Читать книгу - "Быть. Монография - Василий Леонидович Курабцев"

276]. У них не было «великой» немецкой мотивации, не хватало войск в оперативном резерве, и к тому же они охватывались по оперативной конфигурации. Кстати, Гитлер и его элита относились к румынским, итальянским солдатам и в целом к войскам сателлитов даже с презрением. Поэтому основной контрудар был запланирован по флангам вражеской группировки, где стояли 3-я и 4-я румынские армии [27, 273–275].

Г. К. Жуков и А. М. Василевский предложили Сталину прорыв обороны, окружение немецкой группировки, создание внешнего фронта и уничтожение окруженных сил. Но 13–15 сентября 1942 года в Сталинграде еще бушевала жестокая битва («слишком тяжелые дни», как вспоминал Г. К. Жуков [27, 277–278]), которую переломили действия 13-й гвардейской дивизии А. И. Родимцева. Дивизия переправилась через Волгу, неожиданно атаковала немцев и «отбила Мамаев курган» [27, 277–278]. Жуков особо подчеркнул большую помощь от авиационных войск А. Е. Голованова и С. И. Руденко.

С 28 сентября 1942 года Ставкой были образованы два фронта – Сталинградский и Донской. Сталинградский фронт возглавил генерал-полковник А. И. Еременко. Донской – генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский. А Юго-Западным фронтом второго формирования, созданным 25 октября 1942 года под Сталинградом, руководил генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин. При активном участии К. К. Рокоссовского был разработан план операции «Уран» по окружению и уничтожению вражеской группировки, наступавшей на Сталинград.

«После тщательного изучения на месте всех условий для подготовки контрнаступления мы с А. М. Василевским вернулись в Ставку» [27, 280]. Снова хочется подчеркнуть военный стиль Г. К. Жукова: тщательное изучение будущих битв на местности (а не в «тиши» кабинетов Генштаба или другой структуры). И даже Жуков порой недооценивал особенности какой-либо местности, как, например, в 1945 году Зееловских высот.

11 ноября 1942 года «карту-план контрнаступления подписали» Жуков и Василевский. Утвердил Сталин. Были опрошены командующие фронтами об их дальнейших действиях при контрнаступлении (без раскрытия общего плана) [27, 280]. Все способствовало успеху – «враг был измотан до предела», морально ослаб, больше трех месяцев он пытался в «кромешном аду» боев [27, 283] взять Сталинград. Немцы к ноябрю 1942 года в целом уже потеряли около двух с половиной миллионов солдат (согласно Жукову), в том числе «лучшие кадры немецких войск, которые… заменить уже было некем» [27, 285]. А у нас были выгодные позиции фронтов, необходимое оружие, энтузиазм, эффективность и «массовый героизм» воинов [27, 285]. Появилась прославленная гвардия – 798 соединений.

Г. К. Жуков честно и точно оценил эффективность вермахта в это время: в начале войны они были воинственны, верили фюреру и «были на высоком уровне во всех родах войск, особенно в танковых войсках и авиации» [27, 286–287]. «В боях и полевой службе немецкий солдат знал свое дело, был упорен, самоуверен и дисциплинирован» [27, 286–287]. Немецкие штабы действовали профессионально, имели отличную радиосвязь, настойчиво требовали исполнения задач, часто находили слабые места в нашей обороне, успешно подключали авиацию. Но после Сталинграда у немцев все пошло как-то сразу не так, все вдруг ослабли, немецкий дух и доблесть оставляли желать лучшего.

Жуков совершенно прав (об этом свидетельствуют нацистские документы [см.: Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки, документы и материалы. Том 2. Агрессия против СССР. Падение «Третьей империи». 1941–1945 гг. М.: «Наука», 1973. 664 с.]): стратегия немцев была «явно авантюристической, глубоко ошибочной и недальновидной. В политических и военно-стратегических расчетах противником были допущены грубейшие просчеты. Сил… уже в 1941 году не хватило для завершения основных задач на главнейших направлениях» [27, 287]. Немцы явно недооценили силу СССР и его народа и переоценили свои силы и возможности. План «Барбаросса», в понимании Г. К. Жукова, – это «ставка азартного игрока» [27, 288–289]. Маршал подчеркнул «блестящие результаты» Коммунистической партии (благодаря организации и вдохновляющей роли) в области военного строительства и мобилизации народа. С учетом чудовищной цензуры и партийного редактирования жуковских текстов трудно понять, насколько эти слова маршала отражают истинное положение дел и истинное мнение маршала. Но, скорее, в силу всестороннего коммунистического «воспитания» населения и веры большинства в «правду» ВКП(б), так оно и было. Православный народ вдруг стал «советским» и при этом отвергающим православие. Как и советский украинский народ за 1991–2023 годы был переформатирован и вдруг стал в основном националистическим украинским народом.

Уже в октябре 1942 года немцы были вынуждены перейти к «стратегической обороне на всем Восточном фронте» [27, 290]. Как полагал Жуков, в ноябре 1942 года у нас были сформированы значительные резервы, а также достигнут серьезный перевес в танках и самолетах и некоторый перевес в живой силе. Наши «научились сохранять в глубокой тайне свои намерения, производить в широких масштабах дезинформацию», осуществлять «скрытные перегруппировки» и наносить «внезапные удары по врагу» [27, 291].

Из-за обмана врага мы добились переброски 12 немецких дивизий для усиления западной группы «Центр». Жуков точно указал на важную причину немецких промахов: «Оперативные просчеты немцев усугубились плохой работой их разведки, которая не сумела вскрыть подготовку нами крупнейшего контрнаступления в районе Сталинграда» [27, 292–294]. По мнению Жукова, «главная роль в планировании контрнаступления принадлежит Ставке и Генеральному штабу» [27, 292–294]. Многие факторы способствовали успеху – и достижение перевеса в военной силе, и успешная дезинформация, и хорошая работа нашей разведки, и учет мнений командующих, штабов разных уровней и другое.

Однако начальник штаба 48-го танкового корпуса Фридрих Вильгельм фон Меллентин оценил наш успех несколько иначе: по его мнению, основную роль сыграла «глубокая стратегическая проницательность русских» и особенно Жукова. Жуков не наступал, согласно фон Меллентину, на 8-ю итальянскую армию до тех пор, пока танковые силы Г. Гота не были втянуты в бой. После этого потерпел неудачу и план Э. фон Манштейна по деблокировке кольца окружения.

В. фон Меллентин также допустил, что Жуков уступил пальму первенства в Сталинградской победе генералу Н. Ф. Ватутину, которому симпатизировал и которого ценил. Однако он также предположил, что Ватутин, возможно, действительно показал себя блестяще (на первом этапе Сталинградской битвы именно Ватутин нанес главный удар против 3-й румынской армии) [58, 284].

Уильям Спар тоже подчеркнул успешность координации Жуковым «операций Калининского и Западного фронтов» с целью недопущения переброски немецких войск для усиления 6-й армии. Кроме того, Жуков предупредил, что войска Манштейна будут прорываться из района Котельникова, и рекомендовал максимально отодвинуть внешнее кольцо окружения, разрезать окруженную в Сталинграде группировку на две части и «разгромить каждую в отдельности» [49, 115–116]. Во многом реализовывал эту задачу, вплоть до принятия капитуляции 6-й немецкой армии и самого генерал-фельдмаршала Ф. Паулюса, К. К. Рокоссовский, возглавлявший Донской фронт.

Жуков в своих «Воспоминаниях…» объясняет нашу «стратегическую проницательность» в Сталинградской