Читать книгу - "Быть. Монография - Василий Леонидович Курабцев"

10 сентября 1941 года), когда немецкие «ударные группировки были сильно измотаны и ослаблены. По признанию немецких генералов, в Смоленском сражении гитлеровцы потеряли 250 тысяч солдат и офицеров» [27, 56]. Жуков определил битву за Смоленск как «крупный стратегический успех». «В результате его мы выиграли время для подготовки стратегических резервов и проведения оборонительных мероприятий на московском направлении» [27, 57].

В конце июля 1941 года, в разгар Смоленского сражения, генерал армии Жуков, назначенный командующим резервными армиями (с 30 июля – Резервный фронт), успешно провел первую в ходе войны крупную наступательную операцию в районе г. Ельни (30 августа – 8 сентября) и ликвидировал опасный выступ, с которого враг намеревался продолжить наступление на Москву. Под Ельней Красная армия под руководством Г. К. Жукова одержала первую победу в Великой Отечественной войне [8, 209].

Однако немцы продолжали наступать и в сентябре 1941 года взяли Киев.

Было трезвое понимание: враг чрезвычайно силен, и чтобы его сдержать, нужно, во-первых, «иметь глубокое построение обороны, и особенно ее костяка – противотанковой обороны» [27, 48]. Можно было бы поражать немецкие танки артиллерией, но «из-за отсутствия быстроходных и вездеходных тягачей войска не имели возможности широко маневрировать артиллерией» [27, 53]. А наших танков осталось мало. Можно было бы поражать немецкие самолеты, но Жуков пишет о «слабости зенитных средств» и «отсутствии надлежащего авиационного прикрытия с воздуха» [27, 49]. То есть наши летчики летали в основном на устаревших самолетах, часто проигрывали в воздушных боях и были не столь многочисленны.

Во-вторых, нужно было создать необходимые силы и средства, «создать большие стратегические резервы войск, хорошо вооружить их, чтобы превосходящей силой вырвать инициативу у противника и перейти к наступательным действиям» [27, 48].

В-третьих, даже Жуков летом 1941 года оказался, по его личному признанию, недостаточно образованным в стратегии и недостаточно способным на военный прогноз. Он написал в «Воспоминаниях…» о своей скованности перед Сталиным в Ставке Верховного Главнокомандования 8 августа 1941 года: «К тому же сказывался мой недостаточный опыт в стратегических вопросах, и я не был уверен в точности своих прогнозов» [27, 64]. Всем пришлось на практике войны учиться у немцев, даже гениальному полководцу Г. К. Жукову.

В-четвертых, были и такие недочеты, о которых было опасно говорить. Но однажды генерал Я. Н. Федоренко не удержался (по поводу «дружбы народов») и заявил на совещании: в наших танковых дивизиях бойцы 24 национальностей. «До 15 национальностей по-русски совсем ничего не говорят», и попробуй их научи чему-нибудь [58, 281].

Вот как мыслил полководец Г. К. Жуков (и другие советские военачальники): я должен, прежде всего, выиграть кампанию, а не добиться тактических успехов и (или) минимальных потерь людской силы и техники. Как это не покажется кому-то как бы бесчеловечным. Можно ли было иначе подготовить наши будущие победы? Вряд ли.

Однако есть одна важная причина наших огромных потерь – это отношение к военнослужащим. Автор данной книги доверился работе Уильяма Спара («Жуков: взлет и падение великого полководца». Пер. с англ. М.: Издательская группа «Прогресс» – «Литера», 1995, 296 с.) и не стал проверять приведенные сведения (учитывая добросовестность американского аналитика). Это рассказ Жукова в 1945 году своему американскому другу генералу Дуайту Д. Эйзенхауэру о советских атаках через минные поля. «Первыми шли пехотинцы, прикрывая снимавших противотанковые мины, потери от противопехотных мин не учитывались» [49, 188]. А Эйзенхауэр поведал Жукову нечто иное: в американской армии придают значение «ротации частей… краткосрочным и обычным отпускам, разработке методов снижения риска в боевой обстановке» [49, 188]. Эйзенхауэр полагал, что «советские войска заплатили за свои победы непомерную цену» [49, 188].

Роль и. В. Сталина (в оценке Г. К. Жукова)

Жуков очень высоко оценил работу ГКО, Ставки Главного Командования и Генерального штаба, причем начиная с самых первых месяцев войны. Даже если сделать скидку на суровые требования партийных цензоров и редакторов, вероятность такой оценки высока. И в самом деле, Верховный Главнокомандующий всю войну работал чрезвычайно напряженно и в основном эффективно. И в понимании Жукова, успешно обучаясь, превзошел как Главнокомандующий вождя нацистов. А. Гитлер действительно, исходя только из опубликованных секретных документов вермахта, часто поступал не вполне профессионально, авантюристически, в какой-то мере даже безумно. Это, например, понимание Красной армии как «колосса на глиняных ногах» (оценка Гитлера). Это упование на блицкриг, хотя СССР – не Бельгия и не Франция. Это изначальные основы немецкого нацизма: покорение всей Европы и всего мира (хотя нацисты отдавали себе отчет в мощи англосаксов). Тут что-то несомненно безумное.

Что же касается И. В. Сталина, то он, во-первых, в понимании Жукова, «несомненно… был достойным Верховным Главнокомандующим», очень хорошим организатором, аналитиком, командующим [27, 97]. Его указания выполнялись немедленно и качественно. Когда Сталин возглавил оборону СССР (23 июня 1941 года), «сразу же почувствовалась его твердая рука» [27, 64].

Во-вторых, Жуков заявляет: «Могу твердо сказать, что И. В. Сталин владел основными принципами организации фронтовых операций и операций групп фронтов и руководил ими со знанием дела, хорошо разбирался в больших стратегических вопросах» [27, 96–97]. Но и совершал при этом большие ошибки, причем некоторых, по мнению Жукова, можно было бы избежать.

В-третьих, ему помогал «природный ум, опыт политического руководства, богатая интуиция, широкая осведомленность. Он умел найти главное звено в стратегической обстановке и, ухватившись за него, наметить пути» [27, 97].

В-четвертых, Сталин «и до войны много занимался вопросами вооружения и боевой техники. …Неплохо разбирался в качествах основных видов вооружения» [27, 96–97]. «Без одобрения И. В. Сталина… ни один образец вооружения не принимался и не снимался» [27, 9697].

К серьезным ошибкам вождя, по мнению Жукова, относится, например, решение не оставлять Киев летом 1941 года. Жуков накануне событий настаивал: «Юго-Западный фронт… необходимо целиком отвести за Днепр» и «Киев придется оставить» [27, 108–110]. Он пишет: «Война есть война, и если это необходимо, если создается угроза окружения и гибели большой группировки войск, надо быстрее отводить ее из-под ударов противника, чтобы избежать серьезного поражения и ненужных потерь» [27, 121].

А генерал А. И. Еременко, поддержанный Н. С. Хрущевым и М. П. Кирпоносом, обещал Сталину удержать Киев и разгромить врага, причем «без серьезного анализа обстановки» [27, 119]. В результате в августе – сентябре 1941 года произошел опаснейший прорыв немцев у Новгород-Северского и Конотопа и окружение наших войск. В середине сентября 1-я и 2-я танковые группы фон Клейста и Гудериана соединились в Лохвице, образовав Киевский котел. Были полностью разгромлены сразу несколько советских армий. В плен попали, по немецким данным, 665 тысяч человек.

Жуков