Читать книгу - "Другие времена. Антология - Антология"

Елена Мордовина / Киев /

Прозаик, переводчик. Главный редактор литературного журнала «Крещатик». Редактор издательства «Каяла». Автор четырех книг «Восковые куклы» (СПб.: Алетейя, 2010), «Баланс белого» (К.: Каяла, 2016), «Призрак с Лукьяновки» (К.: Каяла, 2017), «Призрак с Покровки» (М.: UGAR, 2020). Живёт в Киеве.

Окно

С утра Катя готовилась к приходу оконщиков. Мама вчера нервничала, говорила, что Катя не сможет сама отодвинуть стол, что, когда никого не будет, придется просить самих оконщиков и потом им за это доплачивать. Предлагала с вечера всем вместе подготовить комнату. Катя была занята дипломом и потому резко отказалась, о чем теперь жалела, но не потому, что ей тяжело двигать стол, а потому что у нее возникло чувство, будто своим резким отказом она обидела маму.

Третий день валил снег. Почти не переставая. Их двор стал похож на новогоднюю сказку — из сплетения веток, покрытых полосами снега, вот-вот должен был появиться Морозко. По московским меркам их двор был густозасаженным — даже когда сооружали баскетбольную площадку, внутри оставили два дерева, и хотя залили их асфальтом под самый ствол, на деревьях это нисколько не сказалось. Баскетбольная площадка, крыша котельной — все это было нетронутым. Даже покров двора оставался девственно белым. Мамаши с детьми еще не вышли на утреннюю прогулку, а школьники и служащие только протоптали свои муравьиные дорожки по периметру. В снежном тумане скрылись гротескные силуэты дальних новостроек.

Подготовка комнаты заняла пятнадцать минут. Сначала она вынула все вещи из проема между шкафом и стеной — туда она обычно складывала старые сумки и пакеты с ненужными вещами — проем был узкий, поэтому складывать это все туда было очень удобно — и перебросила их на кресло. Затем она задвинула в этот проем левую штору и тюль, а вторую штору сняла и набросила на вещи, которые сложила в кресло. После она освободила стол: перенесла компьютер в другую комнату, а книжки и бумаги переложила на диван. Туда же она переместила диски и шкатулки с девичьими мелочами — пудрами, колечками, браслетами — которые обычно стояли на подоконнике. Теперь пришло время двигать стол. Хотя он был довольно тяжелый, Катя легко сдвинула его с места и, потянув с торца, пробуксировала к двери. Ковер под задними ножками стола сминался в гармошку. Надо было сначала его убрать, но руководствоваться задней мыслью было уже поздно. Переставив стол, она свернула ковер и вдвинула его под диван. Дело сделано.

До прихода оконщика оставалось еще полтора часа. Работать в соседней комнате было неудобно, тем более туда перекочевали все стулья, и она стала больше похожа на кладовку, поэтому Катя уселась у окна и стала смотреть на падающий снег. Нечасто выпадает свободная минутка для того, чтобы просто так сидеть у окна и смотреть на снег. В соседней комнате пластиковое окно давно установили. На центральной створке была москитная сетка — и ей теперь нравилось смотреть во двор через эту сетку. Мелкая-мелкая сеточка превращала пейзаж за окном в вышитую крестиком картину, оттого заснеженный двор с неизменной поникшей березкой представлял собой картину еще более патетическую. Какую-то слишком уж патетическую. Как будто из учебника родной речи за второй класс, где на цветных вкладках соседствовали «Московский дворик» Поленова и «Февральская лазурь» Грабаря.

Неделю назад она уже встречалась с мастером — и он ей очень не понравился: он делал расчет стоимости работ — ломиком со змеиным язычком ковырял рамы, стучал по балконному порожку, разбивал штукатурку. Потом приплюсовал к счету два кирпича, которые надо будет сегодня сбить. После его исследований она выгребла гору мусора — щепок и белой пыли — так что теперь просто пыталась представить, сколько этого мусора останется после того, как выломают эти два кирпича. Может, заранее настелить газет?

На ветку березы сел грач. Ветка покачнулась, и с нее осыпались комья снега. Грач покачался на ветке, тяжело взлетел и подался искать счастья в другое место.

Самолеты Аэрофлота сбились на подоконнике один на другой, как совокупляющиеся белые ящерицы. Модельки когда-то клеил брат. Теперь они стояли здесь, как на давно заброшенном аэродроме — одинокие, белые и ненужные. Ил-86 в полтора раза больше, чем Ту-154М. Такой вот половой диморфизм. Маленькая «Тушка» наползала на него левым крылом, цеплялась колесиками шасси и крепко держала — хвост в хвост. Казалось, сейчас она его одолеет — но они стояли так, замерев, словно их вдруг сковал неожиданный мороз — и весной, проснувшись от первых солнечных лучей, они вдруг отомрут и продолжат свои брачные игрища.

Без трех минут одиннадцать раздался звонок.

— Доброе утро.

Вошел совсем новый мастер с инструментами, попросил показать комнату. Катя что-то объясняла про кирпич, но он сказал, что все знает. От кофе отказался. Попросил веник, совок и мешок для мусора.

Так началась их история.

Кетти Боброва / Мюнхен /

Москвичка, окончила Инженерно-экономический институт с красным дипломом. Кандидат экономических наук. Работала в Научно-исследовательском институте экономики строительства. Старший научный сотрудник. Занималась исследованием строительства в труднодоступных районах крайнего Севера, за Полярным кругом. После окончания трудовой деятельности посвятила себя благотворительной работе. 90 лет. Первая публикация.

Заметки на полях

* * *

Как мне помочь тебе?

Уже стара я,

И сил уж нет.

Ты мой единственный,

Любимый, умный,

Талантливый мой сын.

Как мне помочь тебе?

Прошу я лишь у Бога

Сил ещё немного,

Чтобы подольше побыть

С тобою рядом.

* * *

Прожив всю жизнь

(Мне скоро девяносто),

Вдруг понимаешь,

Что ближе сына

Нет никого.

Любимый муж,

С кем жизнь была

Прекрасна,

Не может перевесить

Мою любовь к тебе.

О, если было бы возможно

Всё начать сначала!

Мне ничего не надо,

Лишь был бы счастлив ты.

С годами не умнеем мы.

Быть может, мудрости

Немного прибывает.

Кому она теперь нужна,

Коль изменить уж

Ничего нельзя?

Оставшись наедине с собой,

Прокручивая жизнь, как кинопленку,

Ты замечаешь лишь теперь

Свои огрехи.

О, Господи, как много их.

Когда ты молод

И обоюдная любовь большая,

Ты растворён в ней,