Читать книгу - "Королева моды: Нерассказанная история Марии-Антуанетты - Сильви Ле Бра-Шово"

модисту – Боляру, а затем к более экономным поставщикам, что символически подчеркивало триумф новой королевы. Помилованная королем и покинувшая монастырь в 1775 году, мадам Дюбарри быстро вернулась к прежней жизни и вновь погрузилась в мир моды, в то время как Мария-Антуанетта, уже «безусловно самая красивая женщина» Версаля, больше не допускала ее ко двору. С этого момента мадам Дюбарри стала обходиться без услуг мадемуазель Пажель, заменив ее мадемуазель Бертен, верной которой оставалась до конца своих дней. Ученица окончательно затмила свою учительницу.

Несмотря на все препятствия – она была женщиной, незамужней, несовершеннолетней (ей не было еще 25 лет), не имела явных семейных связей с торговцами тканями и обладала лишь своим талантом, – Мари-Жанна невероятно быстро смогла добиться независимости. Согласно ее посмертным документам, уже в мае 1771 года она выставляла счета [16], что предполагает, что она рано начала работать на себя. К марту 1773 года она уже обосновалась на улице Сен-Дени напротив кладбища Невинных. В этот период ее обокрала одна из работниц, которая похитила, помимо прочего, «очень красивые отбеленные шелковые кружева» стоимостью 4000 ливров – весьма значительная сумма. Мари-Жанна подала жалобу, и ее сопровождал месье Дудёй. Это подтверждает, что связь с ее старшей сестрой не была утрачена. В полицейском отчете ее профессиональный статус указан однозначно, также приведено расположение ее заведения – «в доме» торговца шелками Николя Левека [17]. Этот человек вновь отсылает нас к семье Бюффо, так как он был вдовцом Элизабет, которая при жизни управляла Traits Galants вместе с матерью и сестрой [18]. Любопытный факт: позже Левек женился на Женевьеве Розали Моро [19], «очаровательной маленькой женщине с самой изящной ножкой», по словам Ретифа де ла Бретона, который посвятил ей в 1769 году свое произведение «Ножка Фаншетты».

Вернемся к Мари-Жанне, которой тогда было 26 лет. Спустя всего два месяца после кражи на улице Сен-Дени она совершила карьерный прорыв, приобретя у супругов Кере де Сен-Мери магазин мод, уже известный под названием Le Grand Mogol [20]. В этом ей снова помог Николя Левек, выступивший в качестве солидарного поручителя мужского пола. Купчая, подписанная 15 мая 1773 года, включала мебель, товары и субаренду помещений для арендаторов на общую сумму 17 816 ливров с выплатой несколькими частями. Расположенное на улице Сен-Оноре напротив монастыря, заведение было полностью готово к работе и уже хорошо оборудовано.

Вездесущее присутствие семьи Бюффо и их предыдущие родственные связи с Левеком заставляют думать о возможных общих интересах между двумя дельцами, поскольку в этих коммерческих кругах семейные дела и торговые разделялись редко. Далее следует предположить, что, как опытный бизнесмен, Жан-Батист Бюффо не мог упустить такую редкую жемчужину, чей успех, как было предсказано, вскоре оказался выигрышным. В 1772 году он отошел от управления Au Grand Turc, основав вместе с несколькими коллегами компанию «Ленорман и Ко», которая приносила ему огромную прибыль. Будучи амбициозным, он сосредоточился, не без помощи бывшей «помощницы» своей жены, на нарядах для королевского двора. Со временем его стали назначать на важные официальные должности, а также он принимал участие в крупных финансовых операциях. В 1776 году он основал мануфактуру в Эпине-сюр-Сен с участием людей со двора – Дени Папийона де ла Ферте, управляющего малыми королевскими удовольствиями, и Антуана Бурбулона де Боннёля, казначея графа и графини д’Артуа. Управляющими стали Жан-Батист Питерс, брат его жены, и химик Леонар Альбан. Их химические исследования для текстильной промышленности оказались многообещающими, и впоследствии предприятие стало крупнейшим во Франции. В 1782 году в знак признания его заслуг Людовик XVI наделил его дворянством, наградив орденом Святого Михаила и назвав в его честь новую улицу в Париже, которая и сегодня носит это имя. В тот же год Бюффо приобрел в Эпине-сюр-Сен загородную недвижимость, и так как мир тесен, то и мадемуазель Бертен стала его соседкой. Что касается Николя Левека, который ранее торговал галантереей скорее утилитарной, чем престижной (мотками, нитками, шнурами и т. д. [21]), он переориентировался на дорогие ткани. Несколько лет он снабжал мадемуазель Бертен в кредит, пока в 1781 году одновременно с компанией «Ленорман и Ко» они не стали официальными поставщиками королевы.

