Читать книгу - "Королева моды: Нерассказанная история Марии-Антуанетты - Сильви Ле Бра-Шово"

правда, но явление не было ни уникальным, ни новым. Париж был полон роскошных магазинов, чей «маркетинг» давно строился на именах великих людей королевства. Например, амбициозный Боляр разместил на вывеске своего магазина профиль Марии-Антуанетты. Но, в отличие от конкурентов, Бертен не нуждалась в этом, потому что ее рекламой была сама королева, с которой она встречалась наедине. Это было неслыханно. Теперь давайте заглянем в святилище парижской моды благодаря описаниям восхищенных современников.

Прогулка по Le Grand Mogol

Интерес к моде и огромная популярность мадемуазель Бертен сделали ее магазин обязательным местом для посещения. Парижане, версальцы, провинциалы и иностранцы спешили туда толпами. Вечером после спектакля в Опере, при наличии связей, считалось верхом шика отправиться в Le Grand Mogol, чтобы увидеть платья, предназначенные для завтрашнего бала королевы. Однако для этого требовалось терпение: улицу заполоняли очереди из карет с гербами. В 1786 году, во время разгара дела с ожерельем, англичанка Фрэнсис Энн Крю вскользь упоминает об этом в своем дневнике, описывая, как весь Париж ловил каждое слово модистки и восторгался ее творениями [35]. Под язвительным пером английской леди мадемуазель Бертен предстает самодовольной и считавшей себя очень важной персоной. Тем не менее она не отрицает ее профессиональных достоинств, признавая, что работы Бертен являются образцами высочайшего совершенства. Баронесса фон Оберкирх, хоть и смотрела на Бертен свысока, была очарована ее «маленькой богемной шляпкой, изготовленной очень искусно, […] от которой сходил с ума весь Париж». Европейская аристократия также делала покупки в Le Grand Mogol. Среди ее клиенток была королева София-Магдалена Шведская, а также Мария Федоровна, великая княгиня, которая путешествовала по Франции в 1782 году со своим супругом, будущим императором Павлом I, под псевдонимами граф и графиня дю Нор. Мария Федоровна устроила настоящий шопинг-марафон и оставалась клиенткой Бертен в течение 10 лет. В России сохранились портреты, несколько измененных нарядов, а также описание сказочного костюма из золотого кружева на фоне вышитой парчи, где «одна лишь цветочная отделка была настоящим шедевром» [36].

Даже за звонкую монету нельзя было рассчитывать получить изделия, предназначенные для коронованных особ, до того, как они их наденут, и уж тем более те, что были изготовлены для Марии-Антуанетты. В этом отношении мадемуазель Бертен оставалась непреклонной, чем приводила в большое раздражение свою богатую клиентуру. В 1783 году она обосновалась в арендованном помещении на улице Ришелье, неподалеку от Пале-Рояля, нового модного квартала, принадлежавшего орлеанской семье. Здания, находившегося напротив прохода Сен-Гийом, на углу улиц Монпансье и Ришелье, больше не существует. Как и большинство модисток, мадемуазель Бертен работала на верхних этажах, без магазина или витрины – их она смогла приобрести только в 1789 году на той же улице. Помещения на четвертом этаже, как и все роскошные торговые заведения того времени, были «просторными и великолепными» [37], хотя и несопоставимыми с масштабами современных бутиков. По словам Софии фон Ларош, здание содержалось довольно плохо. Строгая немка оставила интересное описание второго Le Grand Mogol модистки: «По красивой лестнице попадаешь в прихожую, где с одной стороны двое служащих занимались бумагами, а с другой – две продавщицы измеряли ленты из крепа. Затем следовал большой зал с окнами, украшенными позолоченным свинцом, мраморным камином и лепным потолком, которые были великолепны» [38].

Среди дамастов, дофин, атласов с вышивкой и кружев около 20 нарядно одетых работниц трудились за большими столами. Они примеряли на манекены платья в процессе изготовления и вносили коррективы под пристальным взглядом своей начальницы в ответ на ее «хорошо» или «нехорошо». Все работницы тотчас обращали на нее внимание, не упуская ни одной детали комментариев своей хозяйки, ведь обучение в Le Grand Mogol считалось лучшей рекомендацией для карьерного роста. В 1785 году особенно многолюдно было на показе 280 платьев, заказанных испанским и португальским дворами к свадьбам их инфант (Шарлотты-Иоахимы Испанской и Марии-Анны Португальской). Настоящие поклонники моды приходили каждый день, чтобы наблюдать за процессом создания этих шедевров, таких как белое платье, украшенное пайетками, золотыми листьями и бахромой, серебряные кружева которого переплетались с нитями камней, имитировавших изумруды и рубины. Эти наряды вызывали восторг у современников, но их великолепие сложно представить сегодня. Этот неслыханный показ богатства вдохновлял одних, но порождал вопросы и вызвал горькую критику у других. София фон Ларош, вероятно читательница Жан-Жака Руссо, с жаром осуждавшего роскошь, отметила, что этот вид торговли обеспечивает пропитание сотням ремесленников. Разделявший более либеральные взгляды Вольтера редактор журнала Cabinet des Modes[25] в своем красноречивом оправдании писал: «Роскошь возвращает бедным то, что у них отняло неравенство»…

