Читать книгу - "Сестра печали и другие жизненные истории - Вадим Сергеевич Шефнер"

словно толкнул его в сердце и напомнил все, чего не вернуть никогда, никогда.

Он закрыл глаза руками и долго сидел так. Но внезапно ослепительный свет ударил ему в глаза сквозь влажные от слез ладони, и торжественный грохот потряс небо, и землю, и старый дом. Капли дождя застучали по ржавому карнизу, по ветвям за окном. Потом сплошная толща ливня обрушилась на деревья сада, и они затрепетали, сгибаясь под прозрачной тяжестью, а гром гремел все непрерывней, и тучи реяли над землей, как знамена, и фиолетовые древки молний скрещивались и ломались в высоте.

Журавлев представил себе людей батальона, спящих там, на лугу, под ливнем, и ему показалось, что он должен быть с ними сейчас, хоть им этого и не надо.

Когда, промокнув до нитки, он добежал до них, дождь уже утихал, гроза уходила в сторону, и солнце недоверчиво проглядывало сквозь облака, не веря, что все так быстро кончилось.

Бойцы спали на лугу в тех же позах, в которых их застал сон, они спали без храпа, без бреда – так, как спят очень усталые люди. Легкий пар подымался от их промокшей одежды.

– Через полчаса разбудишь Блажевича из девятой, а сам ляжешь, – сказал Журавлев часовому. – Если что случится или из полка придут, – будить меня сразу.

Он лег на траву, положив под голову полевую сумку. Теперь прошлое для него стало прошлым, завершился какой-то круг, и уже не осталось ни горечи, ни тоски – только ясная грусть, та грусть, которая вливает в душу новую силу и зовет к новому счастью.

Прощай, Аня.

Журавлев закрыл глаза, пытаясь вспомнить лицо Ани, но земля поплыла под ним, взмыла в высоту и, как лифт, сорвавшийся с каната, полетела в синюю бездну сна.

Черта города[21]

В одно из сентябрьских воскресений ученик второго класса Коля Петров сидел дома и смотрел в окно. С высоты шестого этажа видны были красные крыши, черные окна чердаков, серые брандмауэры с белесыми подтеками сырости. В стене соседнего дома виднелась пробоина от снаряда, и от нее по штукатурке бежала паутина трещин.

Коле, недавно переехавшему с матерью из деревни в город, Ленинград казался огромным, почти бесконечным.

«Где он кончается? – думал Коля. – Дома, дома, а за этими домами еще дома, а за ними еще и еще. Ну а дальше?» Получалось, что и дальше опять дома, и так без конца. В Ленинград Коля въехал ночью, пригородов не видел и не мог себе представить, где и как кончаются улицы.

Он сидел у окна, смотрел вдаль и вслушивался в ровный, мощный шум, доносившийся снизу, – это шумел, жил город.

Из-за этого шума Коля не услышал, как позвонил у дверей его одноклассник Женька Грибов, как мать отворила ему дверь и как Женька вошел в комнату. Когда тот положил руку на Колино плечо, Коля даже вздрогнул.

– Все смотришь, – покровительственно сказал Женька, – смотри, смотри, привыкай. Это тебе не деревня.

– У нас тоже хорошо было, – промолвил Коля.

– Хорошо, да не так.

– Так ты ведь там не был, чего ж ты говоришь.

– Ну и что ж, что не был. Вашу деревню за пять минут обойти можно, а нашему городу конца нет.

– Совсем конца нет? – спросил Коля, на мгновение поверив этому.

– Вообще-то конец есть, только далеко очень.

– А очень далеко?

– За городской чертой, – ответил Женька.

– А какая городская черта?

Женька и сам толком не знал, что это за городская черта, но он не раз слыхал такое выражение, да еще видел на плане, висящем над столом у отца, красную линию, которой была обозначена граница города. Чтобы не уронить своего авторитета, он ответил Коле равнодушным тоном:

– Неужели ты не знаешь? Это каждый знает. Такая черта вокруг города сделана. Она и на карте есть, красная такая. За ней уже нет ничего.

– А ты видел ее?

– Ну, еще бы. Не раз видел. Мы туда даже на экскурсию ездили, – добавил для убедительности Женька.

– Давай поедем вместе, посмотрим.

– Тебя мать не отпустит, – пошел на попятный Женька, – туда ведь далеко, на трамвае ехать долго надо. Нет, не отпустит она ни за что.

– А я скажу, что недалеко пойдем.

– Нехорошо врать родителям, – сказал Женька, повторяя фразу, не раз слышанную им от отца.

– Это ты все врешь про черту, – возразил Коля искусственно спокойным голосом, – да и ничего в ней интересного нету.

– Это я-то вру! – воскликнул Женька. – Ладно, собирайся, поехали ее смотреть!

И они пошли на трамвайную остановку.

Когда вдали показался трамвай, Женька предупредил Колю:

– Как подойдет, сразу прыгай в задний вагон, бери пример с меня. Все умные люди всегда в задний вагон садятся, из него выпрыгивать легче.

Мальчики устроились на площадке, трамвай тронулся. Мимо, дребезжа и позванивая, поплыли дома, запестрели вывески. Потоки людей шли по тротуару, закрывались и открывались двери магазинов, автомобили легко бежали по серому асфальту. И хоть трамвай и гремел на ходу, но сквозь этот грохот проступал и иной шум – рокот города, рожденный из тысячи тысяч звуков. Как ручейки, вытекали они из дверей магазинов, из раскрытых окон, из подворотен. Как в реку, втекали они в улицу, в шум автомобилей и трамваев, смешиваясь, сплетаясь, забывая свои истоки.

На одном из перекрестков трамвай остановился, пропуская какие-то большие фургоны.

– Зверей в цирк повезли, – сказал Женька. – Ты был в цирке?

– Нет, еще не был.

– А еще считаешь себя культурным человеком. Обязательно сходи. Ты знаешь, я, может быть, стану укротителем, у меня есть к этому способности.

– Я схожу непременно, – ответил Коля. – Может, и у меня есть способности.

Трамвай продолжал свой путь, пересекая улицу за улицей. Попадались улицы неуютные, как больничные коридоры, – улицы, по которым, казалось Коле, можно ходить только быстрым шагом, как в мороз, лишь бы поскорее вернуться домой. А были и уютные, гостеприимные, – на таких, казалось, можно жить, не заходя в квартиру. И чем дальше шел трамвай, тем многообразнее, бесконечнее представлялся город Коле, и он уже почти не верил, что город где-то кончается.

Но вот улицы стали у́же, все больше стало попадаться заборов, больше стало пустырей, развалин, поросших сорной травой. Наконец трамвай остановился у петли, и мальчики вышли.

– Теперь куда пойдем? – спросил Коля.

– Кажется, вот по этой улице надо, – ответил Женька.

Они пошли по улице, долго шли по ней и уперлись в развалины какого-то дома.

– Надо не по этой улице было, – сказал Женька. – Это что-то не то.

– Может быть, спросим у кого-нибудь? – предложил