Читать книгу - "Собрание сочинений. Том II. Стихотворения, напечатанные в периодике и найденные в архивах; заметки, статьи - Павел Николаевич Шубин"

он – командир подразделения, лучшего из лучших. В его практике не было ни одного случая невыполнения заданий, ни одного возврата с пути, ни одного отказа материальной части. Он водит группы штурмовиков в 8–10 машин, и никто не помнит, чтобы хоть один самолёт вернулся на аэродром, оторвавшись от строя.

Нормально подготовка к повторному вылету занимала 1,5 часа. Сейчас группа Зинченко уходит в повторный вылет через 35 минут. За это время он успевает разобрать с ведомыми только что проведённую штурмовку, каждого проинструктировать и подытожить опыт. Технический персонал, им же организованный и сколоченный, с поразительной быстротой исправляет повреждения и снаряжает машины к вылету.

Сам Зинченко 60 раз уходил на боевые задания, провёл более 200 штурмовок. Беден язык цифр. Но если сказать, что пехотинец, двести раз ходивший в атаку, – небывалый герой, то с таким же правом это можно сказать и о Зинченко.

Штурмовик, делающий 4–5 заходов на цель, каждый раз проходит сквозь массированный огонь всех видов оружия наземных войск, вплоть до автоматов и винтовок, ибо штурмует он с высоты в 200, 100 и в 30 метров от земли.

Нужно иметь несгибаемую волю и отважное сердце, чтобы не растеряться в море огня. Был случай, когда, отштурмовавшись, Зинченко провёл над полем боя 25 минут на подбитом самолёте. Он не уходил, потому что его ведомые ушли бы за ним, не выполнив задания. И он дождался их. И привёл машину на аэродром, посадил на три точки, впритирку. Эту машину стоило бы выставить в музее как чудо. У неё были перебиты тяги элерона, разбит задний лонжерон крыла, сорвано два квадратных метра обшивки плоскости. Прорванные осколками, шипы обоих колёс сморщились.

У него на счету, по строго проверенным данным, свыше 300 убитых немцев, эшелон в 49 вагонов, взорванный им ночью, 40 зениток и 40 автомашин и ещё 16 орудий и 19 домов.

Двести раз прошёл Алексей Зинченко мимо смерти, громя врага. Орден Красного Знамени – орден храбрых – горит на его груди.

Заслуги подполковника Второва

(Фронтовая правда. 1943, 23 февраля) [в соавт. с М. Эделем]

Мы стояли чуть ли не у сотого перекрёстка бесчисленных фронтовых дорог и дорожек, безнадёжно пытаясь угадать, по какой из них следует нам теперь двигаться. Какая-то замурзанная полуторатонка вынырнула из-за поворота, дребезжа и чихая, влезла на пригорок и скрылась по ту сторону, мелькнув облезлой кормой. И тотчас на том месте, где только что промаячила машина, сердито рявкнул немецкий снаряд.

Когда мы взобрались на пригорок, полуторатонка стояла у обочины, и человек в полушубке ходил вокруг неё, стукая по скатам и бормоча:

– По ногам сволочи бьют… А на чём я ездить буду?

Мы хотели расспросить его о дороге, но он неожиданно прыгнул на подножку, крикнув:

– Поехали!

И полуторка скрылась в снежной пыли.

Познакомились мы с ним уже на КП части.

– Подполковник Второв, – представился он, пожимая нам руки. – Где это я вас видел?

Как потом выяснилось, в части едва ли нашёлся бы хоть один человек, которого подполковник не видал. Мы пробыли в ней пять дней и каждый день встречались с ним.

Его можно было видеть занятым назиданием мастеров, чинивших телеги, и вразумлявшим их, что телеги эти надо делать зимой, а не в распутицу.

От тележников он уносился на своей полуторке на хлебозавод: вчера хлеб был плохо пропечён… А через час его видели на передовых, где он, остановив кухню, пробовал щи.

– Хорошие щи, – определял подполковник. – Вы из какого подразделения?..

Получив ответ, он называл повара и хвалил его за заботу о бойце. С передовых грузовик Второва возвращался нагруженный трофейным оружием, которое Сергей Алексеевич «прихватил по пути». Когда мы познакомились с его работой, Второв, вовсе не пытаясь прибавить чего-нибудь, просто перечислил нам свои обязанности начальника тыла.

– Поймите, людей – тысячи. Все они – в бою. Нужно их накормить горячей пищей два раза в день. Это – раз. – Второв загнул палец на левой руке. – Чтобы они воевали – нужно им доставить боеприпасы. Это – два. Автотяге требуется бензин. Конскому составу артиллерии, обозов, хозвзводов – овёс, сено. С ПИМ надо срочно вывезти в санбат раненых, из санбата доставить в госпиталь. На полевых складах необходимо ежедневно пополнять запасы продовольствия. Хлебозаводу нужны дрова, мука, вода…

Уже подполковник загнул все пальцы на обеих руках, а обязанности вспоминались всё новые и новые:

– Трофеи нужно собрать и вывезти. А санбату – добыть ещё одну палатку кто должен – я или не я? А сани чинить? А сбрую? – И, наконец, со вздохом: – А кого полковник ругает за то, что на термосах крышки неплотно закрываются? Тоже меня.

Глаза у Второва – чистые, синие, и говорит он очень убедительно.

– Как же вы справляетесь со всем этим? – спрашиваем мы.

Сергей Алексеевич смеётся:

– Вот послужите в армии, как я, – с восемнадцатого года, и вы будете справляться. А люди-то у меня какие? Орлы!

И снова полуторка уносит подполковника куда-нибудь в ДОП или ПАХ, подпрыгивая на снежных ухабах. И живёт чёткой и напряжённой жизнью большое хозяйство части, подчиняясь умной воле своего начальника.

Результаты: в любой обстановке на поле боя бойцы и командиры части, где работает подполковник Второв, обеспечены обильной и вкусной горячей пищей, боеприпасами, раненые – должным уходом и вниманием.

Заслуги подполковника Второва оценены – он награждён орденом Красной Звезды.

Тяжёлый дивизион

(Фронтовая правда. 1943, 2 сентября)

1. По неподвижным целям

Отлогая лощина, с краями, отстоящими друг от друга на 6–8 километров. Западный склон её, отчёркнутый внизу жёлтой полоской болотной речонки, – позиции немцев. Кое-где они вдаются и на наш берег: чёрные килы траншей извиваются по топкому разлужью, скрещиваются на еле заметных высотках, образуя хитросплетённые узлы. Там, в центре этих узлов, – дзоты, многонакатные, покрытые толстым слоем земли поверх стальных и бетонных колпаков.

Всё это можно разобрать сейчас, когда артиллерийский металл выкорчевал и изрубил в чёрную кашу мелкий осинник, заросли лозняка и болотных трав.

Но когда капитан Глинберг, выбрав позиции для своих батарей, стал рассматривать передний край противника, в линзах артиллерийского бинокля заколыхалась однообразная медно-зелёная листва кустарников и буйного разнотравья.

Немцы давно, полтора года назад, построили здесь свою оборону. Дожди и весенние воды сгладили, зализали склоны искусственных насыпей, и густая щётка узколистого ивняка и трав, перепутанных повителью и черничником, наглухо скрыла следы немецкой работы на бесчисленных крохотных высотках и островках.

Но Глинберг – опытный артиллерист – знал, что немцы