справедливости и общего блага. От них исходит свет, проясняющий смысл бытия, помогающий жить другим.

Хотя в романе «Дом» рядом с Михаилом и Лизой на передний план повествования выдвигаются теперь и Пряслины младшего поколения (Петр, Григорий, Вера), а круг их ближних и дальних духовных сородичей понес не только многие утраты, но также и пополнился (Евдокия Дунаева, Калина Иванович, Виктор Нетесов…), нельзя не видеть, что само положение Пряслиных в пекашинском мире сильно пошатнулось. Оно уже далеко не то, что было в предыдущих книгах тетралогии.

Там к Пряслиным прислушивались, с ними считались, на них равнялись. Теперь над ними посмеиваются, здравые и разумные их слова пропускают мимо ушей, а то и встречают в штыки. Их со всех сторон теснят, отодвигают на задние роли (а Лизу вытесняют даже из собственного дома). Одним словом, из лидеров пекашинского мира Пряслины все больше превращаются в докучливых ворчунов и странных чудиков.

По утренним «разводам», конторам и полям неприкаянно и бездельно слоняется самый работящий и совестливый из пекашинцев Михаил, выполняя свой «план по ругани». Из собственного дома в пустующую родительскую развалюху без звука перебирается Лиза…

Что же произошло? Нет, изменились не Пряслины — переменилось время. «…Народ другой стал, — говорит Лиза. — Раньше людей работа мучила, а теперь люди работу мучают». Крестьян отучили работать, отучили относиться к производственным и общественным делам как к своим собственным. Причем настолько, что даже пример иного поведения при нынешних понятиях и нравах нередко вызывает лишь усмешку и беспокойство у остальных пекашинцев.

Ф. Абрамов верен правде действительности, с соблюдением суровых ее пропорций он обозначает и теперешнее место любимых своих героев в Пекашине. Тех самых людей, в которых, в понимании художника, больше всего олицетворялись здоровые основы нации. Пряслиных принуждают к самообороне, они нередко находятся в раздумии, в ожидании. Но разве не в такое же положение попадали многие возмутители спокойствия в ту череду лет, которая получила позже название эпохи застоя?

Многие черты обстановки действия в романе «Дом» заставляют вспомнить о возникавшей в тот же период «новгородской публицистической трилогии». Причем дело не только в отдельных перекликающихся или совпадающих деталях. А в общности атмосферы действия. Внешне подчас даже как бы благополучной, но внутренне напряженной, тревожной, давящей.

Мирской набат Федора Абрамова бил тревогу еще тогда, когда вокруг оглушительно заливались литературные фанфары и победоносно трещали барабаны. Недуги социального и гражданского мышления в народе, его нарастающую атрофию писатель связывал с экономическим и духовным застоем, криводушной казенщиной, бездумным автоматизмом слов и поступков, не способствующих развитию личностного начала в человеке. По его выражению, — со «стадной психологией. Как все, так и мы…».

Надвигающуюся грозную опасность Абрамов видел в расслаблении, а то и полной утрате гражданского чувства. 7 августа 1979 года он записывал в дневнике: «Сегодня пассивность и равнодушие стали национальным бедствием, угрозой существования страны».

Строки эти занесены в дневник, когда писатель уже вынашивал свое «Письмо землякам». Произведение, где он открытым публицистическим словом договорил то, что содержалось уже в романе «Дом».

Письмо землякам

«Открытое письмо землякам» под названием «Чем живем-кормимся» впервые появилось 18 августа 1979 года в районной газете «Пинежская правда», а затем три месяца спустя, 17 ноября, с сокращениями, было перепечатано в «Правде».

«Письмо землякам» в известной мере — прямое продолжение очерка «Вокруг да около».

Конечно, проблемы «сытой» деревни конца 70-х годов, достигшей относительного материального