Читать книгу - "Быть. Монография - Василий Леонидович Курабцев"

Человек со все ломающей волей, страстный, подобный сильному «азартному игроку» или спортсмену. Но, главное, профессиональный. Человек несокрушимой воли, который хотел и переигрывал любого врага, даже такого могучего и опытного, как немецкий нацизм. Несомненно, таким же, но по-своему, был и Верховный Главнокомандующий, таким же, но опять-таки по-своему, и К. К. Рокоссовский, и многие другие маршалы и генералы войны. Например, Жуков так оценивал Сталина: он был «подобен темпераментному кулачному бойцу, часто горячился… не принимая в расчет, что подготовка требует времени» [49, 131–132].

В силу наших слабостей наши потери тоже оказались в конечном счете велики. Но перед нами была слишком могучая сила (при этом демоническая). Об этом очень хорошо сказал сам Георгий Константинович: «Наша победа в войне с фашизмом… – звездный час в жизни советского народа» [28, 342]. Звездный час номер один и, вероятно, навсегда. Запад в первой половине XXI века вынужден отдавать себе отчет – с кем (русскими) он имеет дело.

Победа на Курской дуге

Звездный час Сталинграда дополнительно аукнулся немцам в августе 1943 года. При освобождении Харькова потери немцев Жуков оценил уже как «невосполнимые» (выделено мной. – В. К.): «500 тысяч человек, 1500 танков… 3700 самолетов» [49, 131–132].

А действия советских командующих, например, в «величайшей битве» (согласно Жукову) на Курской дуге (5 июля 1943 года – 23 августа 1943 года), стали уже профессиональными, с элементом креативности: «Атаку начинать не после артиллерийской подготовки, как это было до сих пор, что помогало противнику определить начало перехода наших войск в наступление, а в процессе самой артиллерийской подготовки, в момент усиления ее темпа и мощности. Этот метод хорошо себя оправдал» [28, 50]. Командующие научились также точно определять «вероятность и направление действий» врага [28, 16].

И снова Жуков был востребован как кризисный и креативный ближайший помощник Главнокомандующего. По приказу Сталина он срочно вылетел в район Прохоровки для «координации действий Воронежского и Степного фронтов» [28, 53]. И снова победа далась нам очень непросто: соотношение человеческих потерь по разным источникам выглядит как 5:1 или 4:1 (в пользу немцев). Только потери в самолетах были близки – каждая армия (советская и немецкая) потеряла примерно по две тысячи самолетов. Однако, читая мемуары Жукова, можно вообразить себе, что немцы в это время стремительно деградировали в главных отношениях. Тогда непонятно – откуда же тогда огромные потери наших войск?

Причины нашей победы маршал обозначил следующим образом: во-первых, в 1943 году под Курском «советские войска как в количественном, так и особенно в качественном отношении превосходили своего противника» [28, 58]. Во-вторых, «стратегическая инициатива» полностью отошла к Красной армии, а у немцев наблюдался «резкий упадок воинского духа» [28, 59]. В-третьих, немцы по-прежнему переоценивали свои силы и недооценивали наши и сильно понадеялись на новые «танки „тигр“ и „пантера“ и штурмовые орудия „фердинанд“». Гитлеру, «видимо, казалось, что эти системы ошеломят советские войска и они не выдержат их таранного удара. Но этого не случилось» [28, 59]. В-четвертых, проявилось нацистское непонимание того, что «провал крупной стратегической операции зависит не только от командующих, а определяется главным образом большой суммой военно-стратегических, политических, моральных и материальных факторов» [28, 60]. И здесь просматривается системное и многофакторное военное мышление маршала Жукова. А Гитлер за провал операции «Цитадель» наказал, прежде всего, своих генералов, ускоряя окончательное поражение Германии.

Документы гитлеровского командования (дневник ОКВ) подтверждают верность аналитики Г. К. Жукова: «В оперативном отношении война была проиграна с 1942 года»; в 1941 году наступление на фронте в 3000 километров, а в 1942 году – только на Южном крыле в 850 километров; а в 1943 году – только на Курской дуге в 300 километров, причем провально [23, 6–7].

Американец М. Кайден в книге «Тигры горят» написал о Курской битве так: «Немцы давно имели репутацию готовившихся к сражению методически, эффективно, не упуская ничего. Теперь русские превзошли врага в детальной и основательной подготовке… Под твердым руководством Жукова» [21, 351–352]. «Сначала оборона. Затем, …по мере того, как немецкий натиск утрачивал свою силу», Жуков бросал свои армии [21, 351–352].

1 марта 1944 года Жукова назначили командующим 1-м Украинским фронтом. И он как успешный «кризисный» командующий снова зафиксировал подлинную и несомненную деградацию вермахта.

После Сталинграда и Курской дуги стратегическое искусство немцев «стало каким-то тяжелодумным, лишенным изобретательности, особенно в сложной обстановке» [28, 120]. Немецкие командующие не сумели в новой ситуации перестроиться, часто запаздывали с отводом войск из-под фланговых ударов и окружения и ставили армию «в безвыходное положение» [28, 120]. Во время Белорусской операции в районе Витебска-Бобруйска в 1944 году немцы, вместо «быстрого отхода на тыловые рубежи и выброски сильных группировок к своим флангам, …втягивались в затяжные фронтальные сражения» [28, 141]. Дело доходило даже до того, что наши командующие, включая Жукова, откровенно удивлялись неудачным действиям противника. Вдруг хороший игрок стал играть как явно плохой.

Немцы плохо учитывали, что советские Вооруженные Силы «неизмеримо выросли, а войска и командные кадры оперативно-стратегического звена в своем искусстве далеко шагнули вперед, закалились в тяжелейших условиях вооруженной борьбы» [28, 120–121]. Немецкие послевоенные мемуары обнаруживают также, что большинство авторов слишком акцентирует дилетантизм Гитлера «в оперативно-стратегических вопросах» и его же диктаторское руководство, без учета советов помощников [28, 120].

Но и Сталин, в понимании Г. К. Жукова, временами тоже в чем-то существенном проигрывал. Например, Жуков предлагал проводить «операции на отсечение и окружение значительных группировок противника» [28, 76] (в духе немецкой армии), начиная с южной группировки немцев на Донбассе в августе-сентябре 1943 года. Но Верховный постоянно требовал «отбросить противника с нашей территории фронтальными ударами» [28, 76]. А фронтальные удары – это, скорее всего, одна из основных причин высоких потерь нашей армии. Возможно, что вождь просто боялся, после неудач в районах Киева, Харькова и прочих, что опытный противник сумеет при окружениях обыграть советских командующих. А вот советских людей было много, и их, судя по всему, было не так уж и жалко (если на кону большая общая цель). Это же отношение к живому, уникальному человеку просматривается и во всей идеологии марксизма-ленинизма.

Марксизм-ленинизм обманывал вождя разнообразно и многократно: например, он полагал, что Гитлер – это «азартный игрок», который ставит на карту последнюю монету (сближение «империалистической» Германии с «империалистическими» Великобританией и США в 1944–1945 годах). Однако реальные идеи Гитлера обнаруживают иное – и Англия оценивалась как «вечный» и заклятый враг Германии, и США подлежали завоеванию и покорению. Договаривались за спиной Гитлера другие люди нацистской Германии,