Читать книгу - "Быть. Монография - Василий Леонидович Курабцев"

В. Л. Курабцев

Быть

Монография

© Курабцев В. Л., 2024

© ООО «Проспект», 2024

Изображение на обложке: «Гегель в своем кабинете», Ф. Ю. Л. Зебберс, 1828 г.

Предисловие

Есть люди «движения к бытию, причастности к бытию, поступательного шага к тому, чтобы быть

(выделено мной. – В. К.)». Платон (Диалоги, М.: Мысль, 1986. С. 427)

Мы дрянь, так и все пусть дрянь. Почему же мы дрянь? Великого нет ничего, а стало быть, захотеть и можно стать великим

(выделено мной. – В. К.). Достоевский Ф. М. ПСС в 30 т. Т. 24, с. 219

«Мы дрянь, так и все пусть дрянь», – говорит Ф. М. Достоевский. Как это понять? Может быть, так, как об этом мыслит И. А. Ильин? Он говорит, что эгоистический инстинкт человека толкает его к корысти, себялюбию, успеху. И приходится соревноваться с другими, бороться «за существование»[1]. И тот же эгоизм способствует упрочнению греховного расклада: «Люди слабы в добре и беспомощны в духе»[2].

На самом деле люди слабы несравненно шире – в семейных отношениях, профессиональных, финансовых, нравственных, социальных, религиозных, культурных и так далее. То есть – их надо бы пожалеть. Не могут многие свою жизнь сделать полнее, лучше, успешнее.

Но Достоевский их провоцирует: «Захотеть и можно стать великим». Неужели прав Федор Михайлович? Может быть, и на самом деле нельзя соглашаться на то, что в жизни человека (или страны) «великого нет ничего»? Или для большинства дерзнувших на это великое все обернется беспощадным поражением? Сколько лопнувших судеб и проигранных «сражений»? Сколько не сумевших реализовать себя людей и стран? Сколько согласившихся на второстепенный и третьестепенный статус?

В журнале «Начало» № 26 2012 года сказано: «Неисполненность Божьего замысла о человеке – ситуация абсолютного большинства. К нему принадлежат и те, кто кажется избранником… Великая и страшная, банальная и привычная вещь: человек с собой не совпадает – по вялости, невнимательности к замысленному о нем, а чаще – в полном неведении о том, что чему-то надо внимать». Речь о метафизической неисполненности.

И это при том, что битва за великое касается все-таки только небольшого количества стран и людей. Причем те, кто не побоялся и дерзнул, чаще всего приходят к пониманию: не по Сеньке шапка. Даже тех, кто хочет подняться хотя бы в заметной степени, не так уж много. Их активность В. А. Кувакин назвал «попыткой-к-человеку». Но и эта «попытка» не всегда успешна.

Кроме того, диалектика такова, что сегодняшняя великая страна (или человек) завтра оказывается слабой и карикатурной. Могучая империя Португалия, положившая начало Бразилии в Южной Америке и осваивавшая в XV–XVI веках Индию, Африку, Китай, Японию, в последующие столетия становилась все менее значительной, вплоть до незаметности. Великий человек в первой половине ХХ века, например, И. В. Сталин, после смерти оценивался уже иначе. Где она, «Великая Испания» или «Великая Румыния»? Где «великий» Третий рейх? Где хорошие поэты, которые известны сегодня лишь узкому кругу профессиональных филологов? Где вершители судеб, «великие инквизиторы» спецслужб СССР? Состоялось их «быть» или нет?

И только весьма немногие «быть» состоялись с абсолютной очевидностью. В их число попали мои экзистенциальные герои, которые шли (и пришли!) к самому высшему «быть». Это, едва ли не по случайному моему выбору, – один немец, один австрийский еврей и двое русских.

Они дерзнули (а это всегда дерзость, порой смертельно опасная) стать великими. При этом немца его талантливые товарищи Шеллинг и Гельдерлин упорно принимали за прозаического юношу. И он, наверное, мог сломаться, но не сломался. А еврея нацисты Германии и Австрии упорно считали недочеловеком, только одной из многочисленных жертв холокоста, подлежащей уничтожению. А первого русского подростком и в молодости нередко избивали, а чекисты упорно хотели сделать своим «клиентом», жертвой ГУЛАГа или даже, возможно, «ликвидировать». А второму русскому родные люди и сверстники, а потом и советские власти не хотели и не могли позволить «ненормальную» личную самореализацию, напрочь закрывая путь к большим путешествиям и покорениям.

Но почему выбраны именно эти четверо? С одной стороны, случайно. С другой стороны, это личный выбор, исходя из опыта и знаний, а также любви. С третьей стороны, они – очень известные и близкие нам по времени личности.

И тем не менее – какая может быть связь между Георгом Вильгельмом Фридрихом Гегелем (1770–1831), Виктором Франклом (1905–1997), Георгием Константиновичем Жуковым (1896–1974) и Федором Конюховым (р. 1951), судьбы и деяния которых рассматриваются в данной книге? Между философом-диалектиком, «выживателем» в холокосте, военным профессионалом и путешественником-экстремалом? Но связь для меня очевидна: они, вопреки всему, полновесно реализовали свое исходное «быть».

К тому же все они – борцы за невозможное. От борца за невозможное в философии (Гегеля) до борца за невозможное в выживании (Франкла), до борца за невозможное на большой войне (Жукова) и до борца за невозможное в экстремальных путешествиях (Конюхова).

К тому же книга оказалась связанной с немецким национализмом и нацизмом: она разворачивается от немецкого националиста Гегеля до еврейского страдальца от этого национализма Франкла, до победителя демонического немецкого нацизма русского маршала Жукова и до как бы русского «всечеловека», великого экстремала и православного священника Федора Конюхова.

К тому же это книга об экзистенциальных героях: философе Гегеле, который решился на тяжкий экзистенциальный теоретический путь к труднейшему – открыть трансцендентальные законы движения и развития, категориальные оппозиции и диалектические связи материального и идеального миров. И экзистенциально победил. О «выживателе» Франкле, который в предельно экзистенциальной среде, среде крайней бесчеловечности и смерти, сумел победить, да еще и других профессионально научить выживанию. Он тоже экзистенциально победил. О гениальном военном профессионале, полководце Жукове, который сумел даже в 1941 году без боязни анализировать побеждающего противника и решать вопросы победы над этим чудовищно сильным врагом. И он экзистенциально победил. О слишком экстремальном и слишком непонятном сверхпутешественнике Конюхове, который постоянно делал то, что для обычного путешественника почти смерть или просто смерть. И там тоже обилие экзистенции: экзистенция как основное содержание экстремальной жизнедеятельности. Обычное Конюхов почти ненавидит.

Кроме того, все избранные герои – это люди духа. Философ Г. В. Ф. Гегель говорит: человек – это дух. «Подлинная жизнь духа, взятого сам по себе, есть сознание абсолютности и свободы самого „я“» [24, 144, цит. Гегеля]. Абсолютность и свобода «я» Гегеля были реализованы.

Психолог В. Франкл утверждает: «Человек