Читать книгу - "Быть. Монография - Василий Леонидович Курабцев"

Украинским фронтом, прорвали оборону противника и освободили территорию Польши к западу от Вислы. Кроме того, они захватили плацдармы на левом берегу Одера, создав предпосылки для проведения Берлинской операции.

Германские войска в ходе Висло-Одерской операции потерпели сокрушительное поражение: было полностью разгромлено 35 дивизий, еще 25 потеряли от половины до двух третей живой силы и техники. Советские танковые армии, согласно воспоминаниям Г. К. Жукова, продвигались как никогда стремительно – до 45 километров в сутки, а «в отдельные сутки даже до 70 километров» [28, 200–201]. И это несмотря на то, что не было никакой информации от партизан – просто «здесь их у нас не было». А в тылах Польши работала «вражеская агентура» [28, 176].

Однако советское командование справилось. Военный переводчик Им. И. Левин вспоминал: местность многократно фотографировали с самолетов; радиодивизионы просеивали эфир, выявили все немецкие штабы и узнали об отводе немецких танков в Венгрию. Артразведка выявила координаты батарей, дзотов и др. Войсковая разведка взяла «около ста пленных» с документами. «Комплексная разведка» позволила системно и точно информировать даже «командиров рот и батарей» [58, 285–286]. «План дезориентации противника удалось осуществить полностью» [28, 201].

Взятие Берлина

31 января, после форсирования Одера сходу, по тонкому льду, был взят плацдарм «в районе Кинитц» (или Киниц), в 70 километрах от Берлина. Как вспоминает Г. К. Жуков, «на его улицах спокойно разгуливали немецкие солдаты, в ресторане было полно офицеров. Поезда по линии Кинитц-Берлин курсировали по графику» [28, 187]. В течение нескольких недель этот важный трамплин для удара по Берлину, получивший название «Кюстринский плацдарм», расширялся, был взят город-крепость Кюстрин и окончательно снята угроза переправам через Одер.

По некоторым источникам, наши потери оказались значительны – около 10 % от общего состава военнослужащих. И именно отсюда 16 апреля 1945 года Первый Белорусский фронт нанес свой главный удар в ходе Берлинской наступательной операции.

Г. К. Жуков не согласился с послевоенным мнением В. И. Чуйкова, который написал: «…Что касается риска, то на войне нередко приходится идти на него», прошли 500 километров, а до Берлина – 60–80 километров, следовательно, нужно было рвануть! [28, 195]. Но Жуков мыслил иначе – более осторожно и взвешенно: «Опыт войны показывает, что рисковать следует, но нельзя зарываться» [28, 195]. Красная армия в 1920 году шла не обеспеченно и неосмотрительно и проиграла полякам. Тем более что группа немецких армий «Висла» готовилась ударить по нашим войскам с померанского плацдарма.

Таким образом, Жуков остановил войска перед Берлином и стал их усиливать. Он полагал также, что войска прошли через Польшу 500 километров, устали, и «попытка взять Берлин в феврале была бы „чистейшей авантюрой“» [49, 166–167]. Кроме того, как пишет Спар, Гитлер собрал у Берлина «более миллиона человек», 1500 танков, 3300 самолетов и множество другой техники [49, 171].

Наступала завершающая стадия великой войны – операция по взятию Берлина, которая всемирно и окончательно прославила маршала Советского Союза Георгия Константиновича Жукова. У. Спар не без оснований предполагает: «Сталин наверняка хотел, чтобы во главе этих операций стоял только он один» (операций, завершающих войну) [49, 159]. А поскольку Жуков был ему явно ближе и, скорее всего, более ценим, чем маршалы И. С. Конев и К. К. Рокоссовский, то Сталин мощный 1-й Белорусский фронт, необходимый для взятия Берлина, передал от К. К. Рокоссовского Г. К. Жукову. А Рокоссовскому доверил 2-й Белорусский фронт. Согласно У. Спару, именно Сталин решил дать возможность маршалу Коневу тоже атаковать Берлин, с юга. Однако, скорее всего, возникла необходимость подключить войска И. С. Конева.

Немцы, по мнению Г. К. Жукова, хотели у Берлина «затянуть сражение до предела, обессилить наши войска», как это осуществила Красная армия под Москвой в 1941 году [28, 223]. А за два дня до Берлинской операции была проведена силовая разведка: «Противник принял эту разведку за начало нашего наступления»; стали подтягивать немцы резервы; наши окопались, а часть немцев подумала, что наступление русских оказалось неудачным [28, 229].

Берлинская наступательная операция проходила с 16 апреля по 2 мая 1945 года, с продвижением на запад на 100–220 километров. В ее рамках были проведены частные наступательные операции: Штеттинско-Ростокская, Зееловско-Берлинская, Котбус-Потсдамская, Штремберг-Торгаусская и Бранденбургско-Ратеновская. Участие в операции приняли три фронта: 1-й Белорусский (Г. К. Жуков), 2-й Белорусский (К. К. Рокоссовский) и 1-й Украинский (И. С. Конев), которым удалось разбить группу немецких армий «Висла» под командованием генерала Готтхарда Хейнрици, 9-ю армию генерала Теодора Буссе и части командующего обороной Берлина генерала Гельмута Вейдлинга.

Как пишет американский аналитик У. Спар, Жуков хотел взять Берлин к 1 мая 1945 года, но понял, что это не получится, и доложил И. В. Сталину. Верховный же якобы «посоветовал не торопиться, беречь людей, избегать лишних потерь!» [49, 179].

День за днем силы немецкой обороны, склеенные из остатков разбитых и потрепанных частей, из ополченцев и подростков гитлерюгенда, ожесточенно оборонялись, отступали и сдавались. Каждый день Вейдлинг докладывал Гитлеру об обстановке.

Берлинская операция развертывалась, согласно воспоминаниям Г. К. Жукова, следующим образом: в пять часов утра 16 апреля 1-й Белорусский фронт на участке в 27 километров начал мощный артобстрел из более чем 10 тысяч стволов орудий, минометов, катюш и нанес множество авиационных ударов. Стоял «потрясающей силы грохот» в течение 30 минут. При этом «противник не сделал ни одного выстрела» [28, 230–231].

Но Жуков решил по максимуму «ошеломить и подавить» врага: «Сто сорок зенитных прожекторов должны были внезапно осветить позиции» фашистов [28, 219]. Даже такой полководец, как Жуков, был потрясен: «Картина огромной впечатляющей силы, …я не помню подобного зрелища!» [28, 230–231]. «Гитлеровские войска были буквально потоплены в море огня и металла. Сплошная стена пыли и дыма висела в воздухе», и прожекторы ее не пробивали [28, 231].

Немецкая оборона была быстро разрушена на 12 километре, но на Зееловских высотах наши войска встретили очень сильное сопротивление. Его удалось преодолеть с большими потерями только 18 апреля. Уильям Спар так оценил действия маршала: «У Жукова не было иного выхода, как провести фронтальную атаку с плацдарма против первого обвода немецкой обороны» по Одеру [49, 172–173].

А сам Жуков честно и с достоинством признается: мы «недооценивали сложность характера местности в районе Зееловских высот» [28, 235]. Одно дело план, «чем тогда, когда надо было практически решать уравнение со многими неизвестными» [28, 236]. У полководца часто бывают такие «уравнения». И можно не учесть всего лишь один фактор, как Тухачевский не защитил фланг своей армии в 1920 году в Польше, и проиграть