Читать книгу - "Закат и упадок средневековой Сицилии: политика, религия и экономика в царствование Федериго III, 1296–1337 гг. - Клиффорд Бэкман"

короля-воина, переживающего, как ему казалось, рыцарские приключения на манер своего любимого отца. Однако после заключения мира он адаптировался к мирному времени и провел амбициозную и в основном успешную реформу администрации королевского домена, которая привела к стандартизации тарифного кодекса, упорядочению выборов в городах и достаточно справедливому отправлению правосудия. В этот период, примерно до середины царствования, города оставались относительно мирными и процветающими. Несмотря на масштабные изменения происходившие в обществе, сохранившиеся свидетельства говорят о на удивление малом количестве случаев городских беспорядков,  хотя иногда они наверняка имели место. Однако вторая половина царствования — это уже совсем другая история. В условиях постоянной угрозы войны и упадка торговли, когда в города стекались голодающие крестьяне, когда росла межэтническая напряженность, когда доходы и власть постепенно монополизировались горстками представителей соперничающих элит, города стали центрами значительной бедности, бунтов, преступности и болезней. Столкнувшись с этими растущими проблемами, король обратился для поддержания порядка к представителям баронства и стал назначать их бальи (bailiffs) или преторами (pretors), наделив широкими полномочиями по подавлению бунтов. В других случаях он был вынужден фактически покупать дальнейшую поддержку города, предоставляя ему дополнительные привилегии и налоговые льготы, которые в общем то он не мог себе позволить. Популярность короля неуклонно падала, в то время как просьбы о милостях столь же неуклонно росли и фактически стали приобретать характер требований. В Валь-ди-Мазара мнение о короле среди подданных упало так низко, что после 1321 года Федериго почти не видели к западу от реки Сальсо, и он редко отваживался заезжать даже в Кастроджованни. Почти все свое время он проводил в Мессине или рядом с ней, сделав этот город фактической столицей, и лишь при необходимости совершал поездки в такие полностью лояльные ему места, как Лентини и Сиракузы[160].

Единственное сохранившееся стихотворение Федериго, в жанре сирвента (sirvante), написанное на итальяно-провансальском языке в 1298 году, иллюстрирует его дерзость в молодости. В стихах самоуверенный король рассматривает приобретенное им королевство как сцену, на которой можно разыграть свои рыцарские мечты:

Ges per guerra non chal aver consir:

Ne non es dreiz de mos amis mi plangna,

Ch'a mon secors vei mos parens venire;

E de m'onor chascuns s'esforza e s'langna

Perch'el meu nom maior cors pel mon aia.

E se neguns par che de mi s'estraia,

No Ten blasmi che almen tal faiz apert

Ch'onor e prez mos lignages en pert.

Pero el reson dels Catalans auzir

E d'Aragon puig far part Alamagna;

E so ch'enpres mon paire gent fenir:

Del regn'aver crei che per dreiz me tagna.

E se per se de mal faire m'assaia

Niguns parens, car li crescha onor gaia,

Bern porra far dampnage a deschubert,

Ch'en altre sol non dormi nim despert.

Pobble, va dir a chui chausir so plaia

Che dels Latins lor singnoria m'apaia;

Per que aurai lor e il me per sert.

Mas mei parens mi van un pauc cubert[161].

Стихотворение, мягко говоря, неважное, но оно отражает тщеславие молодого короля и дает представление о его политических взглядах, хотя и иллюстрирует упадок поэзии трубадуров, которая все еще присутствовала при аристократических дворах. Он относится к Войне Сицилийской вечерни как к рыцарскому спорту, возможности получить славу и поддержать честь королевского дома Арагона. Он даже не питает злобы к своим врагам и просит их лишь открыто заявить о себе. Он радуется поддержке, оказанной ему сицилийцами и каталонскими союзниками, и заявляет о своей решимости сохранить трон, несмотря на грядущие проблемы. Эта сирвента во многом является шаблоном, но в ней есть и несколько сложных политических реалий. На момент написания стихотворения Федериго, после своего избрания и утверждения Парламентом, занимал трон уже два года, но он заявляет, что корона на его голове находится по праву, поскольку он сын короля Педро, чьи завоевания стремится завершить. Словно предвидя последующую борьбу с городскими лидерами, он утверждает, что власть перешла к нему по наследству. Но Педро обладал правом на Сицилию не только как завоеватель, но и как законный наследник, благодаря браку с последней представительницей династии Гогенштауфенов, Констанцией и поэтому наследственные права Федериго распространяются "вплоть до Германии". Конечно, это всего лишь ссылка на родство с Гогенштауфенами, но она предвосхищает союзы с императорами Генрихом и Людвигом, которые принесли королевству столько вреда. Упоминание в стихотворении скрытых врагов и тайного предательства относится к измене Руджеро ди Лауриа (который дезертировал в 1297 году), но это также может быть сетованием на позицию, занятую Хайме в псевдовойне между Сицилией и Каталонией. Федериго рассматривает королевскую власть прежде всего как вещь, которой можно наслаждаться, как будто главной целью этой должности является удовлетворение ее обладателя, а не служение его подданным.

Опубликованные им законы дают более четкое представление о его подходе к управлению земельными владениями. Шесть основных законодательных актов составляют то конституционное наследие, на которое он может претендовать. Его Constitutiones regales, изданные после его коронации, установили основные рамки; за ними почти сразу последовали Capitula alia. В конце 1309 или начале 1310 года, после принятие им евангелической идеи, появились Ordinationes generates, которые представляли собой наиболее интересные из его промульгаций, касающихся вопросов работорговли и более широких социальных реформ. Они несли в себе влияние идей Вилановы и действительно иногда встречаются в его религиозных трудах. После этого новых законов не издавалось вплоть до Stratigoto civitatis Messane (1321), Constitutiones facte in Castro Johannis (1325) и Constitutiones facte in urbe Panormi (1332), все из которых были сиюминутными мерами по решению тех городских проблем, которые к тому времени были практически неразрешимыми[162].

Города с самого начала четко сформулировали свои требования: обязательство королевского правительства защитить их от любого посягательства, будь то светский или церковный сеньор, знатный или простой человек, сицилиец или иностранец, и отказ от любых иностранных связей "без выраженного согласия и полной осведомленности народа". На их взгляд, каждый монарх, начиная с Фридриха II Гогенштауфена, оставлял остров ради осуществления своих более грандиозных планов в других местах и лишал купцов их прибыли для финансирования заморских авантюр, оставляя прибрежные города без защиты от агрессивных баронов или подвергая их угрозе возмездия со стороны слишком амбициозных иностранных соперников короля. Чтобы предотвратить любую попытку уклониться от этого основного обязательства, города потребовали и получили Парламент, регулярно собирающийся и обладающий верховной властью над всей внешней политикой; они были особенно обеспокоены тем, чтобы новый король "никогда не желал, не добивался и не получал никакого освобождения от этих уз и обязательств"[163], дабы Федериго не пытался избежать своей клятвы. Далее они обязали короля признать и подтвердить "все субсидии, уступки, пожертвования, дары, привилегии, свободы, иммунитеты, обычаи, конституции, постановления и законы", существовавшие до этого в городах, что позволило бы им восстановить прежнюю торговлю и производство.