Читать книгу - "Ё-моё! - Гарри Яковлевич Бардин"

class="p">В истории Гадкого утенка прослеживалась жизнь нашего соотечественника от детсадовца до «простого советского человека». С полным перечнем сопутствующих канонов: «Будь, как все!», «Не высовывайся!», «Чего тебе, больше других надо?» и так далее. Прослеживалась милитаризация сознания, которая сегодня распустилась махровым цветом.

С аниматорами работалось легко. Они знали, про что кино. Они были моими единомышленниками.

Иногда возникали смешные эпизоды.

Аниматор Татьяна Молодова снимала сцену рождения Гадкого утенка. Возникала трещина на большом яйце, а потом раскалывалась скорлупа и появлялся наш пластилиновый уродец.

И вдруг у меня в кабинете появляется бледная Таня.

— Таня, что случилось?

— Гарри Яковлевич! У меня Гадкий утенок случайно наступил на скорлупу!

Как может быть что-то случайным при покадровой съемке? Просто Татьяна заигралась. И это — прекрасно. И это осталось в фильме.

Что наша жизнь? Игра!

Что нового появилось в технологии самой съемки? Появился Владимир Лазаренко-Маневич — аниматор, умеющий запросто общаться с компьютером. Он во многом облегчил нашу работу. Мы на студии снимали одного лебедя на зеленом фоне, а Володя у себя дома из одного лебедя делал стаю и помещал их в среду. Такая технология называется «хромакей».

Это лишь один пример. Скажу, что появление на студии Лазаренко-Маневича дало толчок моей фантазии, моим возможностям. Спасибо тебе, Володя, за мое приобщение к прогрессу.

Чтобы вы поняли, почему съемки полнометражного фильма шли аж шесть лет, приведу другой пример.

На знаменитой американской студии «Пиксар» полнометражный анимационный фильм делается три года. В процессе изготовления задействована тысяча двести человек, а у нас на студии было двадцать два!

Почувствуйте разницу.

Заканчивая съемки, я понял, что второй раз на эту Голгофу не полезу. Как сказал когда-то замечательный режиссер Роман Абелевич Качанов, сняв полнометражный фильм «Тайна третьей планеты»: «Это опыт, которым можно только делиться».

Повторить его невозможно. Сил не хватит. У меня есть этому подтверждение. Друзья-приятели наседали на меня с просьбой показать готовый фильм, и я договорился с руководством кинотеатра «Фитиль», который расположен рядом с моим домом, продемонстрировав им первую напечатанную копию.

После просмотра был небольшой фуршет в буфете кинотеатра.

Я успел выпить с друзьями одну рюмку водки, а вторую протянул, чтобы чокнуться, но не успел, потому что упал.

Скорая помощь зафиксировала давление 50 на 0. Я честно выложился до нуля. Но честолюбие мое было удовлетворено: меня на носилках несли к машине скорой помощи Эммануил Виторган, Вадим Абдрашитов, Леонид Каневский, четвертого не помню. Но и этих ребят достаточно.

О московской премьере я уже писал. Она прошла в Доме музыки. А мировая премьера — на престижном фестивале в Локарно. Было лето, поэтому главный показ провели на центральной площади — Пьяцца-Гранде, где на пластиковых стульях разместилось восемь тысяч человек. Неподалеку проходил показ в за­крытом кинотеатре на три тысячи мест. Меня представил президент фестиваля. Представил так, что не могу здесь из скромности все повторить. Я вышел на сцену, сказал подобающие моменту слова, и начался показ. Я поглядывал на небо. Небо не предвещало ничего хорошего. Тучи сгустились, и на двадцать шестой минуте просмотра хлынул дождь. И какой! Как из ведра!

Мальчики и девочки из оргкомитета фестиваля забегали между рядами зрителей, раздавая желтые непромокаемые плащи. Детей отправили под крышу балюстрады. Никто не ушел. А в конце устроили такую овацию, какую я желаю читающему эти строки.

Впоследствии меня опять пригласили в Швейцарию, где у подножья Монблана располагался кинотеатр. Я должен был представить фильм «Гадкий утенок» детям, которых привезли на больших желтых автобусах. Зал на 500 мест был полностью заполнен детьми.

Я сказал вступительное слово и сел в первый ряд, чтобы видеть и слышать реакцию детей. Мне было интересно, насколько им будет близка и понятна эта тема. А тема эта со временем получила свое название — «буллинг».

Фильм близился к финалу. Дети на все реагировали очень живо.

Началась сцена, где герой пытается взлететь и у него это не сразу получается. И вдруг я слышу шум, которого точно нет в фонограмме фильма. Откуда шум? Я оборачиваюсь и вижу: все пятьсот детей машут руками, чтобы поддержать Гадкого утенка в его усилиях!

Ради этого стоит жить и работать.

Призы на международных фестивалях посыпались как из рога изобилия.

Я когда-то считал полученные призы, потом счет перевалил за сотню, и я бросил эту тщеславную затею.

Забавной была церемония награждения Национальной премией «Ника». Перед вручением мне пятой «Ники» на экране пошла нарезка получения мною предыдущих «Ник».

Так как от «Ники» до «Ники» проходило время, на экране было особенно заметно и смешно, как, приобретая «Ники», я терял волосы на голове. Хорошо, что «Ники» присуждают не за прическу.

Тот, кто мне вручил бронзовую крылатую статуэтку, попрекнул меня, что пора, мол, и совесть иметь и дать молодым дорогу.

Я тогда пообещал, что больше не буду представлять свои картины на «Нику».

И свое обещание сдержал. Больше на «Нику» не выставил ни один фильм. Как пел Володя Высоцкий, «я себе уже все доказал». Молодые! Милости прошу!

Пауза

После съемок «Гадкого утенка» нужно было отдышаться. Хотя киностудия и называлась «Стайер». Да, «Стайер», но не «Марафонец».

Я очень рассчитывал на прокат, я надеялся, что заработанных денег хватит на то, чтобы отблагодарить коллег хорошими премиями и сделать заначку на будущий проект.

Но этому оказалось не суждено случиться. Фирма, которая подписала со мной договор на прокат в России и получила 119 копий фильма, повела себя в высшей степени безобразно.

Они присылали мне фальшивые данные о полупустых залах при просмотре «Гадкого утенка».

Я направил моих сотрудников в кинотеатры, чтобы они лично убедились в неуспехах проката.

Они вернулись и сообщили, что все просмотры проходили в полных залах и с большим успехом.

Я обратился к прокатчикам с вопросом: «Что происходит?», но мой вопрос остался без ответа. Более того, они искусственно обанкротились и — концы в воду! Копии они так и не вернули, денег мы не заработали.

Такая судьба. Есть расхожая фраза: «Если до сорока лет ты не разбогател, то и не пытайся». Киностудия у меня небольшая, поэтому в штате нет отдела продвижения, нет сотрудников, которые бы умели продать снятый фильм. Я понадеялся на честность прокатчиков и прогадал. Жаль, конечно. Знаю за собой этот грех. Могу снимать фильмы, но не умею на них заработать. Может быть, поэтому снимаю один фильм за другим, чтобы не окочуриться с голодухи. Шутка. Неудачная.

Группу я распустил и стал думать о том, что буду дальше снимать. Додумался