Руссо, Вольтер и роскошь

«Под тем предлогом, что роскошь доставляет средства к жизни бедным, которых она не должна была бы плодить, она разоряет всех остальных и рано или поздно лишает Государство населения». «Чтобы кормить толпы слуг и нищих, ею же порождаемых, [роскошь] притесняет и разоряет земледельца и гражданина»[26].

Жан-Жак Руссо. Размышления о происхождении и основаниях неравенства между людьми

«Если под роскошью понимать все, что выходит за пределы необходимого, то роскошь – естественное следствие развития человеческого рода; и, если он хочет быть последовательным, любой враг роскоши должен верить, как Руссо, что состояние счастья и добродетели для человека – это состояние не дикаря, но орангутанга».

Вольтер. Философский словарь, глава «Роскошь»

Не заботясь о размышлениях, предвещавших грядущие события, общество с нетерпением ожидало появления новых чепцов и шляп, которые скупали за баснословные деньги. Их ценность определялась тем, что они были связаны с самой королевой. Пора теперь рассказать о незаменимом напарнике мадемуазели Бертен, знаменитом Леонаре, или, вернее, братьях Леонар, ведь на самом деле их было трое.

6 «Наконец прибыл Леонар» [1]

Леонар, выдающийся мастер своего дела, занимал должность придворного парикмахера королевы. Он прибывал в Версаль для исполнения своих почетных обязанностей в экипаже, запряженном шестью лошадьми.

Мемуары графа де Сен-При

Маркиз и компания

Старший из братьев, Леонар-Алексис Отье, прибыл в Париж в 1769 году в возрасте 23 лет. Предположительно, он поступил в Академию парикмахерского искусства, основанную месье Легро, который обслуживал мадам Дюбарри и был автором «Искусства парикмахерского дела». В мае 1770 года несчастный Легро погиб, задохнувшись в давке во время трагического фейерверка на площади Людовика XV, устроенного по случаю свадьбы Марии-Антуанетты и дофина. Его смерть открыла путь многообещающему ученику, который занял место своего наставника. Леонар основал собственную академию, намереваясь обучать камердинеров и горничных из знатных домов парикмахерскому делу. К нему присоединились два его брата, Жан-Франсуа и Пьер Отье, а также двоюродный брат по матери, Жан-Пьер Виллануэ, которые тоже прошли обучение в его школе.

Так появилась «династия» Леонаров. После того как месье Ларсёнер отошел от дел, а месье Леге умер, Жан-Франсуа и двоюродный брат Жан-Пьер поступили на службу в Версаль в качестве камердинера и парикмахера королевы. Пьер, ставший парикмахером мадам Елизаветы, женился на дочери Леге.

Династия Леонаров

Леонар-Алексис Отье родился в феврале 1746 года в Альби, сын слуги Алексиса Отье и Катрин Фурнье. В 1780 году он женился в Бюке на мадемуазель Малакрида, художнице, которая вместе с сестрами состояла в трио «Три грации». С ней он позже развелся. Скончался в Париже в марте 1820 года [2].

Жан-Франсуа Отье, известный как Леонар-младший, родился в августе 1758 года в Памье [3]. Он так и не женился и был казнен на гильотине в Париже 25 июля 1794 года.

Пьер Отье родился в июле 1753 года в Памье [4]. В январе 1786 года [5] он женился на Маргарите-Розали Леге, камеристке мадам Елизаветы, от которой у него было 8 детей. Свидетельств о дальнейшей жизни Пьера почти не осталось, он скончался около 1814 года.

Великий Леонар, которого прозвали «Маркиз», прибывал в Версаль в сопровождении «Красавца Жюльена», своего элегантного напарника, и не был прикреплен исключительно к королеве. Совершив небольшую дворцовую революцию, Мария-Антуанетта сочла, что работа с другими дамами даст толчок его творчеству. Сам Леонар был энергичным и стильным, носил шпагу и выглядел как настоящий светский человек. Называя себя физиономистом, он превращал женские прически в настоящие архитектурные сооружения. Его харизма, неудержимая