Как бы то ни было, едва Le Grand Mogol начал свою деятельность, как осенью 1773 года Мари-Жанна уже имела оглушительный успех благодаря головному убору «Кесако», вдохновленному остроумной шуткой Бомарше, которую весело подхватила дофина в Версале, в то время как графиня Дюбарри красовалась в изящном плюмаже. С тех пор двери Версаля для Мари-Жанны были открыты. В декабре она обслуживала новую графиню д’Артуа [22], которая, как и графиня Прованская, получила роскошное приданое и покровительство фаворитки. Летом следующего года модистка познакомилась с самым важным человеком в своей карьере. Та, которая пока все еще скромно подписывала счета как «Бертен из Le Grand Mogol», вскоре стала указывать: «Мадемуазель Бертен, модистка королевы».

Первый Le Grand Mogol Мари-Жанны Бертен

Помещения, расположенные на шести этажах с окнами как во двор, так и на улицу, включали частную квартиру и несколько рабочих помещений, оборудованных каминами, шкафами, кабинками, письменными столами, полками, столешницами для подготовки коробок для доставки, местами для хранения торговых книг и т. д. Основные комнаты были отделаны деревянными панелями желтого цвета для того, чтобы добавить света, и украшены многочисленными зеркалами, отражавшими хрустальные лампы на колбах. Среди прочих были и просторная столовая с двумя окнами во двор, где стоял стол с 11 стульями для персонала, спальня для работниц магазина и на последнем этаже – еще одна для слуги и служащего. Все было удобно оборудовано.

С внешней стороны здания на втором этаже располагался «рабочий магазин», выполнявший функции мастерской-бутика. Окна с двумя большими дубовыми рамами на задвижках выходили на балкон. Стены внутри были покрыты резными деревянными панелями, также окрашенными в желтый цвет, в которые были встроены большие зеркала в деревянных позолоченных рамах и люстры из хрусталя. Внутреннее убранство состояло из трех изогнутых прилавков с дубовыми стойками – двух больших и одного поменьше, зеленых часов с боем на позолоченной подставке в форме цветочного горшка, подписанных Жилем Лене, дубовой каминной приставки с изогнутым карнизом и керамической печи.

Снаружи, над балконом и до третьего этажа, фасад был украшен деревянной отделкой, на которой располагалась вывеска Grand Mogol. Она изображала большие вазы, украшенные драпировками, созданными художником из Королевской академии живописи. Надпись Marchande de Modes («Модистка») была выполнена золотыми буквами. Без сомнения, мадемуазель Бертен приложила руку к декору. Она занимала это место в течение 10 лет.

Кто такая модистка?

В XVIII веке каждая профессия имела строго определенные рамки, почти не изменившиеся со Средних веков. Все профессии курировались гильдиями, модистка же не имела официального статуса и находилась в подчинении у торговцев галантерейными товарами и текстилем. Модисткой могла стать только жена, незамужняя вдова, сестра или дочь одного из них, часто ради этого вступали в брак с такими людьми. «Торгует всем, ничего не создает» – так говорили об этих торговцах. Это было действительно так, но они обладали привилегией торговать сырьем и могли привлекать к работе всех специалистов, занятых в сфере одежды. Таким образом, он контролировал всю производственную цепочку, которую замыкала модистка, то есть та, которая защищала его личные и семейные интересы. Гильдии настолько строго регулировали профессии, что мода развивалась очень медленно. Для создания одного полного наряда было необходимо участие представителей трех обязательных профессий.

Дамский портной

Он шил на заказ все виды корсетов, верхней и нижней одежды. На него также возлагалась ответственность за нижнюю часть платья, которая сочеталась с церемониальным нарядом, однако юбка оставалась заботой портнихи.

Портниха

Портниха кроила и шила все юбки, а также верхние платья. Некоторые работали в паре с мужем-портным, что значительно упрощало организацию труда. Например, супруги Сигли сначала обслуживали мадам Дюбарри, затем графиню д’Артуа, а иногда и Марию-Антуанетту. Несмотря на высокую квалификацию, приобретенную благодаря многолетнему обучению, их воспринимали только как рабочую силу. По сравнению с высокой стоимостью тканей, кружев и отделки их труд стоил относительно недорого.

Модистка

Модистка занималась отделкой платьев, превращая стандартные базовые изделия в уникальные. Однако